Славянские сказки - Геркан Инга Константиновна. Страница 16

Испугалась мачехина дочка.

— Перестань! — кричит.

Да где там!

Кружит ее метель, глаза ей слепит, дух перехватывает. Свалилась она в сугроб, и замело ее снегом.

А мачеха ждала-ждала свою дочку, в окошко смотрела, за дверь выбегала — нет ее, да и только. Закуталась она потеплее и пошла в лес. Да разве найдешь кого-нибудь в чаще в такую метель и темень!

Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла.

Так и остались они обе в лесу лета ждать.

А падчерица долго на свете жила, большая выросла, замуж вышла и детей вырастила.

И был у нее, рассказывают, около дома сад, да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, расцветали в этом саду цветы, поспевали ягоды, наливались яблоки и груши. В жару было там прохладно, в метель — тихо.

— У этой хозяйки все двенадцать месяцев разом гостят, — говорили люди.

Кто знает, — может, так оно и было.

Заколдованный лес

Жила в небольшом домике бедная вдова с двумя сыновьями, и были они у нее друг на друга похожи, как две капли воды: родная мать с трудом различала их. Братья жили душа в душу, а мать не рассталась бы с ними ни за что на свете. Так шел год за годом, и всем троим было хорошо.

Но вот парни выросли и увидали, что другие уходят на чужую сторону счастья искать; потянуло и их из дому. И сказали они матери, что хотят посмотреть, как на чужой стороне живется. Ей это было не по душе.

— Ах, — говорит она, — разве вам дома плохо, что в чужие края захотелось? Кто знает, что может там с вами приключиться. Лучше сидите дома и меня одну не оставляйте.

Но все уговоры ни к чему не привели: что они себе в голову забрали, на том и уперлись. Бедная мать день и ночь плакала, все углы в избе слезами залила.

— Милая мама, — утешали ее сыновья, — не плачьте и не бойтесь за нас. Ведь не первые мы на чужую сторону уходим. Через три года опять тут будем. А что вам на это время понадобится, мы все заранее приготовим.

И припасли они ей зерна, муки, гороху, масла, дров, так чтоб всего на три года хватило. Увидала это мать, отлегло у нее немного от сердца, и она им тоже всякой всячины в дорогу собрала. Все уже было готово, только не хватало хорошего куска жареного мяса.

— Не можете ли вы, дети, — сказала она, — пойти чего-нибудь подстрелить? Не хочется мне без мяса вас отпускать.

Ходили они, бродили по лесу с утра до полудня, с полудня до вечера, — ни на один след не набрели. Решили домой возвращаться. Вдруг с разных сторон выбежали два волка и начали между собой грызться. Братья не знали, стрелять или не стрелять.

— Если, — говорят, — мы в обоих сразу не попадем, разъяренный волк может на нас броситься. Лучше попробуем дать им по куску хлеба с салом.

Дали они им сала; волки перестали грызться и пошли спокойно, как собаки, за братьями, да так по-хорошему с ними до самого дома и добежали. Заперли братья волков в хлев, а сами пошли в горницу.

— Ну, подстрелили чего-нибудь? — спрашивает мать.

— Ничего не подстрелили, — отвечают, — а привели двух волков и заперли их в хлеву.

— Ой, беда! — воскликнула мать. — Ведь они там мою корову зарежут. Бегите бегом, спасайте ее!

Все побежали в хлев, видят: корова стоит спокойно на своем месте, а волки в угол забились и у обоих на пасти по большому замку. Все только диву дались.

Утром снова пошли братья на охоту, но опять ничего не подстрелили. Только на обратном пути видят: два медведя грызутся. Они дали медведям по куску хлеба с салом; медведи перестали драться и пошли за братьями до самого дома. Их тоже в хлев заперли. Мать, как услыхала про медведей, опять страшно испугалась. Но когда пошли посмотреть, все было спокойно, и у медведей на пасти замки висели.

На третий день братья, как и прежде, ничего не убили, но двух львов, которые между собой грызлись, укротили и домой привели.

— Видно, так вам жареного мяса и не будет, — сказала мать.

Три дня и три ночи шли братья вместе, пока не пришли туда, где две дороги в разные стороны расходятся; там липа росла.

— Послушай, брат, — сказал старший, — вот мы и на распутье. Тут нам надо расстаться. Ты ступай по той дороге, а я пойду по этой. Только знаешь что? Чтобы тот из нас, кто сюда вернется, мог узнать, что сталось с другим, вырежем на этой липе свои имена и воткнем в них ножи. Кто вернется первый, пусть вытащит нож из имени брата, и если пойдет кровь, значит, брат жив, а если потечет вода, значит, он умер.

Младший согласился. Вырезали они свои имена и воткнули ножи. Потом поделили между собой зверей, пожали друг другу руки, и каждый пошел своей дорогой.

Долго бродил старший брат по густым лесам, по зеленым лугам, пока не пришел к одному городу, который был весь черным сукном затянут.

Он вошел в гостиницу и спросил хозяина:

— Что хорошего слышно?

— Ах, хорошего ничего, зато плохого сколько хочешь, — отвечал тот. — У нас в городе есть только один колодец, мы все из него воду берем. Да дорого нам та вода обходится. Дело в том, что в пещере около города живет двенадцатиглавый дракон, которому мы должны каждый день девушку на растерзание отдавать. А коли перестанем давать, он никого к тому колодцу подпускать не будет, и нам придется от жажды погибнуть. Уж изо всех домов подряд горожане отдали по девушке, и теперь дошла очередь до королевской дочери. Поэтому король и велел весь город черным сукном затянуть, но в то же время оповестить, что если найдется человек, который того дракона убьет, он за него свою дочь замуж выдаст, в приданое полкоролевства даст, а после своей смерти и всю страну ему оставит.

Как услыхал это парень, тотчас охватило его желание породниться с королем, и он сказал, что попытается того дракона убить, если только сил хватит.

Хозяин гостиницы побежал к королю и рассказал, что у него есть постоялец с тремя зверями, который берется убить дракона, и что он в простой одежде, но, должно быть, сильный, коли сумел таких страшных зверей укротить.

Короля эта весть очень обрадовала. Он тотчас послал парню богатую одежду и приказал, чтоб тот немедленно явился к нему. Парень оделся и отправился со своими зверями во дворец. Там все его благодарили, и король подтвердил, что если он дракона убьет, то обязательно получит королевскую дочь в жены. А парень попросил, чтобы зверям его дали каждому по два барана, а ему самому приготовили острую саблю.

Только стало светать, королевская дочь села в карету. Карета тронулась, а за ней зашагал со своими зверями парень с острой саблей в руке. Когда они были уже недалеко от пещеры, он велел кучеру остановиться. Королевская дочь вышла из кареты и села на коня.

— Вот так, — сказал он. — Только держитесь крепче и проскачите мимо пещеры, чтобы нам дракона наружу выманить. А карета пусть здесь останется.

Королевская дочь пулей пронеслась мимо пещеры. Дракон почуял и высунул голову, но вместо красивой девушки в глазах у него сверкнула острая сабля. Парень не промахнулся, отсек дракону голову. Рассердился дракон, высунул еще три головы, которые испускали страшный огонь. Тут кинулись звери и начали чудовище со всех сторон рвать, пока храбрый парень из всей силы сек и рубил, так что вскоре уже четыре головы лежали на земле. Но что это? Дракон высунул сразу еще восемь голов, изрыгающих страшное пламя. Парень устал, уже еле держал саблю в руках; волк с медведем тоже обессилели и только с боков прыгали. Но тут разбежался храбрый лев, вскочил дракону на спину и своими страшными когтями все восемь голов вместе с шеей от мерзкого драконова тела оторвал. Дракон упал, а головы долго еще на земле бились. Парень вытащил нож, повырезал драконовы языки, положил их в сумку и побежал к освобожденной королевской дочери. Та от великой радости не знала, как его благодарить, стала целовать-миловать его. Потом взяла свой перстень, разломила надвое и одну половину ему отдала. Он, усталый, положил голову ей на колени и задремал. Звери тоже легли, и все заснули.