Письмо Виверо - Бэгли Десмонд. Страница 12
Миссис Халстед решила вмешаться.
— Мы будем вам очень признательны, если получим возможность осмотреть поднос. Вы окажете нам большую услугу, мистер Уил.
Она не принесла извинений за плохие манеры своего мужа, но выполнила свою нивелирующую функцию, добавив масла официальной любезности.
Нас прервала Медж.
— К вам вчерашний джентльмен, мистер Уил.
Я улыбнулся Халстеду.
— Спасибо, миссис Эджекомб, проводите его сюда, хорошо?
Когда Фаллон вошел, Халстед конвульсивно дернулся. Он повернулся ко мне и спросил высоким голосом:
— Что он здесь делает?
— Профессор Фаллон находится здесь по моему приглашению, так же как и вы, — ответил я любезно.
Халстед вскочил на ноги.
— Я не останусь здесь, с этим человеком. Пойдем, Кэтрин.
— Подожди минутку, Поль. А как насчет подноса?
Это заставило Халстеда замереть на месте. Он посмотрел неуверенно на меня, затем на Фаллона.
— Я возмущен, — сказал он дрожащим голосом. — Я глубоко возмущен.
Фаллон был так же изумлен, увидев Халстеда, как и Халстед, увидев его. Он сказал, оставаясь стоять в дверном проеме:
— Думаете, я не возмущен? Однако я не рву на себе рубашку, как испорченный ребенок. Вы всегда были слишком импульсивны, Поль. — Он прошел в комнату. — Могу я спросить, что вы затеяли, Уил?
— Может быть, я собираюсь провести аукцион, — ответил я с готовностью.
— Хмм! Зря теряете время, у этой пары не найдется и двух центов, которые можно было бы друг о друга потереть.
Кэтрин Халстед сказала резко:
— Я всегда знала, что вы стоите своей репутации, профессор Фаллон. А то, что вы не можете купить, вы просто крадете.
Фаллон взвился.
— Черт возьми! Вы назвали меня вором, юная леди?
— Так точно, — ответила она спокойно. — Вы ведь завладели письмом Виверо, не так ли?
Фаллон продолжил очень тихо:
— Что вам известно про письмо Виверо?
— Я знаю, что оно было украдено у нас около двух лет назад — и мне известно, что теперь оно у вас. — Она посмотрела на меня. — Какой вывод вы бы сделали из этого, мистер Уил?
Я задумчиво разглядывал Фаллона. Химикаты перемешались должным образом и теперь из этой смеси возможно получится небольшой фрагмент истины. Я решил, что пора помешать бульон.
— У вас есть это письмо? — спросил я.
Фаллон неохотно кивнул.
— Есть, я купил его вполне легально в Нью-Йорке, и у меня имеется квитанция, которая может это подтвердить. Но, черт возьми, забавно слышать о воровстве от этой пары. Как насчет тех бумаг, которые вы украли у меня в Мексике, Халстед?
Ноздри Халстеда раздулись и побелели.
— Я не брал у вас ничего, что не принадлежало бы мне. А вы украли всего-навсего мою репутацию. В нашей профессии развелось слишком много мошенников, подобных вам, Фаллон, безграмотных дилетантов, построивших свою репутацию на чужих работах.
— Ах ты, сукин сын! — проревел Фаллон. — Ты уже высказал все, что хотел, в журналах, и никто не обратил на тебя внимания. Ты думал, кто-нибудь поверит этой болтовне?
Они замерли лицом к лицу, как боевые петухи, и в следующее мгновение вцепились бы друг другу в горло, если бы я не крикнул во весь голос:
— Тихо! — Они повернулись ко мне, и я сказал спокойно: — Садитесь, вы оба. Ни разу в жизни не видел, чтобы взрослые люди вели себя столь недостойным образом. Либо вы будете держать себя в руках в моем доме, либо я выставлю вас вон — и никто из вас не увидит этот проклятый поднос.
Фаллон сказал покорно:
— Мне очень жаль, Уил, но этот человек вывел меня из себя. — Он сел.
Халстед тоже вернулся на свое место, он пожирал Фаллона глазами и сохранял молчание. Лицо Кэтрин Халстед побледнело, и на щеках появились розовые пятна. Она, поджав губы, смотрела на своего мужа и, убедившись, что он и далее намерен безмолвствовать, сказала:
— Я извиняюсь за наше поведение, мистер Уил.
Я ответил ей резко.
— Вы принесли ваши собственные извинения, миссис Халстед, вы не можете извиняться за других — даже за вашего собственного мужа.
Я сделал паузу, предоставив Халстеду возможность что-нибудь сказать, но он упрямо продолжал молчать, и, решив не обращать на него внимания, я повернулся к Фаллону.
— Меня не особенно интересуют тонкости вашей профессиональной аргументации, хотя должен признаться, я был удивлен теми обвинениями, которые прозвучали здесь сегодня.
Фаллон горько улыбнулся.
— Не я первый начал бросаться грязью.
— Меня это абсолютно не волнует, — сказал я. — Вы совершенно невозможные люди. Вы полностью поглощены своими грошовыми профессиональными интересами и забыли, что из-за этого подноса был убит человек. Двое уже мертвы, черт возьми!
Кэтрин Халстед сказала:
— Мне очень жаль, если мы показались вам столь бессердечными; должно быть, это выглядело для вас весьма необычно.
— Поистине! Теперь слушайте меня внимательно — все вы. Кажется, в этой странной игре мне выпала козырная карта — у меня есть поднос, который для вас так чертовски важен. Но никто из вас не увидит его даже издали до тех пор, пока я не узнаю, как называется игра. Я не намерен действовать вслепую. Фаллон, что вы на это скажете?
Он нетерпеливо заерзал.
— Хорошо, я согласен. Я расскажу вам все, что вы пожелаете узнать — но наедине. Я не хочу, чтобы при разговоре присутствовал Халстед.
— Забудьте об этом, — отрезал я решительно. — Все, что у вас есть мне сказать, вы расскажете сейчас и прямо здесь, в этой комнате, — это касается также и вас, Халстед.
Халстед сказал с холодным гневом в голосе:
— Это чудовищно. Неужели я должен разгласить результаты многолетних исследований этому шарлатану?
— Как хотите. — Я выпрямил палец. — Либо выкладывайте карты, либо выходите из игры. Дверь открыта, и вы можете уйти отсюда в любой момент. Никто вас здесь не задерживает. Но если вы уйдете, то оставите Фаллона наедине с подносом.
На его лице отразилась нерешительность, и он сжал подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Кэтрин Халстед приняла решение за него. Она сказала твердо:
— Мы принимаем ваши условия. Мы остаемся. — Халстед посмотрел на нее с удивлением, и она успокоила его: — Все в порядке, Поль. Я знаю, что делаю.
— Фаллон — как насчет вас?
— Полагаю, что мне придется с этим согласиться, — сказал он и мягко улыбнулся. — Халстед что-то там говорил насчет многолетних исследований. Что ж, я тоже посвятил этому вопросу несколько лет. Меня не удивит, если окажется, что мы оба знаем все, что можно выяснить по данной проблеме. Бог свидетель, я натыкался на эту парочку во всех музеях Европы. Я сомневаюсь, что при объединении информации, которой мы владеем, может открыться что-нибудь новое.
— Я способен преподнести вам сюрприз, — сказал Халстед резко. — Вы не обладаете монополией на мозги.
— Заканчивайте с этим, — сказал я холодно. — Игра будет вестись по моим правилам, а значит всякие язвительные комментарии запрещаются. Я говорю достаточно ясно?
Фаллон сказал:
— Знаете, Уил, при первой встрече вы не произвели на меня большого впечатления. Вы удивляете меня.
Я усмехнулся.
— Временами я удивляю себя сам.
Так и было! И что только случилось с маленьким серым человеком?
Глава 3
1
Это была удивительная, невероятная и весьма странная история, и если бы я не видел того загадочного снимка в фотолаборатории, то, вероятно, отказался бы в нее поверить. Да и к тому же Фаллон не сомневался в ее достоверности, а он был совсем не дурак — так же как и Халстед, хотя о его умственных способностях я не мог с уверенностью высказаться адекватно.
Пока история излагалась, я твердо держал ситуацию под своим контролем. Временами кто-нибудь из них проявлял несдержанность — в большинстве случаев это был Халстед, но и Фаллон также сделал пару язвительных замечаний, — и я решительно вмешивался. Было хорошо видно, что никому из них не нравятся мои действия, но ввиду отсутствия альтернативы, им ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Мой поднос являлся козырной картой в этой необычной запутанной игре, и ни Фаллон, ни Халстед не хотели дать другому возможность остаться с ним наедине.