В краю исчезнувшего тигра. Сказки - Харламов Юрий Ильич. Страница 33

— Ну, Равшан, такие шутки даром не проходят!— прошептал Одарён.

Конечно, самое простое — взять эту «лапу» и всем показать: вот он, тигр. Но если даже в обычных школах ябедничество не в почете, то в школах для одаренных вообще не знают, что это такое. Это во-первых. Во-вто­рых: зачем же сразу выдавать тайну, когда из нее мож­но кое-что извлечь?

— Никому ни слова! — сказал он сам себе. — Спал в лесу — пошел сверчков записывать, да там и уснул... Эх, и зачем я письмо отправил!

Он вскарабкался на вышку, положил тигриную «ла­пу» где взял, в щель между жердями, свернул спальный мешок и спустился вниз. Потом зашел в палатку, но не оставил там спальный мешок, а наоборот — взял еще и магнитофон и нырнул в заросли.

26

Мы обшарили чуть ли не весь лес и вернулись ни с чем. Только бедный Равшан все еще шумел в камышах: «Одарён! Одарён!»

— Вот несчастье! — вздохнул Профессор. — Прямо как сквозь землю провалился.

— Под землей тоже нет,— сказала Зелёная Чёлка.— Я в погреб лазила.

— А какой у него спальник — ватный или пуховый? — спросил КОМПОТ.

— Пуховый,— сказал Профессор.— А что? Вы что-нибудь заметили?

— Да нет, это я так,— ответил КОМПОТ.— Смотрю вот — пух в воздухе летает.

— Это камышовый пух, — проскрипел Зелёная Бо­рода.

— Понимаю, понимаю,— согласился КОМПОТ.— Ко­нечно, камышовый.

Пух в самом деле был камышовый, и все же нам стало как-то не по себе. Ничего не было сказано, но каждый подумал о том же, о чем подумал КОМПОТ.

— Одарён! Ау, Одарён! — кричал уже где-то побли­зости бедный Равшан.

И вдруг... Не знаю, сумею ли я описать этот момент. Ведь никакие многоточия, восклицательные знаки и междометия не могут передать и сотой доли того, что чувствует человек, когда в десяти шагах от него, в ка­мышах, вдруг раздается гневный тигровый рык. Даже сейчас, когда я пишу об этом, у меня по спине пробе­гает мороз, а пальцы попадают не в те буквы на пишу­щей машинке.

Рычание прокатилось по лесу, словно раскат грома. Так может реветь или смертельно раненный, или смер­тельно обиженный тигр — скажем, когда ему наступа­ют на хвост. Вслед за тем раздался душераздирающий крик, в камышах затрещало, и из них вылетел бедный Равшан. Он вихрем пронесся мимо нас и, словно под­брошенный невидимой пружиной, в одно мгновение очу­тился на крыше домика.

Мы все дружно попятились. Первым пятился КОМ­ПОТ.

— Отступайте! — кричал он. — Я вас прикрою!

Мы еще только нащупывали пятками ступеньки крыльца, а КОМПОТ уже выглядывал из окна.

— Не бойтесь, — успокаивал он нас. — Теперь мы уже в безопасности.

Тигр рявкнул еще раз — да так, что у нас затряс­лись коленки, но выйти из камышей не решился и вско­ре затих.

— Значит, он в самом деле есть... — прошептала Зелёная Чёлка.

Маленькая Повелительница всхлипнула;

— Неужели... тигр... Одарёна...

— Нет-нет, — сказал Профессор, — я этого не пе­реживу.

— Чтобы тигр поднял лапу на невинное дитя! — проскрипел Зелёная Борода. — Быть того не может!

— На меня поднял же! — отозвался с крыши бед­ный Равшан.

— Что ты ему сделал? — накинулась на него Ма­ленькая Повелительница. — Небось пнул в бок ногой или схватил за хвост? Не оправдывайся! От тебя все учителя плачут, а теперь и тигра довел!

— Я его даже не видел! — защищался Равшан.

— Не спорьте, — проскрипел Зелёная Борода. — Тигр тигром, а Одарёна-то нет.

— Надо искать Одарёна!— крикнул из окна КОМ­ПОТ.— Вы ищите там, а я здесь поищу — может, он где-нибудь под кроватью спрятался.

— Не надо меня искать!— раздался голос Одарёна.

Мы все разом повернулись — Одарён стоял перед на­ми, живой и невредимый, со спальным мешком и магни­тофоном.

Мы бросились к Одарёну, окружили его. Кто сме­ялся, кто плакал от радости, только бедный Равшан не мог выразить свои чувства, потому что сидел на крыше и не знал, как с неё слезть.

— Мы с ног сбились — искали тебя!— сказал Профес­сор Одарёну.— Где ты был?

— Ходил сверчков записывать,— ответил Одарён.— Всю ночь не спал, записывал, да там и уснул, только сейчас проснулся.

— А тигр? Ты же его так боялся, и вдруг ушел один.

— Да еще ночью!— ужаснулся КОМПОТ.

— Да еще без граблей!— вставила Зелёная Чёлка.

— Перебоялся, — ответил Одарён. — Сколько мож­но!— И тут только заметил на крыше бедного Равшана. — А что это Равшан там делает?

Узнав, что бедного Равшана загнал на крышу тигр, Одарён рассмеялся.

— Рявкнул бы он у тебя под самым ухом...— сказал бедный Равшан.

— Он даже голос подал?— удивился Одарён.— Надо сбудет как-нибудь записать его.

Мы были поражены. Еще вчера Одарён дрожал при одном упоминании о тигре, а сегодня говорит о нем, как о равном.

— Смотрите, свежие следы!— закричала Маленькая Повелительница.

— Теперь уже и без следов все ясно,— проскрипел Зелёная Борода.— Вернулся хозяин Тигрового леса.

Одарён посмотрел на следы и усмехнулся. Это были те самые следы, которые он отпечатал тигровой «лапой».

27

На другой день Зелёная Борода занялся починкой лодки. Профессор тоже никуда не пошел. Он положил под микроскоп какую-то мошку и весь день просидел над нею.

— Всё знаю, всё,— шептал он.— Может, хоть через микроскоп я увижу то, чего не знаю.

Зелёная Чёлка тоже осталась дома:

— Надоело с бабочками в пятнашки играть — они все такие неповоротливые.

Бедный Равшан с этого дня решил заняться тяже­лой атлетикой. Он разыскал в сарае ломик и ходил с ним, перекладывая с одного плеча на другое.

— Не тяжело?— посочувствовал Одарён.

— А думаешь, как становятся чемпионами?— отве­тил бедный Равшан.

— Начал бы все-таки с граблей, а то сразу такая нагрузка,

Бедный Равшан побледнел от обиды и чуть не уронил ломик на ногу Одарёну.

КОМПОТ перетащил тигроловку поближе к домикам.

— Мне кажется, здесь он быстрее поймается,— ска­зал он.

— Неужели вы его нисколечко не боитесь?— спроси­ла Маленькая Повелительница.

— Я готов сам пострадать, только его не дать в оби­ду,— ответил КОМПОТ.— Но я не имею права подвергать себя опасности: рискуя собой, я рискую тигром. Поэтому нам с ним лучше не встречаться — целее будем.

Что же касается меня, то в этот день я обнаружил, что есть более удобный путь к моей наблюдательной площадке. Не напрямую, через камыши, как я ходил раньше, а зигзагом, от одного дерева к другому. Он был, правда, втрое длиннее, но, если разобраться, куда мне спешить?

Один только Одарён не изменил своим привычкам. Дождавшись, когда Профессор уснул за микроскопом, он взял магнитофон и отправился бродить по лесу.

28

В это же самое время вышел на промысел злодей Мамур. Он шел и думал о том, как трудно быть злоде­ем — никто тебя не любит, никому ты не нужен, жи­вешь — доброго слова не слышишь, и умрешь — ни од­на слеза не прольется.

Эти грустные мысли не покидали Мамура с той са­мой минуты, когда он узнал о тигре. Вернее, не узнал, а поверил. Сначала, если помните, он только сделал вид, что поверил, но сам даже посмеивался — следы могли быть и не тигровыми. Точно также и клетку-ло­вушку могли поставить на другого зверя. Но когда он прочитал письмо Одарёна, он понял: тигр есть и все об этом знают, но скрывают от него. «Конечно,— думал он,— кто я для них, чтобы предупредить, мол, берегись, Мамур, тебе грозит опасность! Да они только рады бу­дут, если тигр с меня шкуру спустит!»

Кстати, письмо Одарёна злодей Мамур не отправил. Он сделал в нем небольшую приписку (о чем — вы ско­ро узнаете) и собирался отправить, а пока оно так и хранилось у него на голове под кепкой, постоянно на­поминая об опасности.

Бедный Мамур! От страха и волнения у него даже аппетит пропал. Сколько раз у него была возможность убить оленя, но он чувствовал — оленя ему уже не съесть. Как он раньше любил зайчатину, но теперь она застревала у него в горле. «Разве что уточкой полако­миться»,— подумал Мамур. Да, уточку он, пожалуй, съест.