Виконт, который любил меня - Куин Джулия. Страница 35

Хоть Энтони и не смотрел на Эдвину, все же нашел достаточно времени, чтобы смотреть на Кейт.

И это должно было встревожить его.

Но он снова оглянулся на нее. На этот раз она подняла лицо к небу и слегка нахмурилась.

– Что-то не так? – вежливо осведомился Энтони. Кейт покачала головой.

– Просто прикидывала, когда пойдет дождь.

– Думаю, что не сейчас.

Она медленно кивнула:

– Ненавижу дождь.

Что-то в ее глазах, глазах обиженного трехлетнего ребенка, заставило его рассмеяться.

– В таком случае вы выбрали не ту страну для проживания, мисс Шеффилд.

Кейт смущенно улыбнулась:

– Нет, я не против обычного дождя. Но терпеть не могу грозы.

– В отличие от меня, – пробормотал Энтони.

Она бросила на него растерянный взгляд, но ничего не ответила. Только уставилась на камешки под ногами. И неожиданно принялась пинать один, совсем кругленький, иногда останавливаясь или сворачивая в сторону, чтобы снова толкнуть камешек носком ботинка и послать вперед.

В этой выходке было что-то очаровательное и очень милое. Энтони особенно заинтересовался изящной ножкой, выглядывавшей из-под сиреневой юбки. И в какой-то момент не успел отвести глаз, когда она резко вскинула голову:

– Думаете… Почему вы так на меня смотрите?

– Так о чем я думаю? – поинтересовался он, намеренно игнорируя вторую часть ее вопроса.

Ее губы упрямо сжались. Энтони ощутил, как его собственные подрагивают в смешливой гримасе.

– Вы, кажется, смеетесь надо мной?

Энтони покачал головой.

Кейт снова остановилась:

– А мне кажется, что смеетесь.

– Уверяю вас, – начал он, проклиная собственный веселый голос, – я и не думал смеяться над вами.

– Лжете!

– Я не…

Он осекся, зная, что, если скажет еще хоть слово, просто взорвется от хохота. И, что самое странное, совершенно не понимал, в чем причина.

– О, ради всего святого, – пробормотала она, – в чем дело?

Энтони прислонился к стволу ближайшего вяза и буквально затрясся от едва сдерживаемого смеха.

Кейт подбоченилась, взирая на него с гневом и немалой долей любопытства:

– Что тут такого забавного?

Энтони наконец сдался и, едва успев пожать плечами, разразился смехом.

– Не… не знаю, – выдохнул он. – Выражение вашего лица… просто… просто…

Он заметил, что она улыбается. Как ему нравится ее улыбка!

– Выражение вашего лица, милорд, тоже угрюмым не назовешь, – парировала она.

– О, тут вы правы.

Энтони несколько раз глубоко вдохнул и, немного придя в себя, выпрямился. Поймав подозрительный взгляд Кейт, он неожиданно понял, что должен непременно узнать, что она о нем думает. И это не могло ждать до завтра. Не могло ждать даже до сегодняшнего вечера.

Непонятно, как случилось такое, но, оказывается, ее хорошее мнение много значило для него. Конечно, необходимо, чтобы она одобрила его уже полузабытый план ухаживания за Эдвиной, однако проблема не только в этом. Она оскорбляла его, едва не утопила в Серпентайне, унизила в сегодняшней игре. И все же он жаждал заслужить ее одобрение.

Энтони не мог припомнить другого случая, когда чье-то уважение значило бы для него так много, и, честно говоря, ему было не по себе.

– Думаю, вы у меня в долгу, – объявил он.

У него слегка кружилась голова, а мысли пришли в смятение. Нет, нужно быть хитрее, если он хочет узнать, о чем она думает. Но она не должна знать, как много это значит для него.

– Простите?

– Долг. За пэлл-мэлл.

Кейт фыркнула самым неподобающим для леди образом и, в свою очередь, прислонилась к дереву.

– Не ошибаетесь? Если кто-то у кого в долгу, так это вы! Не забыли? Я выиграла.

– Да, но вы унизили меня.

– Верно, – согласилась она.

– Вы не были бы собой, – чрезвычайно сухо продолжал он, – если бы воспротивились дурной привычке кидаться в спор.

Кейт скромно потупила глаза:

– Леди всегда должна быть скрупулезно честной.

Энтони изогнул уголок губ в понимающей усмешке.

– Я надеялся, что вы это скажете, – пробормотал он. Кейт неловко поежилась.

– Почему это?

– Потому что вы заплатите свой долг, мисс Шеффилд, ответив на один вопрос, любой по моему выбору, причем ответите абсолютно искренне.

Он оперся рукой о ствол и подался вперед. Кейт вдруг ощутила себя в ловушке, хотя увернуться не составляло труха. И с досадой и непонятным волнением поняла, что ее держат в плену его глаза, темные и горящие, словно прожигавшие насквозь.

– Вы на это способны, мисс Шеффилд? – допытывался он.

– К-какой вопрос? – заикаясь, спросила Кейт, даже не осознав, что говорит шепотом, пока не услышала свой задыхающийся голос.

Он слегка склонил голову набок:

– Только помните, я жду честного ответа.

Она кивнула. Или по крайней мере подумала, что кивнула. Она хотела кивнуть. Но, по правде говоря, вовсе не была уверена, что может пошевелиться.

Он снова подался вперед, не настолько, чтобы она ощутила его дыхание, но достаточно близко, чтобы она вздрогнула.

– Итак, мисс Шеффилд, мой вопрос.

Ее губы чуть приоткрылись.

– Вы…

Он подвинулся на дюйм.

– …по-прежнему…

Еще дюйм.

– …ненавидите меня?

Кейт конвульсивно сглотнула. Такого она не ожидала.

Она облизала пересохшие губы, пытаясь что-то ответить, хотя понятия не имела, что именно. Однако с языка не сорвалось ни звука.

Губы Энтони растянулись в медленной победной улыбке:

– Полагаю, это означает «нет».

Кейт бессильно обмякла, словно разом лишилась всякой энергии.

– Не хотите еще немного побыть на свежем воздухе? – деловито осведомился он, подняв глаза к небу. Куда девался прожженный обольститель, который пытался очаровать ее всего несколько секунд назад? – Погода вполне подходящая. Кажется, тучи рассеялись.

Кейт молча смотрела на него. Либо он лишился рассудка, либо она потеряла дар речи. А может, и то, и другое.

– Прекрасно. Я всегда восхищался любящими природу женщинами. Значит, увидимся за ужином?

Она кивнула и удивилась, что смогла хотя бы это.

– Что же, до свидания.

Он взял ее руку, прижался обжигающим поцелуем к внутренней стороне запястья, к тонкой полоске голой кожи, выглядывавшей между краем рукава и перчаткой.

– До вечера, мисс Шеффилд, – бросил Энтони и ушел, оставив ее наедине с невероятно странным ощущением того, что сейчас между ними произошло нечто важное. Но даже под угрозой казни Кейт не могла сказать, что именно.

В половине восьмого Кейт решила притвориться смертельно больной. Без четверти восемь она едва не довела себя до апоплексического удара. Но без пяти восемь, когда прозвучал колокол, призывавший к ужину, давая гостям знать, что пора собираться в гостиной, она расправила плечи и вышла в коридор, чтобы встретиться с Мэри.

Она отказывалась быть трусихой.

Поэтому никогда трусихой не была.

И сможет выдержать еще один вечер.

– Кроме того, – сказала она себе, – ее вряд ли посадят где-то поблизости от лорда Бриджертона. В конце концов, он виконт и хозяин дома и должен сидеть во главе стола. Как дочь младшего сына барона, она считалась не слишком знатной по сравнению с остальными гостями. Следовательно, ее место в конце стола, где она сможет видеть его, только вывернув шею.

Эдвина, делившая комнату с Кейт, уже ушла в комнату Мэри, чтобы помочь ей выбрать ожерелье, и Кейт осталась одна в коридоре. Наверное, стоило бы тоже пойти к Мэри и подождать там, но ей почему-то не хотелось ни с кем разговаривать. Кроме того, Эдвина заметила ее непонятное, задумчивое настроение. Не хватает еще, чтобы Мэри принялась допрашивать ее, в чем дело.

Но, честно говоря, Кейт сама не понимала, в чем дело. Знала только, что сегодня днем что-то изменилось в их отношениях с виконтом. Что-то стало другим, и она откровенно признавалась себе, что это ее пугало.

И это было вполне естественно. Не так ли? Люди всегда боятся того, чего не понимают.