Исчезнуть не простившись - Баркли Линвуд. Страница 16

Я продолжал дышать, но у меня появилось ощущение, будто я задержат дыхание в ожидании, когда Тесс наконец скажет, что собирается.

— В чем дело? — спросила она, как будто я был дурачком. — Ты не хочешь узнать?

— Милостивый Боже, Тесс, я жду.

— Это насчет денег.

— Денег?

Тесс устало кивнула:

— Были деньги. Они просто появлялись.

— Откуда?

Ее брови взметнулись вверх.

— Ну, в этом-то и весь вопрос, верно? Откуда они появлялись? Кто их присылал?

Я провел ладонью по волосам, чувствуя, что теряю терпение.

— Пожалуйста, начни с начала.

Тесс медленно втянула носом воздух.

— Растить Синтию было нелегко. Но, как я уже сказала, выбора у меня не было. Она моя племянница, плоть и кровь моей родной сестры. Я любила ее так, как любила бы собственного ребенка, поэтому, когда все случилось, забрала к себе. Она тогда была довольно трудным ребенком, во всяком случае, до исчезновения семьи. Каким-то образом это ее утихомирило. Она стала более серьезно относиться к вещам, лучше учиться. Разумеется, бывало всякое. Однажды ее привели домой копы, поймали с марихуаной.

— Надо же, — удивился я.

Тесс улыбнулась.

— Предупредили и отпустили. — Она приложила палец к губам. — Ей ни слова.

— Конечно.

— Ведь если с тобой такое происходит, ты считаешь, будто получил разрешение делать все, что заблагорассудится, черт побери, ходить, куда хочешь, поздно возвращаться, словно все тебе должны. Понимаешь?

— Думаю, да.

— Но существовала часть ее, которая стремилась к порядку. Вдруг ее родители вернутся? Она хотела представлять собой что-то, показать, что не пустышка. Хотя их не было, ей хотелось, чтобы они ею гордились. Поэтому она решила поступить в колледж.

— Коннектикутский университет.

— Верно, — подтвердила Тесс. — Хорошая школа. Недешевая. Я задумалась, каким образом смогу себе это позволить. Отметки у нее были неплохие, но для стипендии недостаточно высокие, ты понимаешь, о чем я. Мне требовалось найти для нее кредиты, другого выхода не было.

— Ясно.

— Первый конверт я нашла в машине, на пассажирском сиденье, — сказала Тесс. — Он просто лежал там. Я собралась на работу, вышла, села в машину и увидела белый конверт. Дело в том, что я оставила приоткрытым окно, всего на полдюйма, уж очень жарко было на улице, и мне хотелось, чтобы машина проветривалась. В эту щель можно было сунуть конверт, но только с трудом. Он был довольно толстым.

Я склонил голову набок.

— Наличные?

— Около пяти тысяч долларов. Разными купюрами — двадцатки, пятерки, несколько сотенных.

— Полный денег конверт? Никаких объяснений, никаких записок, ничего?

— Да нет, записка была.

Она встала и подошла к старинному секретеру, стоящему возле входной двери, и открыла единственный ящик.

— Я все это нашла, когда начала прибирать в подвале, копаться в ящиках с книгами. Я приводила в порядок свои вещи, чтобы помочь вам с Синтией разобраться в них после моей смерти.

В руках у нее была стопка конвертов, стянутых резинкой, с десяток или больше, толщиной в половину дюйма.

— Разумеется, сейчас они пустые, — сказала Тесс. — Но я все равно не выбрасывала конверты, хотя на них ничего не было написано, никакого обратного адреса или почтового штампа. Я думала: «А вдруг сохранились отпечатки пальцев или что-то еще полезное не сейчас, так в будущем?»

Разумеется, конверты были захватаны самой Тесс, так что вряд ли на них сохранились какие-то улики. С другой стороны, судебная медицина не моя область. И химию я не преподаю.

Тесс вытащила из-под резинки листок бумаги.

— Это единственная записка, которую я получила. С первым конвертом. Во всех остальных были только деньги и ни одного слова.

Она протянула мне стандартный лист бумаги, пожелтевший от времени, сложенный втрое. Я развернул листок. На нем было напечатано:

И все.

Я перечитал записку трижды, прежде чем взглянуть на стоящую передо мной Тесс.

— Я послушалась, — произнесла она. — Ничего не сказала Синтии. Никому ничего не рассказывала. Никогда не пыталась узнать, кто оставлял их в моей машине. И не знала, когда они снова появятся. Однажды я нашла конверт в «Нью-Хейвен реджистер» вечером, на первой ступеньке, у двери. В другой раз вышла с почты, и в машине лежал еще один конверт.

— И вы никогда никого не видели.

— Нет. Думаю, тот, кто это делал, следил за мной, убеждался, что я далеко и можно подойти к машине. И знаешь, после первого конверта я никогда не забывала приспустить окно. На всякий случай.

— И сколько в итоге?

— За шесть лет сорок две тысячи долларов.

— Господи!

Тесс протянула руку за запиской. Она снова сложила ее, подсунула под резинку к конвертам и положила стопку в ящик секретера.

— И как давно это кончилось? — спросил я.

Тесс немного поразмыслила.

— Лет пятнадцать, так я думаю. Ничего с той поры, как Синтия окончила колледж. Это был дар Божий, говорю я тебе. Я никогда не смогла бы дать ей образование без этих денег, не продавая дом, не перезакладывая его и не делая еще чего-то в этом роде.

— Итак, — сказал я, — кто же их оставлял?

— Вопрос на сорок две тысячи долларов. Все эти годы я только об этом и думала. Ее мать? Отец? Оба?

— А следовательно, все эти годы они были живы, или по крайней мере один из них. Может, жив и до сих пор. Но если кто-то из них мог все это проделать — следить, оставлять деньги, почему они не связались с тобой или Синтией?

— Я понимаю, — покачала головой Тесс, — это полный бред, черт побери. Поскольку я всегда считала, что моя сестра, все они умерли. Умерли в ту ночь, когда исчезли.

— А если они умерли, — подхватил я, — то тот, кто посылал тебе деньги, считает себя ответственным за их смерть. Пытается как-то компенсировать.

— Теперь понимаешь, о чем я говорила? Возникает больше вопросов, чем появляется ответов. Эти деньги не означают, что они живы. И не означают, что умерли.

— Но что-то они все-таки значат, — возразил я. — Когда деньги перестали поступать, когда стало ясно, что больше ничего не будет, почему ты не заявила в полицию? Они бы могли возобновить расследование.

Тесс устало взглянула на меня.

— Я понимаю, ты можешь считать, что я никогда не останавливалась перед тем, чтобы разворошить кучу с дерьмом, но в этом случае, Терри, я сомневалась, хочу ли знать правду. Боялась, что правда может навредить Синтии. Если бы удалось что-то узнать. На меня все это очень подействовало. Я даже думаю, этот стресс подтолкнул мою болезнь. Ведь говорят, что стресс действует на твое тело.

— Я тоже такое слышал, — кивнул я. — Может, тебе следует с кем-нибудь поговорить?

— Ну, так я пыталась. Ходила к вашей доктору Кинзлер.

Я моргнул.

— В самом деле?

— Синтия как-то упомянула, что вы ходите к ней, так что я позвонила и была у нее пару раз. Но знаешь, выяснилось, что я не готова раскрыться перед посторонним человеком. Есть веши, которые можно рассказать только членам семьи.

Мы услышали, как к дому подъехала машина.

— Сам решай, говорить Синтии или нет, — сказала Тесс. — Я имею в виду, о конвертах. Насчет себя сообщу ей сама. Скоро.

Дверца машины открылась, потом захлопнулась. Я выглянул в окно, увидел, как Синтия обошла машину и открыла багажник.

— Мне надо подумать. Пока не знаю, как поступить. Но спасибо тебе за то, что рассказала. — Я помолчал. — Жаль, что так долго молчала.

— Мне тоже жаль.

Открылась входная дверь, и в дом вошла Синтия с парой пакетов. В тот же момент появилась Грейс, прижимая к груди коробку с шоколадным мороженым, словно плюшевую игрушку. Губы были измазаны шоколадом.