Бессердечный - Бэлоу Мэри. Страница 71

– Я не буду вам мешать, – сказала она. – Я могу понять, когда двое предпочитают остаться одни. Я покину вас.

Анна похолодела.

Сэр Ловэтт склонился над рукой Генриетты, поднес ее пальцы к своим губам и улыбнулся ей.

– Вы так все хорошо понимаете, моя дорогая герцогиня, – произнес он. – Я и Анна благодарим вас.

На пути к двери Генриетта еще раз улыбнулась Анне. Это была малоприятная улыбка.

– Моя Анна, – сказал сэр Ловэтт, протягивая к ней руку, как только они остались одни. – Это большая удача, что мы нашли союзника в лице твоей снохи. Очень большая.

– Я бы сказала – врага, – холодно ответила она, не подав ему руки. – Сейчас я прикажу принести чай.

Но когда она двинулась с места, он преградил ей путь.

– Анна, – сказал он. – Наше время скоро придет. Время, когда мы будем счастливы вместе, хотя сейчас ты в это и не веришь. Но это скоро произойдет – нам представилась такая прекрасная возможность в отсутствие твоего мужа! Ты еще не отняла ребенка от груди?

При этих словах Анна пожалела, что еще стоит, а не сидит. Внезапно у нее закружилась голова и в глазах потемнело.

– Нет, – коротко ответила она.

– Я подожду, пока это произойдет, – продолжал он. – В этом всегда состоял мой план. Ты видишь, я соблюдаю интересы твоей дочери, Анна? Мы подождем некоторое время. Но мне нужен знак твоей преданности. Ты еще не подарила мне ни одного, с тех пор как я приехал в Уичерли, не так ли?

– Да, – так же коротко ответила Анна.

– В тот вечер твоему бедному отцу особенно не везло, – сказал он с сочувствием в глазах и в голосе. Он вынул расписку ее отца. Подпись была начертана нетвердой рукой пьяного человека, но Анна не могла не узнать ее.

Она взглянула на сумму и не поверила своим глазам, так что ей пришлось еще раз внимательно всмотреться в документ. Темнота перед глазами стала сгущаться.

– Тысяча фунтов, – сказала она. – У меня нет таких денег.

– Ах, Анна, – сказал он. – В этом доме есть и другие ценные вещи. Например драгоценности.

Все наиболее дорогие украшения и драгоценности, даже принадлежавие ей, хранились в безопасном месте в комнате Люка. Анна знала о местонахождении тайника. Она даже знала, где Люк держал ключи. Он никогда не скрывал этого от нее. Он хранил там драгоценности не для того, чтобы утаить их от жены, а ради их сохранности. Да, там было более чем достаточно ценных вещей для оплаты этого счета.

– Я не имею доступа к ценностям, имеющимся в этом доме, – произнесла она вслух. – Мне нужно время.

– Я дам тебе время, моя Анна. – Он улыбнулся. – До утра послезавтра. На один день больше, чем обычно, не так ли? В том же месте. Ты ведь сама захочешь отнять своего ребенка от груди? Ты ведь не захочешь, чтобы нянька или кормилица делали это за тебя?

Темнота полностью поглотила Анну. В ноздри ворвался холодный ветер. Она пошатнулась, почувствовала чьи-то руки на себе и услышала голос, говорящий с ней издалека.

Люк. Люк.

– Люк!

– Это всего лишь я, моя милая, – произнес голос сэра Ловэтта.

Анна уже сидела и чувствовала его руку, наклоняющую ее голову, чтобы кровь снова прилила к ней.

– Как глупо с твоей стороны не доверять мне. Разве ты не понимаешь, что все деньги, которые ты мне уже отдала, и все драгоценности, которые ты мне еще принесешь, предназначаются отнюдь не для удовлетворения моих прихотей? Я их отложил для нашего общего счастья в будущем.

Он склонился и начал растирать ее ладони, чтобы снова согреть их. Она нашла силы выдернуть руки, когда он поднес их к своим губам.

– Я не могу и не стану красть у собственного мужа, – сказала она.

– Анна, – произнес он с упреком в голосе, – какое же это воровство, моя милая? Разве это не твои драгоценности? Разве можно украсть у самой себя?

– Они мои, покуда я герцогиня Гарндонская, – сказала она. И тут Анна поняла, что по своей слабости она спорила с ним, а не боролась, как она себе поклялась. И она не взяла с собой оружия. Как восхитительно было бы выхватить сейчас из-под юбки длинный нож и всадить его по самую рукоять в его черное сердце. За такое преступление она была бы почти рада пойти на виселицу.

– Теперь я уйду, – мягко сказал он, выпрямляясь. – Ты сейчас не в состоянии развлекать гостя за чаем, моя Анна. Послезавтра утром ты сделаешь так, как я сказал, и самый большой долг твоего отца будет оплачен.

Анна рассмеялась.

Она продолжала смеяться даже после того, как дверь гостиной закрылась за его спиной. И вдруг ей стало страшно от того, что она смеется, вместо того чтобы плакать.

Генриетта ждала за деревьями у дороги, когда сэр Ловэтт Блэйдон поедет домой. Завидев ее, он легко прикоснулся пальцами к своей треуголке, а она улыбнулась той же улыбкой какой недавно улыбалась Анне.

– Ну? – спросила она нетерпеливо. – Когда это произойдет? Уже скоро, я надеюсь?

– Меня бесконечно трогает, мадам, как сильно вы желаете счастья мне и Анне, – заметил он. – Все произойдет тогда, когда произойдет. А вы придете ко мне через три дня, как обычно.

Улыбка сошла с лица Генриетты.

– Ах так, – сказала она, – вы не собираетесь воспользоваться отсутствием Люка? Мне начинает казаться, что вы просто играете всеми нами, сэр.

Сэр Ловэтт склонился к Генриетте, не слезая с лошади, и кончиком кнута приподнял ее подбородок.

– Но ведь вам очень нравятся наши игры, моя милая, – сказал он. – Вам нравится чувствовать себя падшей. Посмотрим, какое еще местечко пооткрытее мы сможем найти в следующий раз для наших удовольствий. Может, попросить слугу присутствовать? Да, пожалуй, я так и сделаю. А если я играю еще в какие-то игры, то это уже не ваше дело, мадам. Ваше мнение здесь абсолютно неуместно. Надеюсь, вы запомните это и не станете снова пытаться высказать его.

Конец кнута больно упирался в шею Генриетты. Она не отодвинулась, но и не решалась ответить. Она сглотнула.

– Вы мудры, – сказал он. – Этот кнут мог бы пройтись по другой, более болезненной части вашего тела, герцогиня. Всего доброго.

Он выпрямился в седле, прикоснулся кнутом к треуголке и продолжил путь.

Генриетта посмотрела ему вслед. Она вся горела и от ненависти, и от острого неудовлетворенного желания.

Шарлотта округлилась – она ждала ребенка. Поначалу она могла сказать Люку не больше, чем ее брат. Сэр Ловэтт Блэйдон оказывал Анне особое внимание. Все абсолютно – не только члены семьи, но и все соседи – ожидали их свадьбы, хотя Шарлотта и сестры считали, что он слишком стар для Анны.

– Но он всем очень нравился. – объяснила Шарлота. – Мы все были в восторге от него. Кроме разве что Эмили. Но Эмили всегда была немного странной. И с этим ничего нельзя поделать, бедняжка. Это из-за ее физической ущербности. Она всегда убегала, когда приходил сэр Ловэтт.

Люк был убежден, что, если бы Эмили могла говорить, она рассказала бы ему гораздо больше, чем заметили все остальные. Он досадовал на то, что ему не удается восполнить пробелы в этой истории.

– Блэйдон появился вскоре после смерти вашей матери? – спросил Люк. – Он когда-нибудь объяснял вам, зачем он приехал? И почему именно в это время?

– Он искал жилье в провинции. А здесь как раз сдавался дом. Я полагаю, он мог выбрать любое другое место.

Люк в этом почему-то не был так уверен. Он нахмурился. Что же такое он не видел или недопонимал? Где был недостающий фрагмент-отгадка? Встречались ли Анна и Блэйдон до этого? Последовал ли он тогда за ней в Эльм-Корт так же, как сейчас в Баден?

– Анна уезжала учиться? – спросил он. – Она когда-нибудь находилась долгое время вне дома до смерти вашей матери?

Шарлотта подумала, затем отрицательно покачала головой.

– Мама болела несколько лет. Анна была нам как мать. Она всегда была дома, – ответила она.

Казалось, придется вернуться к Анне с тем, что у него есть, в надежде, что теперь она расскажет ему всю правду.