Сказка для короля - Белохвостов Денис. Страница 6

— А ежели кто из людей на яблоки позариться — сам воров не лови, крикни стражу, а там уже наше дело, — добродушно напутствовал поворачивающегося к двери Дурака Ланселот. Тот разворачивается, еще раз кланяется, снова раздается стук лба об деревянный подлокотник трона, и все еще благодарно улыбаясь скрывается за дверью.

— Уф, — облегчено вздыхает Бургомистр, — спасибо Ваше Величество, помогли эту задачку решить, а то намучились мы с ним.

— Так на то Король и нужен, — философски отвечает Король.

— Ну вот считайте со всеми и познакомились, — подвел итог своеобразному приему Бургомистр, — с остальными горожанами может и увидитесь, когда они по какой надобности придут. А пока отдохните Ваше Величество до обеда, а после я введу вас в курс государственных дел.

— Ладно, уговорили, — улыбается Король, а в сторону тихо говорит, — забавный город, немного странный, но право слово — забавный.

Медленно гаснет свет, играет средневековая музыка и два шута в полумраке закрывают занавес.

— Прошло несколько недель, — говорит голос Бургомистра из темноты, — Король пообвыкся, втянулся в государственные дела. И стал править королевством по мере сил и возможностей.

Меняются декорации, когда шуты открывают занавес вновь, то зрители видят тот же зал, но к трону приставлен большой стол, заваленный бумагами, на нем так же стоят чернильницы, и в беспорядке разбросаны гусиные перья. На троне сидит Король в скромном камзоле и быстро что-то пишет пером. Наконец он сворачивает бумагу, запечатывает ее и облегченно вздыхает.

— Ну вот, с дипломатической почтой разобрались.

Тут вбегает Герольд и громко взволнованно кричит на весь зал.

— Ваше Величество! Ваше Величество! Шут повесился! — и останавливается напротив Короля тяжело дыша. Король в замешательстве, он еще не до конца осознал весть и бормоча выходит из-за стола:

— Как это повесился?… Еще утром я его видел… здоровались… был как обычно — жив, здоров… И сегодня праздник, скоро уже начнется.

Входит Ланселот. Король бросается к нему:

— Что случилось? Мне только что сказали что Шут покончил с собой? Это правда?

— И правда и нет, — печально отвечает Ланселот, — пытался повеситься. Но вовремя из петли его вытащили. Случайно Менестрель зашел — денег хотел одолжить, ну и увидел… Тот дверь забыл запереть. Менестрель веревку перерубил шпагой и позвал на помощь. А тут мы со стражниками проходили. Откачали беднягу.

— Но почему? Отчего он полез в петлю? У него же все нормально, а если что — так мог ко мне обратиться, — Король в растерянности.

— К сожалению даже вы, Ваше Величество, при всем моем уважении к вам не сможете ему помочь. Да он сейчас сам сюда придет, расскажет… за мной шел, — Ланселот кивает на дверь. Через несколько секунд действительно входит понурый Шут, рукой он непроизвольно потирает шею. Король делает знак Герольду удалиться. Ему очень неловко, он не знает о чем спрашивать Шута.

— Ну зачем же вы так…, - негромко начинает Король, смотря в пол, на несколько мгновений он замолкает, затем продолжает более уверенно, — как себя чувствуете? Может лекаря вызвать?

— Нет, спасибо Ваше Величество, лекарь у меня уже был, дал успокоительную микстуру и посоветовал не волноваться, — Шут садиться на маленькую скамеечку слева от трона, — да вы не беспокойтесь за меня. Так — нашло вдруг, вот к петле и потянулся. Но больше этого не повториться — заверяю вас, Ваше Величество. Идите, открывайте праздник, а я здесь посижу, на своем привычном месте.

— Праздник откроет Бургомистр, ему сподручнее и речь уже заготовлена, — отмахнулся Король, он начал нервно ходить взад вперед по залу, наступило тягостное молчание, наконец не выдержал, и почти крикнул, — но объясните ради Бога, зачем?! Из-за чего? Живете не хуже других, люди вас уважают. Ну чего вам не хватало?

— Любви, — вместо Шута отвечает Ланселот, а Шут так же молча безразлично сидит на скамейке поникший и печальный, — наш Шут давно и безнадежно влюблен, Ваше Величество. А она не хочет за него замуж идти.

— И всего делов-то?! — восклицает Король, он бросается к столу и хватается за первое попавшееся перо, — да я сейчас же издам указ о женитьбе и пускай эта дама, его избранница, пусть только попробует отказаться!

— Не надо Ваше Величество, — негромко, но твердо останавливает его Шут, — насильно мил не будешь, да и я сам, если честно терпеть не могу насилия. Мне и до вас это предлагали, — Король, подумав, откладывает перо в сторону. Поворачивается к Ланселоту. Тот сразу же понимает намек.

— Ладно, я пойду Ваше Величество, — говорит он, поспешно отступая к двери, — мне караул надо еще проверить. На празднике должен быть все-таки порядок. Чтоб без мордобоя и так далее… — он выходит. Король и Шут остаются наедине.

— У нее есть кто-то другой? — осторожно спрашивает Король.

— Нет, — качает головой Шут, в его голосе слышится усталость и безразличие, — честно говоря, я так подозреваю, что в душе она если не любит, то питает симпатию ко мне. Но наотрез отказывается выходить за Шута. Профессия у меня не уважительная. Ведь кого в народе «шутом гороховым» кличут — дураков, в большинстве случаев. Она говорит, что лучше уж замуж за господина Палача пойдет, и то почетнее. Но женой Шута не станет никогда, — Шут делает паузу и тяжело вздыхает, — можно было бы конечно сменить, так сказать, специальность, стать ремесленником в конце концов. Но это значит изменить своему призванию. Делать то что не приносит тебе радости? От этого тоже часто в петлю лезут. Да и поздно мне уже переучиваться и ломать старые привычки. Пойду вот в трактир и выпью с Менестрелем, немного легче станет.

— Так может она вас не любит именно за этот трактир да гулянки с Менестрелем на пару, — предположил Король. Шут на это лишь печально усмехнулся, вытащил откуда-то сзади фляжку, открутил крышку и основательно приложился к ней.

— Нет, в трактир не пойду, — твердо объявил он, — с вами останусь, вы ведь тоже не пойдете на праздник.

— Верно, не пойду, — подтвердил Король усаживаясь на трон, — пусть хоть кто-то на праздниках будет трезвым и лучше всего, если это — глава королевства. Вон и вы тоже сейчас надеретесь. Я вот вас понимаю, на праздники особенно грустно и одиноко становится. Мне вот пришлось выбирать: сидеть с пьяной рожей во главе стола или торчать здесь в одиночестве. Но здесь хоть делами занять себя можно, — тут Король обводит взглядом стол, потом смотрит на Шута, который снова прикладывается к фляге и тихо говорит, — да, делами сегодня уж вряд ли удастся заняться. Господи, да что же я делаю, на празднике Король сидит один во дворце и разводит разговоры с пьяным Шутом.

Шут видимо услышал окончание фразы и захмелевшим голосом громко спросил:

— А вы знаете Ваше Величество, для чего вообще нужны шуты? — Король хочет ответить, но Шут останавливает его взмахом руки, — нет, шутки да песни вам любой артистишка прочитать может, — Шут поднимает вверх указательный палец, подчеркивая важность сказанного, — Шут нужен в королевстве, чтобы говорить королю правду. Эти все придворные так привыкли врать и заискивать, что если и захотят правду сказать, то не смогут. Отвыкли. Шут, это как прямое зеркало среди кривых. А королю иногда обязательно надо взглянуть в нормальное зеркало, для своей же пользы и королевства. Вот именно для этого при всех дворах существует должность Шута, не дурака, подчеркиваю Ваше Величество, их вокруг и так полно, а Шута с большой буквы.

— Но в нашем королевстве, вроде не так много льстецов, — отвечает Король, и замечает в сторону, — надо же вот уже привык, в «нашем», как будто оно мое по праву.

— А я не про наше говорю, я про другие, Вон в соседских, Шутам приходиться изворачиваться, чтобы и правду сказать и чтобы голову при этом не потерять. Так что дурак, артист и Шут — это три разные вещи, — подводит итог своей тираде Шут.

Меж тем за окном темнеет и с площади слышаться музыка и пьяные голоса. Король встает и с раздражением захлопывает окно. Потом оглядывает комнату, задерживаясь взглядом на Шуте, приканчивающем содержимое фляжки и говорит: