Гэсэр.Бурятский народный эпос(перепечатано с издания 1968 года) - Автор неизвестен. Страница 6

ЧАСТЬ 3

О красоте царевны Сэсэг-Ногон

Благородный Сэгэн-Сэбдэг,

Что владел Срединной страной,

Со своей почтенной женой

Так воспитывали царевну:

На нее, как на солнце, смотрели,

Самым теплым теплом колыбели

Согревали Сэсэг-Ногон,

На руках царевну качали,

К подбородку ее подняв,

На коленях ее держали,

Охраняли, чтобы печали

И тревоги над ней не повеяли,

Так растили ее, так лелеяли,

Чтобы к ней не пристала грязь,

Чтобы пыль над ней не взвилась,

Что при конском вздымается топоте,

Чтоб не выпачкалась она

Ни в грязи, ни в песке, ни в копоти…

Есть у нас поговорка одна:

«С колыбели отважен мальчонок,

А девчонка красива с пеленок».

Как царевне исполнился год,

Начала розоветь, как восход,

И румянцем живым наливаться;

Как второй исполнился год,

Начала лепетать-смеяться;

Как ей семь исполнилось лет,

Расцвела, как весенний цвет,

Стала звонко петь-заливаться;

Как ей восемь исполнилось лет,

Стала в пляске плыть-изгибаться;

Как ей стало десять без малости,

Позабыла детские шалости,

За хозяйством стала приглядывать,

Ко всему свои руки прикладывать,

Золотой разгораясь зарею,

Молодой наслаждаясь порою.

Ей работа казалась забавой:

Указательный палец правый

Подружился-сроднился с наперстком,

С левым глазом сдружилась иголка.

Из кусочка тонкого шелка,—

Ткань была, как ладонь, мала,—

Десять шила она одеяний,

А из тонкой шелковой ткани,

Что не больше пальца была,

Двадцать шила она одеяний —

Для сражений, для славных деяний.

Стала радость дочь доставлять

И Сэсэн-Уган и Сэбдэгу.

Говорили отец и мать,

Что рука к их рукам прибавилась,

Что нога к их ногам прибавилась,

Что помощница-дочь прославилась

И в хозяйстве и в рукоделье,

Что пышнее трава закудрявилась,

Что настало в их доме веселье…

Как чудесный цветок весенний

Средь обычных цветов и растений,

Вырастала Сэсэг-Ногон.

Как подснежник перед весною,

Озаренная новизною,

Расцветала Сэсэг-Ногон.

Расцветала и вырастала,

Несравненной девушкой стала.

Вот идет она и садится,

И движенья так величавы,

Что не могут с нею сравниться

Наливающиеся травы.

Вот встает она и ложится,

И как будто издали слышится,

Что, желая с ней подружиться,

На лужайке трава колышется.

Вот походкою совершенной

По тропе идет-изгибается

И почти тропы не касается,

И тринадцать красок вселенной,

Золотой и благословенной,

Изумляясь, переливаются.

Побежит — и душистая зелень,

Разноцветье долин и расселин,

Мир подлунный, что беспределен,

Заволнуется, заулыбается.

Светом правой щеки просияв,

Затмевает сиянье небесных,

Мощных Западных стран-держав.

Светом левой щеки просияв,

Затмевает сиянье небесных,

Неоглядных Восточных держав.

На сверкающий взглянешь лик —

И рассвета увидишь двойник.

Ты посмотришь на круглую шею —

В восхищенье придешь перед нею,

Скажешь: новый месяц возник.

Ты посмотришь на лоб высокий,

На ее румяные щеки,

На ресницы дивной длины,

На глаза, что черным-черны,

И на косы, что в три обхвата,

И воскликнешь: она — божество,

Что для нашего мира всего

Навсегда драгоценно и свято!

Нет, воскликнешь, она — изваянье,

Излучающее сиянье!

Нет, — горит она белой звездой

Над вселенною молодой!

Нет, — луны и солнца прелестней,

Эта девушка сделалась песней,

И разносится песня широко

По небесным державам Востока,

А для Западных стран и племен

Стала счастьем Сэсэг-Ногон,

Им сияющим издалёка!

Совершенного вида и нрава,

Стала девушка всюду известной,

Как волна, разлилась ее слава

По сверкающей выси небесной,

Над горами и над полями

Загорелась она, как пламя,

Как волшебная песнь, полетела

И земного достигла предела.

Много тысяч небесных бурханов,

От ее красоты поглупев,

Превратились в задир и буянов.

Много тысяч отважных воителей,

Небожителей-повелителей,

Именитых и знатных сыны,

Были вестью возбуждены:

Всех манил их цветок волшебный,

Все друг другу стали враждебны.

Приходил за бурханом бурхан

Из небесных Западных стран,

Шли, красавицу возжелав,

Удальцы из Восточных держав.

Приходили небесные жители —

Их с почетом встречали родители.

Были здесь удалые стрелки

И несметных дружин предводители.

Истомились одни от тоски,

А другие, как дураки,

Сердцу-разуму вопреки

Собирались в кучи и кучки,

В нетерпенье тряслись, как в трясучке.