Приключения Джима Пуговицы - Энде Михаэль Андреас Гельмут. Страница 16

Лукас покачал головой.

— Все бессмысленно, — пробормотал он. — Надо переждать, когда кончится Фата-Моргана. Иначе мы не выберемся. Только уголь и воду зря переведем.

— А когда, ты думаешь, кончится эта Фата-Моргана? — подавленно спросил Джим.

— Думаю, к ночи. Когда спадет жара.

Они снова вернулись в кабину, чтобы отдохнуть в ожидании захода солнца. Жара их сморила, и Лукас уже задремал, когда Джим вдруг спросил:

— Почему они были такие грустные?

— Кто? — зевнул Лукас.

— Все, — тихо ответил Джим. — В Ласкании.

— Может, они как раз получили наше письмо, — задумчиво сказал Лукас.

Джим глубоко вздохнул. А потом печально сказал:

— Лукас, как ты думаешь, мы еще когда-нибудь увидим Ласканию?

Лукас дотронулся до плеча своего друга и утешил его:

— У меня есть твердое предчувствие, что в один прекрасный день мы обязательно туда вернемся: ты, я и Эмма.

Джим поднял голову и с надеждой поглядел на Лукаса широко раскрытыми глазами:

— Ты правда так думаешь?

— Могу дать тебе честное слово, — заверил Лукас.

И Джим сразу повеселел, как будто они были уже на пути к дому. Он знал: Лукас слов на ветер не бросает.

— И как ты думаешь, это скоро случится? — спросил он еще.

— Может, да. А может, и нет, — ответил Лукас. — Я не знаю точно. У меня есть только предчувствие.

И через некоторое время добавил:

— Постарайся лучше уснуть, Джим. Может, нам придется ехать всю ночь.

— Ладно, — сказал Джим и уснул в то же мгновение.

Но Лукас не спал и все думал. Когда он набил новую трубку, закурил и выглянул в окно, он заметил, что коршуны появились снова. Они сидели кружком вокруг Эммы, терпеливо, молча и выжидательно. Кажется, они не сомневались, что путешественникам не выбраться отсюда.

Шестнадцатая глава, в которой Джим Пуговица набирается опыта

Всякий, кто странствовал по пустыне, знает, что солнце заходит там с особенным великолепием. Вечернее небо пылает всеми цветами, от огненно-оранжевого до светло-зеленого.

Лукас и Джим сидели на крыше паровоза и болтали ногами. Доедая при этом остатки провианта и допивая чай из золотого термоса.

— Все, теперь придется ждать, пока не раздобудем новой еды. Раньше не пообедаем, — озабоченно сказал Лукас.

Жара немного спала. Даже подул легкий ветер, почти прохладный. Миражи пропали, кроме одного, который упорно не хотел исчезать. Правда, это был совсем небольшой миражик: половина мотоцикла и еж верхом. Еще четверть часа он одиноко и неприкаянно катался по пустыне, а потом тоже растаял.

Теперь друзья по крайней мере могли не сомневаться, что заходящее на горизонте солнце — вполне настоящее. А поскольку, как известно, солнце всегда заходит на западе, Лукас теперь мог определить, где север и куда ехать.

Когда солнце уже почти совсем опустилось до линии горизонта, Джим заметил, что коршуны, которые до сих пор неотступно преследовали их, вдруг разом развернулись и спешно полетели прочь.

— Что это с ними? — спросил Джим.

— Решили наконец отвязаться от нас, — довольно сказал Лукас.

Но в этот миг Эмма вдруг издала пронзительный свист, который прозвучал как крик ужаса, тут же развернулась и бешено помчалась прочь.

Лукас бережно остановил ее. Она дрожала и тяжело дышала.

— Ну-ну, Эмма! — воскликнул Лукас. — Что за рывки?

Тут Джим случайно глянул назад, и все слова застряли у него в горле.

— Там! — только и смог он прошептать.

Лукас оглянулся, и то, что он увидел, превзошло все когда-либо представавшее перед его взором.

На горизонте маячил великан таких чудовищных размеров, что даже поднебесные горы Корона Мира рядом с ним казались холмиком. Великан был стар, его седая борода свисала до колен, заплетенная в косу. Наверно, чтобы легче содержать ее в порядке. Можно представить — расчесывать такую чащу каждый день!

На голове у великана была соломенная шляпа. И где он только раздобыл для этой шляпы такие гигантские соломины? Одет он был в ветхую рубаху, которая, конечно же, по размерам превосходила самые просторные паруса.

— О! — выдохнул Джим. — Быстрее поехали отсюда, Лукас! Может, он нас еще не заметил?

— Спокойствие! — ответил Лукас и выпустил маленькое облачко дыма, пристально разглядывая великана. — По-моему, если не принимать во внимание его размеры, он выглядит вполне миролюбиво.

— К..к..как? — в ужасе заикался Джим.

— Хоть он и огромный, — спокойно произнес Лукас, — он вовсе не обязательно чудовище.

— Да, но… — заикался Джим. — Если вдруг все-таки чудовище?

Тут великан с мольбой простер руку. И потом снова безнадежно опустил, и глубокий вздох вырвался из его груди. Но при этом, на удивление, не послышалось никакого шума ветра.

— Он и шага не ступил в нашу сторону, — сказал Лукас, зажав трубку зубами. — Кажется, он добрый. Может, он сам нас боится?

— О Лукас! — простонал Джим, от страха стуча зубами. — Нам конец!

— Я так не считаю, — возразил Лукас. — Может, он даже скажет нам, как выбраться из этой проклятой пустыни.

Джим не знал, что и подумать.

Вдруг великан воздел обе руки, потом молитвенно сложил их и воскликнул жалким, едва слышным голоском:

— Пожалуйста, прошу вас, незнакомцы! Не уезжайте! Я вам ничего не сделаю!

При такой-то величине можно было ожидать громоподобного голоса.

— Мне кажется, — сказал Лукас, — это очень симпатичный великан. Вот только с голосом у него что-то не то.

— А вдруг он притворяется! — в страхе предположил Джим.

— Поймает нас и сварит. Я про такое слышал. Вот увидишь, Лукас!

— Ты ему не веришь только оттого, что он большой, — ответил Лукас.

Тут великан на горизонте опустился на колени и с мольбой воскликнул:

— Ах, прошу вас, поверьте мне! Я вам ничего не сделаю, я только хочу с вами поговорить. Я так одинок, так ужасно одинок!

Снова его жалобный голос прозвучал еле слышно.

— Жалко старика, — сказал Лукас. — Я ему помашу.

Джим с ужасом глядел, как Лукас высунулся из окна, учтиво снял кепку и помахал ею. Вот сейчас разразится беда! Великан медленно поднялся. Он казался нерешительным и смущенным.

— Не означает ли это, — спросил он с мольбой, — что я могу подойти ближе?

— Конечно! — крикнул Лукас, приложив ладони рупором ко рту и снова помахал кепкой.

Великан осторожно шагнул к паровозу. Потом остановился.

— Он нам не верит, — буркнул Лукас, решительно спрыгнул из кабины и зашагал навстречу великану.

У Джима от ужаса все поплыло перед глазами. Может, у Лукаса солнечный удар? Но бросить друга одного в такой опасности Джим не мог, он тоже спрыгнул и побежал за ним, хоть у него при этом и дрожали колени.

— Постой, Лукас! — он хрипло кашлянул. — Я с тобой!

— Ну, вот видишь! — сказал Лукас и похлопал его по плечу.

— Так-то лучше. Бояться нечего. У страха глаза велики.

Когда великан увидел, что мужчина и маленький мальчик вышли из паровоза и идут к нему, его несчастное лицо просияло.

— Ну, друзья, — воскликнул он тихим голоском, — тогда и я иду!

И он зашагал к Джиму и Лукасу. Но то, что тут произошло, было так удивительно, что у Джима открылся рот, а Лукас забыл сделать очередную затяжку из своей трубки.

Великан приближался, с каждым шагом становясь все меньше. На расстоянии метров в сто он был уже не выше колокольни. Еще через пятьдесят метров — не выше дома. А когда дошел до друзей, оказался ростом не выше Лукаса, даже ниже.

— Добрый день! — сказал он и снял свою соломенную шляпу.

— Не знаю, как вас и благодарить, что вы не уехали. Уже давно, много лет я ждал, что у кого-нибудь хватит мужества приблизиться. Но никто до сих пор не подпускал меня близко. Ведь издали я так страшен. Впрочем, я забыл представиться. Меня зовут Тур Тур. По имени Тур и по фамилии Тур.