Западня свободы - Бэгли Десмонд. Страница 15
— Нет, это не он, — сказал я как можно убедительнее.
— А слух идет, что это он.
— Этот слух могли ведь подкинуть полицейские. — Форбс или Бранскилл, правда? У них есть на то свои причины.
— Могли, — согласился Косей. — А кто твой напарник?
— Нет, так дело не пойдет, — сказал я решительно. — Я не продал его фараонам и не продам его вам. Кстати, это само по себе доказывает, что не он заложил меня. Мы со своим другом ладим хорошо, тихо занимаемся своим делом, и нам посторонние не нужны.
— Ладно, оставим это на время, — сказал Косей. — Я передам обо всем ребятам. Но это возвращает нас к вопросу о бабках. Сколько же вы взяли?
— По нашим оценкам — сорок тысяч, — сказал я спокойно. — И они в надежном месте. И доступ к ним только через меня.
Он слегка улыбнулся.
— В швейцарском банке?
— Ага. В надежном месте.
— Итак, все равно — половина. По тысяче за год. Дешево, конечно, да ладно. Мы беремся переправить тебя через стену и за пределы Англии. Если ты возвращаешься, это твои проблемы. Но послушай внимательно: не пытайся нас надуть, и лучше приготовь для нас башли. Если их не будет — то никто никогда тебя не увидит. Надеюсь, понятно?
— Понятно. Вы выводите меня отсюда и получаете ваши деньги.
— Значит, я поговорю с ребятами, а они сами решат, быть тебе нашим клиентом или нет.
Я сказал:
— Косей, если ваша компания так сильна, как ты говоришь, какого черта ты торчишь здесь? Не могу этого понять.
— Я просто посредник, — ответил он. — Меня уже здесь завербовали. Потом мне сидеть осталось два года. Дотяну как-нибудь, и к чему рисковать? Меня ждет хорошая работа, и я не собираюсь отказываться от нее. — Он взглянул на меня. — А тебе туго придется, если ты вернешься в Англию.
— Это меня не волнует, — сказал я. — Я тут прохлаждался всего неделю, ничего об этой стране не знаю и не хочу знать.
Косей сделал ход.
— Шах. Еще кое-что. Ты в последнее время приятельствуешь со Слэйдом, да? Говорите друг с другом о чем-то.
— Он мне помогает заниматься русским, — сказал я, уводя короля.
— Этому конец, — сказал Косей, как бы невзначай, — отвали от Слэйда подальше, иначе сделка не состоится.
Я в изумлении посмотрел на него.
— Что за черт?..
— Именно так, — подтвердил он спокойно и сделал ход ферзем.
— Шах.
— Тольку не говори мне, что твои друзья патриоты, — сказал я и засмеялся. — В чем дело?
Косей посмотрел на меня с сожалением.
— Ты кто такой, чтобы задавать вопросы? Делай, что тебе говорят. — Он повернул голову в сторону Смитона, как раз проходившего мимо. — Знаете что? Риарден-то чуть не выиграл у меня. — Это было, конечно, чистейшее вранье. — У него хорошие шансы на турнире.
Смитон посмотрел на него без всякого выражения и прошел мимо.
3
Итак, игра началась. Я внутренне напрягся, и на этот раз это было напряжение не безнадежности, а надежды. Я даже стал напевать себе под нос, когда скреб столы в зале, и старался не делать ни малейшей промашки. Смитон смотрел на меня одобрительно, во всяком случае, настолько, насколько он мог это показать. Я становился идеальным заключенным.
Я выполнил приказ Косгроува и порвал отношения со Слэйдом, который время от времени бросал в мою сторону укоризненные взгляды. Я не знал, почему последовал такой приказ, мне стало даже жаль Слэйда, у которого в тюрьме было не слишком много друзей.
Незаметно я наблюдал за Косгроувом, замечая с кем он общается, говорит. Насколько я мог судить, в его поведении ничего не изменилось, и он вел себя достаточно расковано, но поскольку я не изучал его раньше, то сказать, каков он был, затруднялся.
Через пару недель я подошел к нему в свободное время.
— Сыграем в шахматы, Косей? — предложил я.
Он посмотрел на меня с непроницаемым лицом.
— Держись от меня подальше, идиот, я не хочу связываться с тобой.
— Но ты уже связан, — возразил я. — Смитон недавно интересовался, буду ли я участвовать в турнире. Он спрашивал, почему я бросил уроки шахмат. И еще спрашивал, не забросил ли я свой русский.
Косгроув сощурился.
— Ладно, — сказал он. — Отойдем туда.
Мы разложили доску.
— Какие новости? — спросил я.
— Когда будут новости, скажу, — буркнул он. Он был явно в плохом настроении.
— Слушай, Косей. Я беспокоюсь. Говорят, что только что закончили новую тюрьму для особо опасных. Я боюсь, меня переведут туда. Это может случиться в любую минуту.
Он осмотрел зал.
— Нельзя же действовать сломя голову, — сказал он. — Это сложная операция. Ты за что заплатил пять тысяч? За то, чтобы просто перепрыгнуть через стену? Тут выстраивается целая система. — Он сделал ход. — Я об этой стороне дела мало знаю, но говорят, что в каждом случае новая схема. Никаких шаблонов, понимаешь? Ты-то должен знать, как никто, Риарден.
— Я вижу, вы меня проверяли, — сказал я, пристально глядя на него.
Он ответил мне холодным взглядом.
— А ты как думал? Часть той суммы в пять тысяч на это и пошла. Ребята работают с большой осторожностью. У тебя интересный послужной список. Не понимаю, как ты в этот-то раз поскользнулся.
— Это со всеми случается, — сказал я. — Меня продали — как и тебя, Косей.
— Но я знаю, кто продал меня, — почти прорычал он. — И он будет жалеть об этом до своего смертного дня. Мне бы только выйти отсюда.
— Лучше сделай это перед тем, как выйдешь, — посоветовал я. — У тебя будет прекрасное алиби — ты же сидишь в тюряге. И времени уже немало прошло, так что ищейки о тебе и не подумают.
Он нехотя улыбнулся.
— Интересно мыслишь, Риарден.
— А почему, собственно, ты думаешь, будто я не знаю, кто меня продал? Беда в том, что у меня нет связи с миром, чтобы организовать несчастный случай.
— Я могу устроить, — предложил он.
— Ладно, оставим это. Я сам скоро выйду, если ваши ребята поскорее подсуетятся. Значит, они меня проверяли там, в Южной Африке, да? Ну и как, удовлетворены?
— Ничего. Ты прошел. Там у тебя остались хорошие друзья. — Появился Смитон, и Косей тут же переключился на шахматы. — Что это за ход, дурак? Так я ставлю тебе мат в три хода. — Он посмотрел на Смитона. — Оказывается, не так уж он хорош, как я думал. На турнире ему делать нечего.
Смитон состроил презрительную мину.
4
Косей был прав. Мне нечего было делать на турнире. Но не из-за моей паршивой игры в шахматы. Два дня спустя не я, а он подошел ко мне.
— Все устроено.
— Меня перевели в другую камеру вчера, — сказал я.
— Это неважно. Тебя будут выводить днем. С прогулочного двора в субботу. Точно в три часа, запомни.
Я почувствовал холодок внизу живота.
— Как мне действовать?
— Ты когда-нибудь видел, как вешают иллюминацию на Рождество? — спросил Косей, но тут же с досадой прищелкнул пальцами.
— Черт, я забыл, — конечно, нет. В общем, есть такая машина с подъемником — вроде длинной складной руки с платформой. Для поднятия электриков.
— А, я знаю, что ты имеешь в виду, — сказал я. — Я видел их в аэропорту в Иоганнесбурге у больших самолетов. Их там называют «сборщики вишен».
— Да? — спросил он с интересом. — Это здорово. В общем, та штука в субботу опустится по эту сторону стены. Я покажу тебе, где стоять, и когда она поравняется с тобой, быстро прыгай в нее. Там будет парень, он поможет тебе. И ты в два счета окажешься за стеной.
Он внимательно оглядел зал и продолжал скороговоркой:
— Тут будет происходить много других вещей в это время. Но ты на них не обращай внимания. Сосредоточься на платформе.
— Хорошо, — сказал я.
— И меня просили сказать тебе еще кое-что. Если ты, оказавшись на воле, не найдешь двадцати тысяч, то Бог да поможет тебе, потому что больше никто не поможет. Ты даже не сможешь пожалеть об этом, потому что для этого надо жить. Так что даже и не думай о том, чтобы улизнуть.