Гэсэр.Бурятский народный эпос(перепечатано с издания 1968 года) - Автор неизвестен. Страница 13
Надзвездное собрание богатырей посылает Бухэ-Бэлигтэ на землю
Пятьдесят и пять небожителей,
Рати западной предводителей,
Самым старшим приглашены,
Над сияньем звезд и луны
Собрались, мудры и воинственны,
Ради правды, во имя истины.
Эсэгэ-Малан, всех старей,
Много лет не ходил из-за старости
На собрания богатырей,
Но теперь, забыв об усталости,
На собранье явился надзвездном,
На собранье надлунном и грозном.
Прислонившись к спинке сиденья,
Окруженный бурханами важными,
Он глазами дымчато-влажными
Озирал их и ждал их сужденья.
Здесь теснились небесные воины,
Что победами были прославлены,—
Богатейшие чем-то расстроены,
И нойоны чем-то подавлены.
Есть у всех владенье-имущество,
Только нет былого могущества.
Шум летит из конца в конец,
Различаются в шуме слова:
«Эсэгэ-Малан, наш отец,
Наш великий, верховный глава,
Чтоб свои передать права,
Чтобы нам пожаловать милость,
И величье, и власть, и достоинство,
Повелел, чтоб сюда явилось
Небожителей славное воинство!»
Хан-Хурмас, обдумав заранее,
Предстоящее трудное дело,
Открывает это собрание
И ведет его властно, умело.
И, созвездьями окружена,
Там, внизу, сверкает луна.
Каждый бес на земле — убийца,
Расплодилось их девяносто,
Нет охотников с ними биться,
Нет охотников с неба спуститься,
Потому что это не просто.
Небожители говорят:
«Если спустимся мы на землю,
Никогда не вернемся назад.
Если мы в болоте застрянем,
Никогда уже ввысь не прянем,
Мы погибнем в тине земной.
Никогда не собраться собраньем
Нам над звездами и луной».
Слушал их Эсэгэ-Малан,
Слушал, взвешивал каждое слово
И смотрел на них гневно, сурово.
Он сказал: «Вашим возгласам внемлю,
А душа моя скорби полна.
На Хурмасе лежит вина.
Пусть же сам он сойдет на землю,
Пусть искупит свою вину,
Против бесов начнет войну».
И старик удалился домой,
Опираясь на посох владыки,
В девяносто саженей длиной,
И опять послышались крики…
Многомощны и белолики
И сошедшие с каждой звезды,
Эти воины храбро сражались,
Но теперь они не решались
Землю вызволить из беды.
Приводили разные доводы
Молодые и старики,
И ревели они, как быки,
Будто их искусали оводы:
«Если бесы бесчинства творят,
Если в этом Хурмас виноват,
Пусть он сам на землю сойдет,
Пусть спасет человеческий род.
Неужель по вине чужой
Будем жертвовать нашей душой?
Почему вины своей бремя
Порешил он свалить на нас?»
Расшумелось небесное племя.
Хочет слово сказать Хурмас —
Не дают ему говорить.
Гул становится громче, сильнее,
И нойоны и богатеи
Не дают ему рта раскрыть.
Возмущение умножалось,
И к отцу почувствовал жалость
Средний сын, Бухэ-Бэлигтэ.
Он сказал: «К чему наши споры?
Если нам на земные просторы
Надо с горней сойти синевы,
Есть для этого две головы.
Если старший мой брат откажется,
Если младший робким окажется,
Средний сын, я на землю сойду,
Я развею людскую беду!»
Так сказал он немногословно,
И Хурмас на среднего сына,
Красноцветного исполина,
Посмотрел по-отцовски любовно.
«Верно!» — возгласы были слышны
Над сиянием звезд и луны.
И тогда небожитель Хурмас
Посылает отцовский наказ
Сильнорукому старшему сыну,
Что в своей скалистой, стране
Обиталищем сделал вершину,
Что на сером, как ястреб, коне
Обгонял и буран и ветер,
Что в сраженьях был впереди:
«Ты на нижнюю землю сойди!»
Но Заса-Мэргэн так ответил:
«Разве этому есть причина,
Что вы гоните старшего сына,
Чтобы я на земле изнемог,
Под дождем семидневным промок?
Мне, по правде сказать, недосуг
Наблюдать, как пронзят меня вдруг
Оперенных семьдесят стрел.
Ваш наказ не могу принять я.
У меня есть младшие братья —
Их пошлите в земной предел!»
С гневом Хан-Хурмас посмотрел,
И за младшим послал он сыном,
Мол, на землю сойди, помоги нам.
Но сказал Хабата-Гэрэл:
«Что случилось, отец? На меня
Посмотрите с любовью в очах:
Я рожден быть стражем огня
И поддерживать ваш очаг!»
Огорченный речью такою,
Обратился к Бухэ-Бэлигтэ
Хан-Хурмас с великой тоскою:
«Я печалью печалюсь людскою,
Я повинен в ужасном зле —
Гибнет род людской на земле.
Смерть приблизилась к старым и юным.
Как мне быть? С надзвездным, надлунным
Мне собранием спорить нельзя.
Если помощи людям не будет,
То меня наш отец осудит,
Мне позором вечным грозя!»
Наступила тогда
Наверху тишина.
Речь Бухэ-Бэлигтэ
Стала ясно слышна:
«Все, что я попрошу,
Мне дадите ль сполна?»
А Хурмас: «Все отдам —
На погибель врагам!»
Средний сын говорит:
«Правда в сердце горит,
Ваш приказ я приемлю,
А раз так — то на землю
Мне придется сойти.
Не страшусь я пути,
Но, отец мой, сперва
Мне скажите слова.
Отдадите ли мне
Брата, старшего брата,
Что летит на коне,
Чья порода крылата?
Старший брат мой Заса —
Богатырства краса,
Он бесстрашен в бою».
Отвечает Хурмас: «Отдаю! Отдаю!»
«Отдадите ли мне
Трех красавиц небесных,
Трех сестер, всем известных
В нашем звездном краю?»
А Хурмас: «Отдаю».
«Отдадите ли мне,
Под седлом и в броне,
Вы Бэльгэна гнедого,
Скакуна удалого,
Мощь, опору свою?»
А Хурмас: «Отдаю!»
«Мне четыре волшебных
Отдадите ли посоха,
Мне на море потребных,
Чтоб ходил, будто посуху,
С пеной синею споря,
Беспредельного моря
Побеждая струю?»
А Хурмас: «Отдаю!»
«Мне аркан отдадите ли,
Чтоб на поприще брани
Оказались воители
В этом крепком аркане,
Видя силу мою?»
А Хурмас: «Отдаю!»
«Отдадите ли мне
Вы частичку сандала,
Чтоб в чужой стороне
Боль мою исцеляла,—
Отдадите иль нет?»
«Отдаю!» — был ответ.
«Отдадите ли сыну
Красный камень вождей,
Что прольет на долину
Десять тысяч дождей.
Отдадите иль нет?»
«Отдаю!» — был ответ.
«Мне, отец, отдадите ль
Вы царевну Наран?
К ней придя как спаситель,
Я развеял дурман,
Исцелил от недуга —
Ближе нет у ней друга.
Отдадите иль нет
Дочь могучего Солнца,
Что нежна, как рассвет?»
«Отдаю!» — был ответ.
Получив обещанье отца,
Был Бухэ-Бэлигтэ готов
Долг исполнить свой до конца,
Мир земной спасти от врагов.
Порешило собранье надзвездное
Небожителей-богатырей:
«Предстоит сражение грозное.
Пусть на землю сойдет поскорей
Сын Хурмаса с небесных высот.
Пусть людей от смерти спасет.
На земле он вкусит земного,
На земле он родится снова.
Чтобы долю познать бедняка,
В самой бедной семье он родится
У старухи и старика,
И тогда-то он воплотится,
Человеческий ум обретя,
В человеческое дитя».
Так в надзвездном, надлунном чертоге
Порешили воители-боги,
И, решеньем своим успокоены,
По домам разъехались воины.