Высокие маки - Бэгшоу Луиза. Страница 72

Работа, которую ей предложили, годилась для начинающих. «Проктор энд Гэмбл», программа научной подготовки. «Джонсон энд Джонсон», курсы маркетинга. В общем, она получила пять или шесть предложений такого рода и все отвергла. Принять их означало годы работы на пути вверх, изнуряющую борьбу, чтобы продвинуться вперед и добиться признания. Это означало начать все с нуля.

С этим Нина не могла смириться. Она собиралась найти другой путь.

Элизабет заморгала, пытаясь прогнать головокружение. Разум пытался пробиться сквозь боль и усталость.

Ей отчаянно хотелось пить, мучила страшная боль в левой лодыжке. Тело чувствовало себя непривычно. Его как будто развинтили на части.

— Она приходит в себя, — сказали по-английски, и седовласый доктор наклонился над кроватью.

— Леди Элизабет, вы знаете, где вы?

Элизабет прошептала:

— Больно. Воды.

Хирург поднес к ее губам поилку и сделал знак медсестре.

— Дайте ей петедрин. — Он дежурно улыбнулся. — Я доктор Джоплинг, один из постоянных консультантов вашего отца, он отправил меня сюда наблюдать за вами.

После несчастного случая. Сейчас вы в клинике «Королева Екатерина», недалеко от Женевы, и полетите домой, как только сможете перенести полет.

Медсестра молча сделала укол.

Элизабет посмотрела на доктора, пытаясь вникнуть в его слова. Какие-то образы нахлынули на нее. Гонка, падение, агония, кровь…

— Я упала.

— Боюсь, что так. Произошел очень серьезный несчастный случай, вы перенесли несколько операций» но сейчас вы в порядке.

— Нет, — покачала головой Элизабет. Петедрин уже действовал и приятное тепло охватило тело, смывая боль, но все равно что-то было не так.

Лицо доктора Джоплинга обрело профессионально-ободряющее выражение.

— Мы можем обо всем поговорить позднее, когда вы адаптируетесь. Я позвоню вашей семье, они ждут, когда вы придете в себя. Я уверен, вы захотите с ними увидеться…

— Доктор… — голос Элизабет звучал слабо, он казался каким-то надтреснутым, — я хочу знать, что случилось. Пожалуйста, скажите мне сразу.

— Очень хорошо. — Джоплинг подошел ближе к кровати. Похоже, он хотел взять ее за руку, но потом решил не допускать подобной фамильярности. — У вас было очень серьезное падение, вы получили внутренние и внешние повреждения, включая кровотечение, переломы и трещины. Но самое худшее с левой ступней. Она сломалась при падении, потом правая лыжа ободрала ее до кости. Ботинок раздавил значительную часть ступни. — Он помолчал.

Возможности смягчить удар нет. — Мы предприняли все усилия, чтобы спасти ногу, но нервные окончания настолько сильно разорваны, что не было возможности соединить их.

Мне очень жаль, что я должен это сказать, но мы вынуждены были ампутировать ногу от лодыжки.

Кровь отхлынула от лица Элизабет. Она посмотрела в конец кровати. Казалось, под одеялом торчали две ноги.

Но она ощущала, между прочим, только правую.

— Это протез, — пояснил хирург. — Из пластика, он присоединен к ноге металлическим каркасом. В месте соединения шар, благодаря которому ваша походка будет нормальной. Это лучшее, что есть на рынке, и ваш отец на этом настоял.

Элизабет тихо сказала:

— Спасибо, доктор.

— Вы не будете хромать, леди Элизабет. Чтобы прийти в себя, понадобится время, но вы в конце концов сможете ходить обычным шагом.

Повисло мертвое молчание.

— Я никогда больше не смогу кататься на лыжах?

— Боюсь, что нет. — Джоплинг говорил сдержанно, но тон его был таким, каким выносят приговор. — Ни бег, ни лыжи. Ну разве что спокойное плавание. И никаких занятий активными видами спорта.

Он притворился, что не замечает слез в глазах девушки.

Почувствовав, что взяла себя в руки, Элизабет нажала кнопку вызова доктора.

— Я хотела бы увидеть герра Ганса Вольфа, — сказала она.

Имя, казалось, ошарашило Джоплинга. Лицо его слегка поморщилось.

— Герру Вольфу отказано видеть вас.

— Отказано? Вы разве не знаете, что он мой тренер?

— Конечно, леди Элизабет. Именно потому, что он ваш тренер. Его появление растревожит вас.

— Ганс не имеет к этому никакого отношения. Мы каждый раз рискуем, пристегивая лыжи. — Девушка приподнялась на локтях и раздраженно посмотрела Джоплингу в глаза. — А кто ему запретил? Вы?

— Вовсе нет, миледи, — поспешно ответил доктор. — Лорд Кэрхейвен. Он контролирует здесь все.

Еще бы, конечно, контролирует, подумала Элизабет.

— О'кей, доктор Джоплинг. Позвоните, пожалуйста, Гансу и попросите его навестить меня.

Джоплинг кивнул.

— Я думаю, герр Вольф еще в городе. Несмотря на запрет вашего отца, он отказался уехать. Он звонил каждый день, узнавал о вашем состоянии.

Элизабет расплакалась, не в силах сдержаться. Потом смахнула слезы.

— А кто-нибудь еще звонил?

Доктор развел руками.

— Да сотни звонили. Официальные лица, британские тренеры, члены вашей команды. Многие другие участники соревнований. Ну и пресса… Моя комната завалена цветами для вас. Все ждут, когда вы оправитесь.

«Разве я оправлюсь?»

— А… мистер Джек Тэйлор просил разрешения навестить меня?

— Он звонил, спрашивал о вашем состоянии и послал цветы, но разрешения на посещение — нет, не просил.

— Понятно, — мрачно сказала Элизабет.

— Так вы хотите, чтобы я принес цветы?

Она покачала головой.

— Не надо, у меня нет настроения. Отдайте их в другие палаты.

— Конечно, леди Элизабет. И я позвоню герру Вольфу.

— Спасибо. Доктор, а кто получил медали?

Джоплинг посмотрел на нее с сожалением.

— Луиза Левьер взяла золото, Кристи Лэнш — серебро и Хейди Лоуфен — бронзу.

— А Джек Тэйлор получил золото?

— Конечно, — рассеянно ответил Джоплинг, осматривая ее ногу. — В этом не могло быть никаких сомнений.

Ровно в три часа дня открылась дверь, и Элизабет села в постели, надеясь увидеть Ганса, но это был отец.

Тони поблагодарил медсестру и подождал, когда она выйдет и закроет за собой дверь. Потом подошел к Элизабет с большим букетом в руке, положил его на столик возле кровати. Белые розы, похоронные цветы.

Элизабет откинулась на подушки. Она знала, что разочарование написано у нее на лице, но не было сил беспокоиться об этом.

— Дорогая, ты выглядишь прекрасно. Как ты себя чувствуешь?

— Я потеряла ногу. Я никогда не смогу кататься на лыжах, — сказала Элизабет без всякого выражения. — Я потеряла олимпийскую корону, которая была уже явно моей.

— Не известно, была бы она твоей или нет. Тебе еще предстояло кататься.

— Я говорю тебе, она должна была стать моей, — повторила Элизабет.

— Ну ладно. — Граф сел на край кровати. — Теперь это не важно. Я пришел поговорить о твоем будущем.

Ясно, ты уже не можешь кататься на лыжах, и я думаю, мистер Тэйлор не просматривается на картине твоего будущего.

— От кого ты узнал? От своей любовницы?

— У меня нет любовницы, Элизабет, если ты имеешь в виду Нину Рот. Она уволена. За несоблюдение субординации.

— Ну ты прямо разбиваешь мое сердце, — сказала Элизабет. — Тем не менее ты хорошо информирован.

Джека никогда не было на картине моего будущего, так что я вернусь в «Дракон».

— Да. — Тони подался вперед и тихо сказал:

— Я подумал об этом. У меня есть потрясающее предложение для тебя.

Он полез в карман пиджака и протянул Элизабет лист бумаги. Она быстро пробежала его глазами, потом удивленно посмотрела на него.

— Ты, должно быть, шутишь? Прием гостей, организация мероприятий, литература по продвижению продукции. А почему бы тебе сразу не предложить мне печатать на машинке?

— А ты разве умеешь печатать? — вежливо поинтересовался Тони.

— Я не шучу, отец! — закричала Элизабет. Рука под одеялом сжалась в кулак. — У меня нога, между прочим, из пластика! Я знаю, ты очень на меня рассердился из-за «Золота Дракона», поскольку я без твоего разрешения…