Волшебное наследство - Джонс Диана Уинн. Страница 4

Марианна подумала и решила, что Джо, вероятно, прав. А он вдруг заискивающе спросил:

– Не сделаешь мне одолжение, раз уж мы все равно тут?

– А что? – спросила Марианна.

Фундук попятился от миски с остатками бутербродов тети Джой и сделал вид, будто их закапывает. Марианна привыкла, что Джо всегда сначала норовит подольститься к ней, прежде чем попросить об одолжении. «Но он прав: Бабка давно уже не та», – подумала она.

– Мне нужно то чучело хорька, – сказал Джо. – Если я его заберу, можешь сделать так, чтобы казалось, будто оно на месте?

Марианна предпочла не спрашивать, зачем Джо понадобилась такая пакость. Ох уж эти мальчишки!

– Джо! Это же Бабкин хорек! – сказала она.

– Ей он точно не понадобится, – ответил Джо. – А тебе иллюзии удаются гораздо лучше, чем мне. Марианна, ну пожалуйста! Пока они там болтают…

Марианна вздохнула, но вышла в переднюю следом за Джо; из гостиной доносились серьезные приглушенные голоса. Марианна и Джо тихо-тихо разглядывали хорька под стеклянным колпаком. Марианне этот хорек всегда отчетливо напоминал желтую змею с шерстью и лапками. Брр! Но когда создаешь иллюзию, самое главное – чтобы она была похожа на то, что видят все. А видят они разинутую клыкастую пасть и злобные глазки-бусинки. Колпак так запылился, что больше ничего, пожалуй, и не различишь. Нужно только передать общие очертания.

– Ну, сможешь? – напряженным шепотом спросил Джо.

Марианна кивнула:

– Наверное, да.

Она осторожно сняла стеклянный колпак и поставила рядом с чучелом барсука. На ощупь хорек был как твердое полено, покрытое шерстью. Опять брр! Марианна поежилась и протянула чучело брату. Накрыла опустевший пятачок искусственной травы колпаком, протянула к нему руки и как можно точнее описала в воздухе контуры хорька. И думала при этом: «Изогнутый, желтый, змеевидный, вертлявый… Горящие глазки, мерзкие маленькие ушки, ощеренная ярко-розовая пасть, полная острых белых зубов… Еще брр!» Марианна отняла руки – и увидела под колпаком хорька, именно такого, какого надумала: из-под слоя пыли на стекле проступало что-то размытое и ощеренное.

– Шикарно! – восхитился Джо. – Просто блеск! – И метнулся в кухню, бережно держа на руках настоящее чучело.

Марианна заметила в пыли на колпаке отпечатки своих ладоней – целых четыре. Подула на них, мысленно требуя, чтобы они исчезли. Отпечатки понемногу сглаживались, но тут дверь в гостиную распахнулась с державным грохотом, и оттуда решительно вышел дедушка Эдгар. Марианна поспешно прекратила колдовать: он бы точно заметил. И только сделала невинные круглые глаза и уставилась на твидовую шляпу дедушки Эдгара – ну точь-в-точь твидовый цветочный горшок, нахлобученный на голову. Шляпа повернулась к ней.

– Мы решили, что твоей бабушке нужна сиделка, – объявил дедушка Эдгар. – Я все организую.

Судя по всему, кто-то снова разбудил Бабку. Из гостиной гулко раскатился ее вопль:

– А я всегда говорила: нет ничего лучше тушеной хорьчатины!

Ой, неужели Бабка теперь читает мысли?! Марианна затаила дыхание, кивнула и улыбнулась дедушке Эдгару. Тут-то Джо и вышел из кухни, и в руках у него была корзинка из-под бутербродов тети Элен – похоже, он перепутал ее с маминой, – накрытая салфеткой, чтобы не было видно хорька.

– Куда это ты? – поинтересовался дедушка Эдгар.

Джо тут же ссутулился и насупился.

– Домой, – ответил он. – Заберу вот кота. Его Марианна к себе возьмет.

К сожалению, эту версию загубил на корню сам Фундук: он выскочил из кухни и стал тереться о ноги Марианны.

– Только он удирает все время, – глазом не моргнув, заявил Джо.

Марианна глубоко вздохнула, отчего у нее закружилась голова: нельзя так долго не дышать.

– Джо, я его сама заберу, когда пойду домой. А ты иди, отдашь маме корзинку.

– Да-да, – сказал дедушка Эдгар. – Тебе надо собрать вещи, Джозеф. Ты ведь с завтрашнего дня работаешь в замке.

У Джо отвисла челюсть, он вытаращился на дедушку Эдгара. Марианна тоже вытаращилась. Они-то думали, что раз Бабка выжила из ума, то и планы ее уже не считаются.

– Кто вам сказал?!. – выдавил Джо.

– Бабка, еще вчера, – ответил дедушка Эдгар. – Тебя там уже ждут. Ну, ступай.

И он зашагал к выходу, подталкивая Джо перед собой.

Глава вторая

Марианна хотела уже пойти домой следом за Джо, но тут в переднюю вышла мама и сказала:

– Марианна, Джой говорит, что осталась еще ее тарелка бутербродов. Принесешь?

Марианна призналась, что бутербродов больше нет, и тогда ее послали в «Герб Пинхоу» принести пирожков со свининой, которые напекла тетя Элен. Когда она вернулась, тетя Джой снова отправила ее в деревню повесить на дверях почты объявление «Закрыто по семейным обстоятельствам», а потом папа послал ее за преподобным Пинхоу. Преподобный Пинхоу пришел в Лесную усадьбу вместе с Марианной, очень серьезный и встревоженный, и сразу спросил, почему никто до сих пор не позвал доктора Каллоу.

Беда в том, что доктора Каллоу Бабка ни в грош не ставила. И, похоже, услышала слова преподобного Пинхоу, поскольку тут же раскричалась:

– Ква, ква, ква! Холодной рукой на живот! Говорю я вам, это все капуста на заре!

Но преподобный Пинхоу настаивал, что нужен врач. Марианну отправили звонить доктору Каллоу, а когда доктор приехал, опять начался крик. Из криков Марианна, сидя на лестнице с Фундуком на коленях, слышала в основном «Нет-нет-нет!» и иногда оскорбления вроде «Ах ты вязаный кальмар!» и «Да я бы тебе и лишай почистить не дала!»

Доктор Каллоу вышел в переднюю в сопровождении мамы, папы и большинства тетушек, качая головой и говоря что-то про «круглосуточный уход». Все заверили его, что Эдгар уже этим занимается, и доктор уехал. Следом за ним удалился и викарий, а тетушки направились в кухню наделать еще бутербродов. Тут они обнаружили, что в доме совсем нет хлеба, а из прочей снеди только баночка сардин. Поэтому Марианну снова отправили с поручениями – к пекарю, к бакалейщику и домой к тете Дине за яйцами. Марианна не забыла купить и кошачьего корма и вернулась тяжело нагруженная, ужасно завидуя Джо, которому удалось так легко улизнуть.

Каждый раз, когда Марианна возвращалась в Лесную усадьбу, Фундук бросался ей навстречу, словно она была единственным человеком на всем белом свете. Марианна брала его на руки, гладила и невольно косилась на стеклянный колпак, где раньше был хорек. Каждый раз она с некоторым облегчением убеждалась, что под колпаком виднеется желтый мазок с оскалом на одном торце.

И вот наконец, уже ближе к закату, на подъездной дорожке послышался лязг, цокот и скрип коляски дедушки Эдгара. Вскоре дедушка Эдгар прошагал в дом, ведя за собой двух сиделок крайне профессионального вида. Обе были в просторных темно-синих плащах и с маленькими квадратными чемоданчиками. Когда мама, тетя Пру и тетя Полли показали им, где спать, сиделки заглянули в кухню, увидели нагроможденные на огромном столе горы провизии и объявили, что готовить не входит в их обязанности. Мама успокоила их, что этим будут заниматься все тетушки по очереди, на что тетя Пру и тетя Полли переглянулись и свирепо уставились на маму. Затем сиделки деловито прошагали в гостиную.

– Ну, милая, – донеслись до Марианны на лестнице их суровые голоса, – сейчас мы уложим вас в постельку, а потом вы выпьете чашку вкусненького какао!

Бабка тут же снова завопила. И каким-то образом, визжа и отбиваясь, просочилась в переднюю в окружении плотного кольца родственников. Никто, в том числе сиделки, похоже, не знал, как быть. Марианна печально смотрела на совершенно беспомощных маму с папой, на дедушку Лестера, нервно ломающего руки, и на дядю Чарльза, который бочком-бочком крался к своему велосипеду. Самообладание сохранила, пожалуй, только тетя Дина. Раньше Марианна считала, будто тетя Дина, пухленькая и светловолосая, только и умеет, что укрощать коз и кормить кур, но тут тетя Дина взяла Бабку под локоть – очень заботливо, и так же заботливо наслала на нее успокоительные чары.