Ночь голубой луны - Аппельт Кэти. Страница 17
36
Доуги увидел, что Берегиня и зверьё возвращаются к нему. Впереди бежал Верт, за ним Второй. А когда Капитан камнем упал вниз и спланировал прямо на шезлонг, вцепившись когтями в деревянный подлокотник, Доуги слегка отпрянул и пробормотал:
– П-п-п-полегче, ты, п-п-п-птичий п-п-п-пират!
Капитан поудобнее устроился на подлокотнике и распушил перья на спине, словно говоря: «Всё в порядке, старина!» Доуги, смеясь, протянул ему сырный крекер. Вообще-то больше всего на свете Капитан любил арбуз, но у Доуги не было под рукой арбуза, а только сырный крекер. Ну что ж, чайки не привередливы. Капитан с удовольствием выхватил угощение из пальцев Доуги.
Псы заползли под автобус и устроились там в холодке, вывалив языки и часто дыша после сумасшедшей гонки по пляжу. Доуги нагнулся и посмотрел на них. Языки у обоих были ярко-розовые, лохматые бока ходили ходуном. Доуги наполнил миску водой из термоса и поставил её под автобус. «Ав-ав-вау!» – тявкнул Второй. Наверное, по-собачьи это означало «спасибо!».
«Давай-давай!» – потребовала чайка, снова распушив перья. Доуги достал ещё один сырный крекер. Капитан взял его клювом из пальцев Доуги, спрыгнул на землю и запрыгал по песку прямо под автобус, туда, где собралась вся звериная компания.
Занимаясь со зверями, Доуги краешком глаза следил за Берегиней, которая потихоньку (очень-очень медленно) приближалась к нему. Глядя на то, как она еле волочит ноги, увязающие в песке, на то, как она, понурив голову, упорно смотрит вниз, не поднимая глаз, он окончательно убедился: что-то тут не так, что-то случилось. Он взял было укулеле, но тут же бросил его обратно на шезлонг, туда, где стояла коробка с сырным крекером, и пошёл навстречу Берегине. Когда он приблизился к ней, она взглянула на него. Доуги стоял перед ней – сильный, загорелый, широкоплечий, полный солнцем, песком и ветром, полный до краёв светом этого прекрасного летнего солнечного дня. Тогда она вдруг ни с того ни с сего бросилась в его объятия, задыхаясь от слёз и повторяя как заклинание:
«Прости-прости-прости-прости…»
Доуги встал на колени и крепко обнял её.
«Прости-прости-прости-прости-прости-прости…»
Сколько раз она повторила это своё «прости»? Он просто сбился со счёта.
37
Забравшись под автобус, Капитан положил сырный крекер на песок и стал неторопливо расклёвывать его. Вкусный сырный запах добрался до чутких собачьих ноздрей.
«Ваф-ваф-ав-в-в!» – жалобно протянул Второй. Ему очень хотелось полакомиться сырным крекером.
«Гр-р-р-р-р-р-ав!» – поддержал его Верт. Ему тоже очень хотелось отведать сырного крекера.
Капитан усердно работал клювом. Оба пса подползли к аппетитному кусочку и стали осторожно обнюхивать его.
Носы у собак очень нежные. А клюв у чайки очень твёрдый. Лишь только Верт протянул свой нежный нос к аппетитному крекеру, как… ТУК! Капитан клюнул его прямо в нос, в самое чувствительное место.
«ВУ-У-У-У-У-УФ!!!» – Верт отчаянно взвыл от боли.
Хотя Второму пока ещё не досталось от чайки, он тоже завыл – на всякий случай.
Жалобное вытьё жутко расстроило Капитана. Он вовсе не хотел сделать Верту больно – ведь пёс был его лучшим другом на всём белом свете.
Вот если подумать, то зачем, собственно, он клюнул своего лучшего друга в его нежный, чувствительный нос? Из-за чего он обидел доброго пса? Из-за какого-то несчастного сырного крекера! Дурацкий сырный крекер. В конце концов, не так-то уж он его любит. Во всяком случае, не настолько, чтобы из-за него клеваться и драться с лучшим другом. Подумаешь, сырный крекер. Да провались он пропадом, этот несчастный крекер!
Занимаясь самобичеванием, Капитан одновременно наблюдал чёрным блестящим глазком за Вертом, который снова подполз к кусочку сырного крекера, аккуратно взял его зубами и потащил к дальнему краю автобуса. Ничего себе! Вообще-то это был мой крекер! Капитан подскочил к Верту и приготовился снова клюнуть его… И тут вдруг вспомнил! Целая коробка сырного крекера! Это же настоящий клад! Капитан выскочил из-под автобуса и подлетел к шезлонгу. Коробка так и лежала там, где её бросил Доуги. Красота! Тут на всех хватит!
«Давай! Давай!» – крикнул Капитан. Оглянувшись через плечо, он увидел, что псы высунули носы из-под автобуса. «Давай-давай!» – снова позвал он, призывно хлопая крыльями. Псы осторожно направились к шезлонгу, виляя хвостами и принюхиваясь. Капитан от нетерпения даже подпрыгнул на подлокотнике.
«Вот же они!» – силился сказать он.
Верт навострил уши. Второй тоже навострил уши.
Сыр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-рный! Кр-р-р-р-р-р-р-рекер-р-р-р-р-р-р!!!
Оба пса бросились к коробке с крекером. Но Капитан успел соскочить с подлокотника на сиденье шезлонга, до того как на него прыгнули восемь собачьих лап.
Х-х-х-хр-р-р-р-р-рус-с-с-сть!!! Х-х-х-х-хр-р-р-р-р-рум!!!
Шезлонг ходил ходуном, коробка полетела вверх тормашками, крекер разлетелся в разные стороны.
Ап-оп-оп-ам!
Второй бегал кругами вокруг шезлонга, держа в зубах крекер. Верт тащил крекер, довольно виляя хвостом. Капитан подпрыгивал на сиденье, крича во всю глотку: «Давай-давай! Давай!! Давай!!!»
И тут раздался неожиданный звук: кр-р-р-рах-х-х… Зум-м-м-м-м!!!
Вошедшие как раз в этот миг под навес Доуги и Берегиня успели увидеть, как шезлонг сам собой сложился и раздавил маленькую гитару укулеле. Из недр шезлонга, из-под дерева и брезента донёсся жалобный стон порванной струны.
Берегиня застыла на месте, не веря своим глазам.
– Ох… – выдохнул Доуги.
Берегиня, оцепенев, смотрела, как он вытаскивает сломанную укулеле из-под сложенного шезлонга. Достав её из-под брезента и дерева, он стал молча разглядывать раздавленную гитару, держа её обеими руками.
Так они и стояли, не говоря ни слова, не произнося ни звука. Наконец Доуги попытался что-то сказать, чтобы утешить Берегиню. Но ему удалось только выдавить из себя:
– В-в-в-в-всё в п-п-п-п-порядке!
Но Берегиня знала, что не всё в порядке, и ещё она знала, что теперь никогда и не будет в порядке. Во всём виновата она. Если бы она не тянула время, а сразу честно рассказала бы Доуги про крабов, разбитую миску и сломанные цветы, тогда бы этого нового несчастья не произошло. Доуги не положил бы укулеле на сиденье шезлонга и смог бы сегодня вечером спеть Синь свою заветную песенку. Удивительно, но, когда он начинал петь, его заикание куда-то пропадало.
Как же теперь Доуги будет петь?
Берегиня схватила своего пса за ошейник и направилась к призрачно-голубому дому. До неё донёсся слабый голос Доуги:
– В-в-в-всё в п-п-п-порядке, Берегиня! П-п-п-правда…
Но не всё было в порядке. Совсем не в порядке.
38
И вот теперь Берегине очень нужно было отыскать Мэгги-Мэри.
Где-то в этом море.
Где-то в этом мире.
39
Кстати, о море. Берегиня ощутила, что у неё в душе шевельнулся совсем крохотный червячок сомнения. Доуги как-то раз сказал ей, что его «Стрелка» годится для пруда, но никак не для моря.
– Шлюпка годится т-т-т-только для п-п-п-пруда, – так сказал Доуги, после того как потрудился над этой шлюпкой несколько месяцев.
Но, с другой стороны, она вовсе не собиралась отправляться на «Стрелке» в долгое морское плавание. Ей всего лишь нужно добраться до косы. Строго говоря, коса, конечно, находится в море, но очень близко от берега. Смотри пункт «З», в котором ничего не говорится о море. Только о косе.
Берегиня сунула ладошку в задний карман джинсов и нащупала листок бумаги. План был при ней. Прекрасный план!
Она стала думать о слове «годится». Какая разница, о чём идёт речь – о пруде или о море (тем более, что в плане речь о море как раз и не шла)? Главное, что «Стрелка» годится для плавания.
Берегиня видела, как Доуги своими руками превратил старую, разбитую посудину, которую кто-то бросил на берегу, в новенькую, блестящую красную шлюпку, в которой она сейчас сидела. Она видела, как он часами шлифовал старую древесину, пока та не стала гладкой как шёлк, как он слой за слоем покрывал лодку ярко-красной краской. Слой за слоем. Столько слоёв, что она сбилась со счёта.