Какие бывают ошибки - Родари Джанни. Страница 5
Открытка
Была однажды открытка без адреса. На ней было написано только: «Приветы и поцелуи!» И подпись: «Нинучча». Никто не знал, кто такая эта Нинучча – синьорина или синьора, старая ворчунья или девочка в джинсах. Или, может быть, какая-нибудь птичка.
Многие бы хотели получить хотя бы один из этих «приветов» и «поцелуев», хотя бы самый маленький. Но можно ли довериться этой неизвестной Нинучче?
Музыкальная история
Наш городок чествовал вчера синьора Тромбетти Джованкарло, который за тридцать лет работы один, без всяких помощников, записал на магнитофонную ленту оперу «Аида» композитора Джузеппе Верди.
Он начал эту работу еще подростком. Он исполнил перед микрофоном сначала партию Аиды, затем партии Амнерис и Радамеса. Одну за другой он спел и записал и все остальные партии. И хор тоже. Поскольку хор жрецов состоит из тридцати певцов, ему пришлось исполнить его тридцать раз. Затем он научился играть на всех инструментах – от скрипки до барабана, от фагота до кларнета, от тромбона до английского рожка и так далее. Он записал все партии этих инструментов одну за другой, затем переписал их на одну дорожку, чтобы получилось впечатление, будто звучит оркестр.
Всю эту работу он проделал далеко от своего дома, в подвале, который снимал специально. Родным он говорил, что идет работать сверхурочно, а сам шел записывать «Аиду». Он записал и разные шумы – проход слонов, лошадей, аплодисменты после самых известных арий. Бурные аплодисменты в конце первого акта он тоже записал сам. Для этого он в течение минуты три тысячи раз хлопнул в ладоши. Он решил, что на спектакле присутствовало три тысячи человек, из которых четыреста восемнадцать должны были кричать «Браво!», сто двадцать один – «Брависсимо!», тридцать шесть – «Бис!» и только двенадцать – «Безобразие! Вон со сцены!»
И вчера, как я уже сказал, четыре тысячи человек, собравшиеся в оперном театре, присутствовали при первом прослушивании выдающейся оперы. И в конце все единодушно согласились: «Потрясающе! Звучит, как настоящая пластинка!»
Уменьшаюсь!
Это ужасно – уменьшаться под насмешливыми взглядами всей семьи. Для них это просто шутка, им весело. Когда стол оказывается выше меня, все они становятся ласковыми, нежными, заботливыми. Внучата бегут за корзиной, как для котенка. Очевидно, хотят устроить в ней постель для меня. Затем, взяв за загривок, меня осторожно поднимают с полу, кладут на старую выцветшую подушку и зовут друзей и родственников полюбоваться на это зрелище – дедушка в корзине! И я становлюсь все меньше. Теперь я уже могу поместиться в ящике буфета, где лежат салфетки, чистые или грязные. А еще через несколько месяцев я уже перестаю быть отцом семьи, дедом, уважаемым специалистом, а превращаюсь в безделушку, которую пускают погулять по столу, когда не включен телевизор. Берут лупу, чтобы рассмотреть мои крохотные ноготки. Вскоре мне уже будет достаточно спичечного коробка. А потом кто-нибудь обнаружит, что он пуст, и выбросит его…
Птицы
Я знаю одного синьора, который очень любит птиц. Всяких – и лесных, и болотных, и полевых: ворон, трясогузок, колибри; уток, водяных курочек, зеленушек, фазанов; европейских птиц и птиц африканских. У него дома целая библиотека о птицах – три тысячи томов, и многие даже в кожаном переплете.
Он с большим увлечением изучает жизнь птиц. Он открыл, например, что аисты, когда летят с севера на юг, пролетают над Испанией и Марокко или над Турцией, Сирией и Египтом, делая таким образом большой круг, лишь бы не лететь над Средиземным морем – они очень боятся его. Не всегда ведь самая короткая дорога – самая надежная.
Вот уже многие годы, даже десятилетия, этот мой любознательный знакомый изучает жизнь птиц. Неудивительно, что он точно знает, когда они прилетают. Тогда он берет свое автоматическое ружье и – бах, бах! – стреляет без промаха.
Цепь
Цепь стыдилась самой себя. «Увы, – думала она, – все презирают меня. И это понятно. Люди любят свободу и ненавидят оковы».
Проходил мимо человек. Он взял цепь, забрался на дерево, привязал оба ее конца к самому крепкому суку и сделал качели.
Теперь цепь служит для того, чтобы высоко взлетали на качелях дети этого человека. И она очень довольна.
Журналы
Как-то ехал я в поезде с одним синьором, который сел в Теронтоле. У него было с собой шесть журналов. И он принялся читать их. Сначала он прочел первую страницу первого журнала, затем первую страницу второго журнала, потом первую страницу третьего журнала и так далее – до шестого.
Затем он начал читать вторую страницу первого журнала, вторую страницу второго журнала, вторую страницу третьего журнала и так далее.
Потом принялся за третью страницу первого журнала, перешел к третьей странице второго… Он читал внимательно, углубленно и даже делал какие-то выписки.
Вдруг мне пришла в голову ужасная мысль: «Если во всех этих журналах одинаковое количество страниц, еще куда ни шло. Но что случится, если в одном журнале окажется шестнадцать страниц, в другом – двадцать четыре, а в третьем – только восемь? Что будет делать этот несчастный синьор в таком случае?»
К счастью, в Орте он вышел, и я не присутствовал при трагедии.
Кем я стану
Однажды учитель Грамматикус нашел где-то в старом шкафу пачку школьных сочинений. Они были написаны тридцать лет назад, когда он преподавал в другом городе.
«Тема: кем я стану, когда вырасту». Так был озаглавлен каждый листок, а рядом стояли имя и фамилия ученика. Всего двадцать четыре странички – Альберти Марио, Бонетти Сильвестро, Карузо Паскуале… Учитель Грамматикус поискал в своем альбоме фотографии этого класса и попытался припомнить ребят.
– Вот это, должно быть, Дзанетти Артуро. А может, наоборот, Риги Ринальдо? Нет, к сожалению, я уже совсем не помню этих ребят!
Он отложил фотографии и принялся читать пожелтевшие страницы сочинений, улыбаясь орфографическим ошибкам. Какое теперь может иметь значение пропущенный тридцать лет назад мягкий знак!
«Когда я вырасту, – писал Альберти Марио, – я буду летчиком. А пока я собираю фотографии самолетов, вырезаю их из газет. Рассматривая их, я МИЧТАЮ о своем будущем…»
Славный Марио написал мечтаю через «и» – МИЧТАЮ.
– Надеюсь, – вздохнул учитель, – эта ошибка не помешала ему осуществить свою мечту.
«Мой отец торгует сантехническим оборудованием и хочет, чтобы я, когда вырасту, продолжал его дело. А я хочу стать музыкантом. У меня есть двоюродный брат, который играет на скрипке и…»
Учитель Грамматикус поднялся из-за стола, чтобы включить свет, потому что, пока он читал сочинения, стемнело. И тут ему пришло в голову, что…
– Да нет, какая глупость! – воскликнул он.
Но тут он понял, что решение уже принято и завтра утром…
Наутро учитель Грамматикус сел в поезд и поехал в тот город, где когда-то учил ребят. Приехав туда, он пошел в адресный стол, достал из кармана список своих бывших учеников и стал искать их адреса. Он хотел узнать, сбылись ли их мечты, стали ли они теми, кем хотели стать, когда были маленькими.
Я должен вам сказать правду, даже если она и нерадостна. Я должен вам сказать, что учитель очень расстроился и огорчился, когда закончил свои поиски.
Он узнал, например, что трое его бывших учеников погибли на войне, вдали от родины. Не сбылись их мечты. Оборвалась молодость.
Он узнал, что Альберти Марио стал не летчиком, а официантом. Профессия как профессия, хотя никто никогда не пишет в сочинениях: «Когда вырасту, стану официантом…» И все же официантов очень много.