Беспутный повеса - Бэлоу Мэри. Страница 14

– Где? – У Мэри не было никаких сомнений в том, кто был «этот ужасный человек».

– Первый ярус лож, почти напротив нас, – ответила Ханна. – Ах, он опустил лорнет. Он не докучал тебе после того отвратительного скандала, который учинил в твоей гостиной? Должна сказать, ты проявила необыкновенное мужество, не упав в обморок. Если бы такое произошло в моем доме, я, несомненно, потеряла бы сознание.

Мэри не стала сразу же смотреть туда, куда указала Ханна, а чуть наклонилась к виконту, который хотел ей что-то сказать, приветливо улыбнулась ему и продолжила разговор с ним. Она чувствовала смущение и гнев, хотя и понимала, что это несправедливо, ведь лорд Эдмонд Уэйт имел такое же право приехать в театр, как и она.

Наконец, как только начался спектакль, Мэри взглянула в его сторону, и ее глаза сразу же нашли нужную ложу. Лорд Эдмонд сидел один и, не пользуясь лорнетом, смотрел через зрительный зал прямо на нее, словно на сцене не происходило ничего достойного его внимания, Резко отвернувшись, Мэри стала следить за развитием действия пьесы, при этом еще на долю дюйма придвинувшись к виконту, так что их плечи почти соприкоснулись. Через час Мэри обнаружила, что ей хотелось бы, чтобы это была какая-нибудь из более простых пьес Шекспира, потому что ей с трудом удавалось сосредоточиться.

Во время антракта Уоддингтоны пошли в другую ложу навестить знакомых, а Ханна с мужем вышли в фойе размять ноги. Спросив Мэри о ее впечатлении от постановки пьесы, виконт высказал свое мнение, и она пожалела, что не уделила спектаклю должного внимания. В этот момент дверь в ложу отворилась, и Мэри, ожидая увидеть возвратившуюся Ханну, повернула голову и вздрогнула.

– А, мои глаза меня не обманули, – произнес лорд Эдмонд Уэйт. – Добрый вечер, Мэри, Гудрич.

Мэри? Она от возмущения прикусила нижнюю губу.

– Здравствуйте, Уэйт, – произнес виконт ледяным тоном.

– Добрый вечер, милорд, – ответила Мэри, посчитав себя обязанной подать ему руку, когда он протянул ей свою, и лорд Эдмонд немедленно поднес ее к губам.

– Ты должна быть довольна, Мэри, два дня назад у тебя в салоне собралось много гостей, как всегда, ты пригласила интересных собеседников. Я зашел поблагодарить тебя за приятный вечер и извиниться за то, что вынужден был уйти так рано.

– Я понимаю, у вас была назначена встреча, – отозвалась Мэри.

– Жаль, вас там не было, Гудрич. – Лорд Эдмонд только теперь отпустил руку Мэри. – Вы пропустили великолепный вечер. Между прочим, литературные вечера Мэри пользуются известностью. Полагаю, тот, что будет на следующей неделе, станет таким же интересным. Вероятно, я смогу остаться дольше, чем в прошлый раз.

Его светло-голубые глаза откровенно ласкали Мэри, и она вспыхнула от возмущения. Что он старается продемонстрировать лорду Гудричу? Что между ними существуют какие-то отношения? Какая-то близость? Как он смеет называть ее Мэри в присутствии посторонних? Да и вообще, даже если бы этого никто другой и не слышал?

– Я давно собирался посетить один из приемов леди Монингтон, – сухо и холодно произнес виконт. – Вероятно, я сделаю это на следующей неделе.

– А как тебе нравится пьеса, Мэри? Не находишь, что она немного суховата? – снова обратился лорд Эдмонд к Мэри.

– Нисколько. По-моему, она наводит на размышления. – Слова прозвучали слишком высокопарно даже для ее собственных ушей, к тому же они совершенно не соответствовали действительности.

– Просперо упивается звучанием собственного голоса, – продолжал лорд Эдмонд, – а он должен бы дать возможность словам автора говорить самим за себя.

– Но разве основной смысл постановки драмы на сцене не состоит в том, чтобы вдохнуть жизнь в слова, которые на страницах мертвы? – спросил виконт, даже не стараясь скрыть своего презрения.

– Я никогда не считал мертвыми написанные слова, – на мгновение задумавшись, возразил лорд Эдмонд. – Вероятно, это только если таков разум, пытающийся их понять.

Это был блестящий, но абсолютно ненужный и в данной ситуации весьма грубый выпад. «Кто такой этот человек, чтобы рассуждать о скудости ума, да еще адресуясь при этом именно ко мне», – решил, видимо, виконт Гудрич и, пожав плечами, отвернулся, считая ниже своего достоинства отвечать на подобные замечания.

– Тебе не нравится Калибан, Мэри? – Лорд Эдмонд снова повернулся к ней. – Неужели тебе не хотелось бы, чтобы ему удалось подняться и нанести удар между глаз всем этим ханжам? Будь я Шекспиром, я сделал бы из него героя. – Он усмехнулся. – Вероятно, это к лучшему, что я не Шекспир.

– Вероятно. – Мэри не собиралась рассуждать о Калибане в присутствии виконта. Как она могла сейчас его осуждать, если за обеденным столом высказалась в его защиту?

– Не нужно смущаться, Мэри. По-моему, втайне ты ему симпатизируешь. Уверен, что женщины иногда восхищаются тем, что кажется отвратительным и жестоким. Красавица и чудовище, одним словом.

– Под этим, видимо, подразумевается, что женщины жаждут жестокости и оскорблений. Очевидно, ни сами женщины, ни их мировоззрение не вызывают у вас большого уважения.

– Ах, Мэри, это слишком заумно для меня, и я не помню, чтобы говорил об оскорблениях. Но кажется, я прервал вашу беседу. Я просто зашел засвидетельствовать свое почтение. До скорой встречи, дорогая, и всего доброго, Гудрич.

«Дорогая?» Глаза у Мэри округлились: виконт, смотревший вниз в партер, ничего не ответил, а лорд Эдмонд, снова взглянув на Мэри, подмигнул ей и вышел из ложи. Мэри отчетливо услышала собственный глубокий выдох.

– Леди Монингтон, – обратился к ней виконт, – я не знал, что вы поддерживаете знакомство с лордом Эдмондом Уэйтом. Вы уверены, что это разумно?

– Я очень отдаленно знакома с ним. – Мэри с некоторым удивлением взглянула на лорда Гудрича.

– Однако он называет вас по имени и на ты.

– Я никогда не давала на это своего согласия, это просто стиль его поведения.

– У этого мужчины неважная репутация, особенно с тех пор, как он так непростительно унизил леди Доротею Пейдж. Вы слышали об этой истории?

– Да, – ответила Мэри. – Уверяю вас, этот человек мне совсем не нравится.

– Рад это слышать. Если бы вы, мадам, подали мне хоть малейший знак, я недвусмысленно предложил бы ему немедленно покинуть ложу. Мне не по душе этот визит на глазах у половины Лондона.

«Вы беспокоитесь за себя или за меня?» – хотела бы узнать Мэри. Она вопросительно взглянула на собеседника, но не получила ответа на свой немой вопрос.

Позже, когда все зрители разошлись по своим местам, Мэри отметила, что ложа лорда Эдмонда пустовала и до конца спектакля он больше так и не появился.

Виконт Гудрич в своем экипаже отвез домой сначала чету Уоддингтонов, а потом Мэри, хотя ее дом был ближе к театру. Оставшись с ней наедине, виконт поинтересовался, собирается ли она на бал к Мензисам.

– Да, я с нетерпением жду его, – улыбнулась Мэри. – Я рада возможности потанцевать.

– Мы все в своей жизни имеем право на небольшие развлечения. Вы окажете мне честь, мадам, если разрешите пригласить вас на первый танец. И потом еще на вальс.

– Благодарю вас, с большим удовольствием.

– Но до этого бала еще три дня, могу ли я пригласить вас на прогулку? Например, прокатиться завтра в Кью?

– Не откажусь. – Кью. Мэри вспомнила еще одно предложение съездить туда же. – Мне нравится гулять в Кью-Гарденс.

– Тогда я заеду за вами после завтрака.

Когда экипаж остановился у дома Мэри, виконт помог ей спуститься на мостовую и, прощаясь, сжал ее руку.

Войдя в дом, Мэри отдала слуге верхнюю одежду и легко взбежала по лестнице, вполне довольная вечером, если не считать того досадного эпизода в ложе. Виконт был приятным, интересным спутником и, очевидно, хотел снова встретиться с ней – завтра ее ожидала прогулка в Кью, а потом два танца с ним на балу у Мензисов.

«Хорошо снова иметь кавалера, – подумала Мэри, – иметь человека, которому нужна только я, хорошо иметь мужчину, о котором можно помечтать, не отвергая и возможного замужества». Она была готова к повторному браку, не сомневаясь, что ее муж станет проводить все ночи с ней, в их уютном доме, где будет хорошо и им, и их детям.