История про доброго слона - Сент-Джон Лорен. Страница 9

Тетушка Грейс легонько толкнула ее в бок.

— Расскажи мне все от начала до конца, детка. Ничего не забудь.

И Мартина начала рассказывать — о том, как столкнулась с Ройбеном Джеймсом; как тот приехал к бабушке и показал документы о большом неоплаченном долге мистера Томаса, и что, согласно тем же документам, за этот неоплаченный долг заповедник Савубона переходит в полную собственность Джеймса. Уже через две недели! Даже на три дня меньше… Рассказала она, что бабушка уехала в Англию, выяснить что-то в банке, и о письме к ней дедушки Томаса с извинениями — а за что, бабушка не знает; и даже о больном буйволе сообщила Мартина, и о том, как на них напала слониха по имени Добрячка… Ну, не совсем на них, а на водителя машины мистера Джеймса. А ведь какая спокойная всегда была.

Закончила Мартина печальный рассказ такими словами:

— Так что сами видите, как нам плохо сейчас. И я подумала, тетушка Грейс, а что если… — Мартина кивнула в глубь пещеры, в темноту. — Что если вы сможете что-то новое прочесть… узнать… там, на этих рисунках, которые на стенах. Очень прошу вас, сангома, (Так называл тетушку Грейс ее племянник Тендаи, и означало это слово на одном из наречий языка бушменов — «предсказательница», «ведунья», «ворожея».)

Тетушка Грейс ответила не сразу, и Мартина уже начала чувствовать, что больше не выдержит молчания и сейчас закричит или заплачет. Но вот сангома тяжело поднялась с камня, на котором они сидели, и подошла к одной из стенок пещеры, освещенной светом фонаря, что был в руках Мартины. Подошла и так же молча уставилась на какое-то темное пятно. (Таким оно казалось Мартине.) Прошло еще несколько долгих, томительных минут.

Мартина встала, приблизилась к ней… Что тетушка Грейс там увидела? Пятно и пятно…

Мартина осмелилась нарушить молчание.

— Вы что-то прочли, тетушка Грейс? — дрожащим голосом спросила она. — Но ведь это просто пятно от краски, ничего больше.

Сангома медленно покачала головой.

— Наши предки, те, кто рисовали здесь, ничего не делали без смысла. У них каждая линия имела значение.

Она прошла вдоль стены, ощупывая камень своими толстыми пальцами, — будто искала что-то: какую-то кнопку, клавишу, тумблер.

Но вот пальцы застыли. Мартина приблизила к ним фонарь — под ними виднелось углубление.

Тетушка Грейс встрепенулась и нетерпеливо проговорила:

— Идем, детка. Нам нужно идти.

— Куда? — почти закричала Мартина, но вместо ответа тетушка Грейс протянула руку и выключила фонарик, который держала девочка. На них мгновенно обрушилась темнота…

Когда несколько месяцев назад во время поездки в страну Зимбабве к близкой подруге своей бабушки Мартина также оказалась в пещере наедине с самым крупным в мире леопардом, самым страшным для нее, насколько помнит, было очутиться в полной темноте: даже не видеть свою руку, если поднесешь к лицу. Однако сангоме такие страхи были чужды. Взяв Мартину за руку, она двинулась в глубь пещеры, туда, где начинался проход в туннель и в другие пещеры, и куда Мартина никогда раньше не заходила, потому что боялась.

Как тетушка находила дорогу в полной тьме, Мартина не представляла, но та уверенно шагала вперед — как по собственному дому.

Воздух становился плотнее, так ощущала Мартина, он давил на нее, затруднял дыхание; ей делалось все страшней, когда вдруг повеяло свежим воздухом, и она увидела перед собой кусочек неба и на нем звезды. Тетушка Грейс пошла дальше, к выходу…

Они стояли сейчас на склоне горы, над тайным убежищем жирафа, и рядом с ними был… нет, не Джемми, а леопард Хан — он шел сюда за ними, как верный домашний пес, с той минуты, как они вышли из подземного туннеля на горный склон.

Тетушка Грейс взяла из рук Мартины фонарь, зажгла, направила свет немного в сторону.

— Видишь? — спросила она.

Мартина с трудом разлепила губы, чтобы ответить. Да, она видит у подножья большого валуна два огромных слоновых бивня. Они измазаны землей, словно недавно еще лежали в ней, а их заостренные концы указывают куда-то. Вроде, на север… Да, точно на север.

— Я вижу, сангома, только ничего не понимаю. Откуда они? Как сюда попали?

Грейс показала Мартине, чтобы та села, опустилась на землю сама. Хан подошел и улегся возле девочки. Она, словно это и впрямь была обыкновенная собака, опустила руку на его золотистую с темными крапинками шерсть. В первый раз после недавнего приключения и знакомства с ним в Зимбабве она снова касалась его, гладила, а он, вытянув могучие лапы, прикрыл глаза и мурлыкал.

Не обращая внимания на эту не вполне обычную картину, тетушка Грейс сняла висевший у нее на шее кожаный мешочек и стала разбрасывать вокруг лежащих слоновых бивней его содержимое: небольшие кости, иглы дикобраза, перья удода, стебли каких-то трав. Потом зажгла свечу и застыла в неподвижности. Глаза у нее закрылись. Легкий аромат африканских фиалок и мускуса повис в воздухе. Не открывая глаз, сангома начала что-то бормотать, но Мартина, как ни вслушивалась, ни слова не понимала. Похоже было, Грейс спорит с кем-то — быть может, с древними духами. Или советуется. При этом жестикулировала, качалась вперед и назад и явно пребывала в состоянии, близком к отчаянию.

Видя это, теряла присутствие духа и Мартина. Она крепко прижалась ногой к леопарду: его тепло придавало ей силы. Тетушка Грейс продолжала беседовать с потусторонними видениями, она выглядела полубезумной, впала в транс, и Мартина начинала подумывать, не разбудить ли ее, но боялась: что, если это такая молитва, — а разве можно мешать молитве?

Хан зарычал. Тетушка Грейс открыла глаза. Ее взгляд был устремлен прямо на Мартину, и та услышала слова:

— Четырехлистник приведет тебя в круг. Круг приведет к слонам. Слоны откроют правду.

Какую правду? — захотелось спросить Мартине, и она вспомнила, что уже не раз после своего прибытия в Африку задавала тетушке Грейс подобный вопрос. Но вразумительного ответа не получала. Во всяком случае, не запомнила такого.

— Какую правду? — спросила она опять.

— Твою, — ответила Грейс, не сводя с нее неподвижного, странного взгляда. Она отвела прядь волос, упавшую на лицо девочки, и добавила: — Если шип застрял в душе, его нужно вырвать, не боясь усилий, какие нужно для этого сделать…

Было ясно: больше она ничего сказать не хочет или не может. Она снова умолкла и только слегка похлопывала Мартину по плечу и поглаживала по голове, как бы убеждая именно так и поступить. Но как?..

Мартина ехала домой на Джемми, глубоко погруженная в мысли обо всем происшедшем. Грейс отказалась проделать обратный путь на жирафе, сказав, что у нее здесь еще кое-какие дела. И Мартине пришлось принять отказ, хотя она не могла представить, какие такие дела могут быть у старой женщины в четыре часа утра, в предрассветной темноте, посреди заповедника, наполненного дикими зверями. Вопросов она задавать не стала, так как уже понимала, переняв это свойство у Бена, что не всегда следует добиваться ответов, если тебе их не дают.

Джемми не спеша вез Мартину обратно, словно чувствовал, что девочке есть о чем подумать. И она думала: больше всего о странном предсказании тетушки Грейс. И, быть может, даже начинала о чем-то догадываться, когда ее внимание привлек яркий свет — там, где должен находиться их дом. В чем дело?.. Она взглянула на часы — всего половина пятого, а, похоже, во всех окнах свет! Неужели Тендаи и Бен обнаружили, что она исчезла, и подняли тревогу? Или что-нибудь похуже? Она крепче ухватилась за гриву Джемми, толчками ног побудила его ускорить шаг, а потом и помчаться галопом.

Бен стоял у калитки в сад.

— Заходи скорей в дом через заднюю дверь, — были первые его слова. — Я задержу Тендаи и сторожа на кухне, а ты переоденься и тогда выходи. Тендаи не знает, что тебя нет дома. Я сказал ему, что пытался тебя разбудить, но ты спишь, как сурок, и не просыпаешься.

— Но в чем дело? — спросила она. — Если не из-за меня, то почему так много света, как будто уже Рождество?