Сингальские сказки - Автор неизвестен. Страница 32

Гамарала никогда никому не рассказывал о том, что он понимает язык животных. Однажды он с женой пришел в хлев, и в это время осел спросил быка, который пахал с утра до ночи:

– Что, друг, трудная это работа?

– У меня даже сил нет ходить, – ответил бык.

Гамарала понял, о чем они говорили, и рассмеялся. Жена стала его дразнить и допытываться, почему он смеялся. Так пристала она к нему, что гамарала ответил:

– Я смеялся потому, что бык улыбнулся корове.

54. Карлик-горбун. {104}

В одной стране жила сорока {105}. Однажды утром подметала она двор и нашла шелуху от двух зернышек риса. Подобрала и спрятала. Потом снова принялась подметать двор и нашла два маленьких кусочка кокосового ореха. Она и их подобрала и спрятала.

Однажды решила сорока испечь кэвумов и обратилась к соседке:

– Сестрица, свари сироп из этого кокоса.

– У тебя так мало кокоса. Ты что, сама не можешь справиться? – отказалась соседка.

Сорока сама сварила сироп.

Потом она положила рисовую шелуху в ступку, налила воды, вымыла и снова залила водой, чтобы шелуха размякла. Потом позвала другую соседку:

– Сестрица, смели рис в муку.

– У тебя всего лишь рисовая шелуха. Ты что, сама не можешь справиться? – отказалась соседка.

Сорока сама смолола рисовую шелуху, провеяла и получила муку. Потом испекла кэвумы и положила их на плетеный лоток.

Потом она завязала волосы узлом, надела на себя лоскуток ткани, поставила лоток с кэвумами на голову и пошла по дороге. Повстречался ей на пути шакал и говорит:

– Кэвумов лоток, волос узелок, ткани лоскуток, далеко ли идешь, сестрица, так рано поутру?

– Я собираюсь выйти замуж по обряду дига, – отвечает ему сорока, – за того, кто меня накормит и оденет.

– А не выйти ли тебе за меня? – спросил шакал.

– А что ты ешь? – спросила его сорока.

– Я ем крабов, что живут на рисовых полях, – ответил шакал.

– Фи! Гадость! – воскликнула сорока. – Сам ешь своих крабов. Не стану я есть этих вонючих крабов!

Пошла сорока прочь по дороге, и повстречался ей человек, слепой на один глаз. Он сооружал сток для воды на рисовом поле.

– Кэвумов лоток, волос узелок, ткани лоскуток, куда идешь, сестрица, так рано поутру? – спросил он сороку.

– Я собираюсь выйти замуж по обряду дига, – отвечает сорока, – за того, кто меня оденет и накормит.

Слепой на один глаз человек перестал сооружать сток для воды и спросил:

– А не выйти ли тебе за меня?

– А что ты ешь? – спросила его сорока.

– Я ем рис, который выращиваю на поле, и кари из рыбы, – ответил тот.

– Фи! Гадость! – воскликнула сорока. – Сам ешь свое кари. Я не буду его есть. Такая гадость, ее едят с пальмового листа!

Пошла сорока прочь по дороге, и повстречался ей горбатый человек очень маленького роста. Он сооружал перемычку на рисовом поле. Увидев сороку, он спросил:

– Кэвумов лоток, волос узелок, ткани лоскуток, далеко ли идешь, сестрица, так рано поутру?

– Я собираюсь выйти замуж по обряду дига, – отвечает сорока, – за того, кто меня оденет и накормит.

– А не выйти ли тебе за меня? – спросил горбун.

– А что ты ешь? – спросила сорока.

– Я ем кэвумы из рисовой муки, – ответил горбун.

– Я ем то же самое, – сказала сорока. – Хорошо, я пойду с тобой.

Горбун обрадовался и сказал:

– Перед тем, как пойти работать на поле, я поставил на очаг немного рису. Иди домой и жди, когда я приду.

– Ладно, – согласилась сорока и пошла к горбуну домой. Приходит, смотрит, а рис кипит, но воды в горшке не хватает, и рис шипит: «Пыш-пыш-коротыш. Пыш-пыш-коротыш». Осмотрела сорока всю посуду в доме, но воды нигде не нашла. Позвала она горбуна и сказала:

– Эй, послушай-ка! В горшке не хватает воды, поэтому рис до сих пор не сварился и шипит: «Пыш-пыш-коротыш, пыш-пыш-коротыш». Возьми кувшин, сходи на колодец и принеси полный кувшин воды.

Горбун решил, что его дразнят, и очень рассердился. Но смолчал, взял кувшин и отправился на колодец. А возле колодца сидела лягушка и квакала: «Ква-а-арлик! Горба-а-атый! Ква-а-арлик! Горба-а-атый!» Услыхав это, горбун еще больше рассердился и забранился на лягушку. А лягушка крикнула: «Ква-ква-ква-ква-кварлик!» – и прыгнула в колодец. Горбун решил ее убить, схватил камень и кинул в лягушку, но та ускакала.

Привязал горбун к кувшину веревку и опустил его в колодец. Но кувшин никак не наполнялся, а только булькал: «Гор-буль-буль, гор-буль-буль». Тут горбун совсем рассвирепел, схватил кувшин и ударил его о ступеньку колодца. «Гор-бум!» – раскололся кувшин. Этого горбун уже совсем не мог стерпеть: «Все они видят только мои уродства, и все из-за этой негодной твари». Взял он мотыгу и пошел домой, решив убить сороку.

А сорока издалека увидела горбуна и заподозрила неладное. Распустила она волосы, сняла с себя лоскуток ткани, зашелестела крыльями и уселась на верхушке дерева мурунга. Горбуну ничего не осталось сделать, как только хлопнуть себя с досады по бедру и стать, как столб. А сорока крикнула:

– Горбун ты был, горбун и остался! Кра-кра-кра-кра-кар-лик! Гор-гор-гор-гор-батый! – и улетела.

55. Про бекасиху. {106}

Жила некогда бекасиха. Снесла она яичко между двух камней. Однажды пошла она добывать пищу, и в ее отсутствие на те два камня упал третий и накрыл ее яичко. Вернулась бекасиха домой, глядь, а ее драгоценное яичко не достать.

– Ах, мое яичко попало под камень! – заплакала бекасиха и пошла к каменщику.

– Садись, бекасиха, – говорит ей каменщик.

– Какой толк рассиживаться, – отвечает ему бекасиха. – Что толку класть бетель и арек под подушку? {107} Послушай, каменщик, мое единственное яичко попало под камень. Расколи камень и достань мое яичко.

– Не могу, бекасиха, – отказался каменщик.

И пошла бекасиха к гамарале.

– Садись, бекасиха, – сказал ей гамарала.

– Что толку рассиживаться? – отвечает бекасиха. – Что толку класть бетель и арек под подушку? Послушай, гамарала, пойди и взломай дверь дома каменщика, который отказался расколоть камень, который накрыл мое единственное яичко.

– Не могу, бекасиха, – отказался гамарала.

И пошла бекасиха к дикой свинье.

– Садись, бекасиха, – сказала свинья.

– Что толку рассиживаться? – отвечает бекасиха. – Какой толк в бетеле и ареке под подушкой? Мое единственное яичко попало под камень. Каменщик отказался расколоть камень и достать яичко. Я просила гамаралу взломать дверь дома каменщика, но он тоже отказался. Послушай, свинья, пойди, поешь и потопчи весь урожай на поле гамаралы.

– Не могу, бекасиха, – отказалась свинья.

И пошла бекасиха к охотнику-ведде.

– Садись, бекасиха, – сказал ведда.

– Какой толк рассиживаться? – отвечает ему бекасиха. – Что толку класть бетель и арек под подушку? Мое единственное яичко попало под камень. Каменщик отказался расколоть камень и достать яичко. Я просила гамаралу взломать дверь дома каменщика, но он тоже отказался. Я просила свинью сожрать весь урожай на поле гамаралы, но и она отказалась. Послушай, ведда, пойди и застрели свинью.

– Не могу, бекасиха, – отказался ведда.

И пошла бекасиха к колючей лиане.

– Садись, бекасиха, – сказала лиана.

– Какой толк рассиживаться? – отвечает бекасиха. – Что толку класть бетель и арек под подушку? Мое единственное яичко попало под камень. Каменщик отказался расколоть камень и достать яичко. Я просила гамаралу взломать дверь дома каменщика, но и он отказался. Я просила свинью сожрать весь урожай на поле гамаралы, но и она отказалась. Я просила ведду застрелить кабана, но и он отказался. Послушай, колючая лиана, пойди и впейся в ногу ведде.