Бессердечный - Бэлоу Мэри. Страница 40

– Мадам. – Он остановился и поцеловал ей руку. Ее глаза сияли озорством. – Я знаю только один способ для вас стать еще прекраснее в моих глазах – когда вы будете беременны уже девять месяцев.

– О! – Озорство в ее глазах сменилось грустью. – Это правда, ваша светлость? Или это просто парижская галантность?

– Клянусь вам, это не то, что я привык говорить дамам, мадам. Я не очень-то люблю получать пощечины. – Он снова поцеловал ей руку.

Анна запрокинула голову и весело расхохоталась,

– Пора возвращаться. На нас рассердятся, если мы опоздаем к чаю, – сказал Люк.

– Да, действительно, – ответила Анна. – И я голодна. Я забываю, что ем теперь за двоих. Если я ограничиваю себя в чем-то, то не имею права поступать так с человеком, который не может постоять за себя сам.

– Или сама, – добавил он.

– Или сама.

У Анны дар быть счастливой, внезапно понял Люк. И делать счастливыми других. Он действительно сделал хороший выбор.

– Анна. – Генриетта догнала свою невестку, поднимавшуюся по лестнице после чая, и пошла рядом, взяв ее под руку. – Я хотела поговорить с тобой наедине как можно скорее.

Анна вопросительно взглянула на нее.

– Я не хочу, чтобы ты неверно истолковала то, что увидела, – объяснила Генриетта. – Это было совсем невинно.

Анна продолжала с недоумением смотреть на нее.

– О конечно, ты не правильно поняла нас, а теперь делаешь вид, что это неважно. Поверь мне, я думала, что Люк дома. Я вышла с книжкой, чтобы побыть одной, а он заметил меня, когда проезжал мимо. Я предложила, чтобы он поехал дальше, а я пошла пешком, чтобы никто не увидел нас и ничего не подумал. Но ведь Люк сама галантность. Он настоял на том, чтобы мы оба шли пешком. Клянусь тебе, больше ничего не было. Пожалуйста, поверь мне.

Анна с изумлением смотрела на нее.

– Генриетта, не будь такой глупой, – конечно, я знаю, что ничего больше не было.

Генриетта вздохнула с видимым облегчением.

– Ты так великодушна, Анна. Конечно, ты уверена в любви Люка и доверяешь ему. И я надеюсь, достаточно уверена в моей дружбе, чтобы доверять мне. Что прошло, то прошло. Как сказал Люк во время нашей прогулки, мы были просто детьми и это случилось больше десяти лет назад.

Анне неожиданно стало холодно.

– Генриетта, ЧТО случилось десять лет назад?

Генриетта быстро прижала руку к губам, испуганно глядя на нее.

– Так ты не знала? – прошептала она. – Он не рассказал тебе? Ох. – Она закрыла глаза. – Мне надо было догадаться об этом раньше. Мне надо было догадаться.

Анна сочувствовала невестке. Она знала, что испытывает человек, когда невольно скажет то, о чем потом ему приходиться жалеть. Ей стало неспокойно на душе. Она не была уверена в том, что хочет знать правду. Анна открыла дверь в свои комнату.

– Проходи и садись, – сказала она. – Может быть, ты лучше поведаешь мне о том, что произошло.

Генриетта села в кресло и закрыла лицо руками.

– Господи, какая я глупая. Конечно, он не говорил тебе об этом. Почему я думала, что говорил? – Она решителык взглянула на Анну. – Ничего не было, Анна. Мы росли вместе, Люк и я, и, когда достигли определенного возраста, влюбились друг в друга. Мы собирались пожениться.

Люк и Генриетта. Выросшие вместе. Влюбившиеся друг в друга. Два прекрасных человека. Да, конечно. Конечно.

– Но что произошло? – спросила она.

Нет, она не хотела этого знать. Когда у нее появилась возможность узнать обо всем – она испугалась. Может быть, ящику Пандоры лучше было бы оставаться закрытым? Но он уже открыт. Люк и Генриетта.

Генриетта долгое время сидела, закрыв глаза и прижав руки к губам.

– Как я могу рассказать тебе? – сказала она наконец. – Но как могу не рассказать? Ты можешь вообразить то, чего и не было в действительности. Хотя что может быть хуже? Джордж изнасиловал меня, и я зачала ребенка. Люк умолял меня выйти за него, он рыдал, Анна, – но я не могла. Я была беременна от его брата, и я вышла за него замуж, после того как Люк вызвал его на дуэль и едва не убил. До нас доходили слухи, что он стал каким-то диким и что я виновата в этом. Считают, будто у него больше нет сердца. Это не правда, Анна. У него есть сердце. Он любит тебя. Ведь он говорил тебе? Все это произошло так давно.

Нет. Она не слышала от него ничего подобного. Скорее наоборот. Он говорил, что женился на ней, чтобы она родила ему сыновей. Она знала это с самого начала.

Но когда-то он любил. Любил так сильно, что из-за этого был готов убить собственного брата. Настолько сильно, что уничтожил в себе все чувства после трагического выстрела. Он любил Генриетту. И даже несколько недель назад он не хотел возвращаться в Баден. Не хотел возвращаться к Генриетте. Боялся этого.

А теперь они снова увиделись и были вдвоем достаточно долго, чтобы расстроить Генриетту. Хотя между ними всегда будет стоять то обстоятельство, что Люк женат, а Генриетта – вдова его брата.

– Я рада, что ты мне все рассказала, Генриетта, – произнесла она наконец. – Я должна была это знать. Ведь я знала о дуэли. – Она улыбнулась. – Не расстраивайся из-за того, что проговорилась.

– Нет, это ужасно, – горячо запротестовала Генриетта. – Теперь это встанет между нами, а я так мечтала иметь подругу.Анна обняла ее.

– Я тоже, – сказала она. – Ничто не помешает нашей дружбе, глупышка. Ты моя сестра и мой друг. – Ей так хотелось, чтобы это было правдой.

Генриетта обняла ее в ответ.

– Клянусь тебе, Анна, все это в прошлом. И для меня, и Для Люка. Так и должно было случиться. Даже если бы он не женился на тебе, мы не смогли бы быть вместе. Тебе нечего бояться. Между нами абсолютно ничего не было сегодня днем.

– Глупышка, – повторила Анна.

И все же она невольно подумала о том, что оправдания ее невестки слишком горячи.

Глава 15

Эшли отчаянно скучал. Он был дома уже целых два месяца и никогда еще не чувствовал себя таким бесполезным. Он читал, скакал верхом, гулял, удил рыбу, навещал соседей и флиртовал с соседскими дочками. Он даже затащил в постель одну темпераментную и хорошенькую дочку рабочего, но сразу же оборвал эту связь, не желая плодить незаконнорожденных. Его отец всегда был строг в этом отношении.

Он избегал Люка. За два месяца они едва обменялись парой слов. Но хуже всего для Эшли было осознавать, что он не прав. Он беспечно жил в Лондоне, тратя больше, чем ему полагалось, хотя его обеспечение было вполне приличным. А Люк еще и увеличил его. Эшли был в школе, когда умер отец, и в университете, когда умер Джордж. Но он знал, что они обошлись бы с ним так же, как Люк. Если не хуже. Теперь он знал, что Люк был изгнан из дома после дуэли и лишен даже необходимого содержания.

Однако Эшли понял – не так-то просто признаться в том, что ты не прав. Это чувствительно ударило бы по его гордости. Да, он не испытывал больших симпатий к Люку, ведь это Люк сделал так, что он чувствует себя виноватым.

У Эшли все еще не проходило ощущение, что его предали, когда он видел, как изменился брат. Он помнил всегда улыбающегося, мягкого, терпеливого старшего брата, который был для него кумиром. С Джорджем их разделяла разница в возрасте и положении, и они не могли сблизиться, пока Эшли был ребенком, и потом, когда он вырос. А Люк всегда был рядом, готовый поиграть, помочь с урокамн, выслушать и утешить, если младшего брата за что-то наказывали. Теперь Эшли понимал, что любовь и уважение Люка он всегда ценил больше, чем любовь и уважение кого бы то ни было.

Он знал, что Люк изменился. Он всегда жадно вслушивался во все разговоры, из которых пытался хоть что-нибудь узнать о нем. Из тех сведений, которые доходили до него – обычно от дядюшки Тео, – перед ним вставал образ блестящего, модного и бесстрашного мужчины. Когда он узнал о том, что Люк возвращается, то подумал, что они станут приятелями и союзниками. Он представлял, как они вместе будут пить, играть и соблазнять женшин, а его друзья завидовать тому, что у него такой лихой старший братец.