Танец смерти - Чайлд Линкольн. Страница 12

Лежа на спине, он наконец понял, что же произошло. Снова нахлынули ужас и недоверие. Минуту, а то и две он был не в силах пошевелиться. Крики и визг постепенно усиливались.

Сделав героическое усилие, он заставил двигаться непослушные ноги. Поднялся на колени, шатаясь, встал. Увидел, что и другие люди с трудом пытаются подняться. В зале слышались стоны, повсюду валялось битое стекло. Стол справа от него превратился в груду еды, крови, цветов, салфеток, щепок. Его собственный стол засыпан стеклом. В полной неприкосновенности, блестящим и свежим оставался лишь сырой гамбургер, за который он выложил двадцать пять баксов.

Сотель взглянул на своего клиента. Тот по-прежнему сидел неподвижно, костюм забрызган чем-то непонятным.

Независимо от него самого, ноги Сотеля пришли в движение. Он крутанулся, нашел дверь, шагнул, потерял равновесие, оправился, сделал еще шаг.

Послышался голос клиента.

– Вы что же, уходите?

Вопрос был таким бессмысленным, таким неуместным, что Сотель хрипло засмеялся.

– «Уходите», – повторил он, прочищая ухо. – Да, ухожу.

И ринулся к дверям, кашляя и задыхаясь от смеха, под ногами скрипело стекло. Лишь бы поскорее убраться из этого ужасного места. Он вышел на тротуар и двинулся в южном направлении. Ходьба перешла в бег.

Теперь в Киокак наверняка поедут.

Глава 9

Вильям Смитбек вышел из такси, сунул в окошко мятую двадцатидолларовую бумажку и окинул взглядом Бродвей, вплоть до Линкольновского центра. На расстоянии нескольких кварталов различил большую толпу. Люди высыпали на Коламбус-авеню и 65-ю стрит, создав страшную пробку. Клаксоны слились в едином порыве. Время от времени в автомобильную симфонию вливался оглушительный рев клаксона грузовика.

Пробравшись сквозь море недвижных автомобилей, Смитбек развернулся и затрусил по Бродвею в северном направлении. В стылый январский воздух белым облачком вырывалось дыхание. Похоже, в последнее время он передвигается только бегом. Куда девалась гордая, размеренная походка лучшего корреспондента «Нью-Йорк таймс»? Он коршуном бросался на каждое новое происшествие, лишь бы вовремя сделать репортаж. Иногда в один день удавалось сдать в номер сразу две статьи. Нора Келли, два месяца назад ставшая его женой, этому отнюдь не радовалась: ведь она рассчитывала на неспешные совместные ужины с обсуждением дневных событий, а затем – на ночи неземного блаженства. У Смитбека оставалось слишком мало времени как на еду, так и на блаженство. Да, все эти дни пешком он не передвигался, и на то была важная причина. Брайс Харриман тоже не стоял, Смитбек слышал за спиной его дыхание.

Приехав из свадебного путешествия, Смитбек испытал одно из самых страшных потрясений в жизни. На пороге редакции его встретил Брайс Харриман. Одетый в костюм, который, похоже, носил со школьного выпускного вечера, самодовольно улыбаясь, он поздравил Вильяма с возвращением в «нашу газету».

«Нашу газету. О господи!».

До сих пор у Смитбека все шло как по маслу. Он был восходящей звездой «Таймс», за полгода опубликовал полдюжины сенсационных новостей. Фентон Дэйвис, его редактор, автоматически поворачивался к Смитбеку, когда надо было поднимать важную тему. Наконец-то он убедил свою подругу Нору прекратить погоню за старыми костями и горшками. Зачем выкапывать их из земли? А их медовый месяц в Ангкор-Вате был воистину сказкой, особенно неделя, которую они провели, исследуя развалины заброшенного замка кхмеров, не убоявшись джунглей, змей, малярии и ядовитых насекомых. Возвращаясь домой, он думал в самолете, что ничего лучшего в жизни у него еще не было.

И был прав.

Несмотря на вкрадчивое дружелюбие Харримана, с первого дня было ясно, что тот копает под Смитбека. Им и прежде доводилось скрещивать шпаги, но не в одной и той же газете. Харриману удалось устроиться в «Таймс», когда Смитбек находился на другом полушарии. А уж как он льнул к Дейвису, ловил каждое его слово, будто тот был Дельфийским оракулом! Глядя на него, Смитбек ощущал разлитие желчи. Похоже, его тактика сработала: на прошлой неделе Харриман заполучил дело Хулигана, которое по праву принадлежало Смитбеку.

Смитбек прибавил скорости. Он слышал, что на углу Шестьдесят пятой стрит и Бродвея какой-то парень свалился на людей, сидевших за завтраком. Там, должно быть, собрались телеоператоры, репортеры с магнитофонами, звукооператоры с микрофонами. Надо воспользоваться шансом и обскакать Харримана, поймать момент.

Слава Богу, летучку не устроили.

Он покачал головой, пробормотал что-то под нос и стал пробираться сквозь толпу.

Впереди виднелось стеклянное кафе «La Vielle Ville». Внутри помещения работала полиция, фотограф делал снимки, об этом свидетельствовали периодические вспышки, освещавшие стеклянные стены. Место преступления оцеплено желтой лентой. Смитбек поднял глаза к крыше кафе, увидел огромную, неровную дыру, оставшуюся после падения жертвы, взглянул на широкий фасад линкольновских башен и на разбитое окно, из которого выпал несчастный. Наверху тоже работали копы, вспыхивала фотокамера.

Он продвинулся вперед в надежде отыскать свидетелей.

– Я репортер, – громко воскликнул он. – Билл Смитбек. «Нью-Йорк таймс». Кто видел, что произошло?

Несколько человек обернулись и молча на него посмотрели. Смитбек оглядел их: вестсайдская матрона с крошечным шпицем на руках; мужчина, удерживающий на плече большую коробку с китайскими блюдами для выносной торговли; полдюжины других людей.

– Я ищу свидетеля. Может, кто-то что-нибудь видел?

Молчание. Большинство из них, возможно, даже не говорят по-английски, подумал он.

– Никто ничего не знает?

Мужчина с наушниками, в тяжелом пальто, энергично кивнул.

– Мужчина, – сказал он с сильным индийским акцентом. – Он упал.

Что ж, делать нечего. Смитбек снова продрался сквозь толпу. Впереди увидел полицейского. Он прогонял людей на тротуар, пытаясь освободить проезжую часть.

– Эй, офицер! – выкрикнул Смитбек, локтями расталкивая человеческое стадо. – Я из «Таймс». Что здесь произошло?

Офицер прекратил было рычать на людей и посмотрел в его сторону. Через мгновение продолжил свою работу.

– Нашли ли на теле жертвы удостоверение личности?

Коп его в упор не видел.

Смитбек смотрел на его удалявшуюся фигуру. Типично. Другой репортер стал бы ждать официальной версии случившегося, но только не он. Он запросто проберется внутрь.

Смитбек оглянулся по сторонам, и взгляд его остановился на главном входе в жилую башню. Дом огромный, в нем по меньшей мере тысяча квартир. Кто-то из жильцов наверняка знал жертву, они-то и прольют свет на эту историю, может, даже предложат свою версию. Смитбек закинул голову, пересчитывая этажи, пока снова не добрался до открытого окна. Двадцать четвертый этаж.

Опять вклинился в толпу, избегая вооруженных мегафонами полицейских. Наметил себе как можно более прямую траекторию, ведущую к входу в здание. Там стояли три дюжих копа, видно было, что при исполнении. Как же попасть внутрь? Сказать, что жилец? Вряд ли поверят.

Остановился, оглядел шумную толпу журналистов... самообладание быстро вернулось. Они, словно беспокойные овцы, ждут, когда к ним выйдет кто-нибудь из полиции и объяснит, в чем дело. Смитбек посмотрел на них с жалостью. Он не хотел, чтобы у него была та же, что и у всех, история, скормленная властями по ложке. Они расскажут лишь то, что захотят рассказать. Ему же нужны настоящие факты, а узнать их можно на двадцать четвертом этаже линкольновской башни.

Смитбек отвернулся от толпы и пошел в противоположном направлении. У таких многоэтажек, как эта, имеется служебный вход.

Мимо фасада здания, смотрящего на Бродвей, он дошел до угла. Там узкий переулок отделял его от следующего дома. Сунув руки в карманы, зашагал по переулку, небрежно посвистывая.

Спустя мгновение свист прекратился. Он увидел большую железную дверь с надписью «Служебный вход – Доставка». Возле двери стоял еще один коп. Он внимательно смотрел на Смитбека и одновременно разговаривал с кем-то по маленькому приемнику, приколотому к воротнику.