Идеальный брак - Бэлоу Мэри. Страница 12

Как можно спать после такого неземного блаженства? Абигайль боялась, что никогда не сможет заснуть.

Между ног у нее слегка саднило, а ночная рубашка все еще была спущена с плеч и поднята до талии.

В его объятиях было тепло и уютно. От него приятно пахло теплом и потом с чуть различимым ароматом одеколона, исходившим от его сорочки.

Глава 5

Я поступил нечестно, подумал граф Северн, проснувшись посреди ночи в кровати жены. После того, что ей пришлось перенести этой ночью, она нуждалась в уединении и отдыхе. Он обещал, что уйдет. Сколько времени прошло с тех пор?

Абигайль спокойно спала, прислонив к плечу мужа шелковистую головку, обдавая его теплым дыханием и легким ароматом душистого мыла. Граф чувствовал, что ее рука покоилась у него на талии под сорочкой.

Эта ночь и для него стала откровением. С девятнадцати лет он привык выбирать себе любовниц из числа опытных куртизанок. Поначалу ему все казалось новым, но скоро Майлз обучился самым изысканным плотским утехам. Он не подозревал, что занятия любовью с девственницей, которая тихо лежит под тобой и честно признается, что ничего не знает, могут доставить небывалое эротическое наслаждение. Граф улыбнулся, вспомнив, как после первого поцелуя Абигайль сказала, что совершенно несведуща в делах любовных.

Свободной рукой он откинул волосы у нее со лба. Сквозь просвет между шторами пробивалась полоска света, поделившая кровать почти пополам.

В Эбби не было ничего необычного, за исключением глаз и волос. У нее была небольшая грудь, упругая и женственная. Про эту женщину нельзя было сказать, что у нее очень тонкая талия или изящные бедра. Ее ноги, хотя и тонкие, были не слишком длинными. В ней не было ничего, что можно было бы назвать действительно красивым.

Но, несмотря на все это, Майлз чувствовал себя с ней в постели отлично. Возможно, это происходило от сознания того, что с ней такого никто еще не делал. Или от еще более странного ощущения, что эта женщина – его жена, и он мог позволить себе излить в нее свое семя, не опасаясь, что она забеременеет. Или, может быть, потому что ему удалось заняться с ней любовью в привычной домашней обстановке. Майлз не знал, что это было за чувство, но зато твердо понимал, что пора удалиться в свою комнату. Абигайль принадлежит ему навсегда, и незачем требовать от нее исполнения супружеского долга чаще, чем один раз за ночь.

Он приподнялся на локте и попытался вытащить ладонь у нее из-под головы, как вдруг Абигайль открыла глаза и сонно взглянула на него в темноте.

– Я спала? – спросила она. – Я думала, что никогда не смогу заснуть.

– Я причинил тебе боль?

– Нет, – ее рука все еще лежала у него на талии, – но все это было очень странно. Меня поразило то, как быстро вы заснули после этого.

– Тебе надо было меня разбудить, – с улыбкой проговорил он, – я обещал дать тебе возможность отдохнуть и расслабиться.

– Должно быть, я заснула прежде, чем подумала о вашем обещании, – ответила Абигайль.

Он усмехнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Ее рот был мягким и теплым после сна. Он прижался к ее губам, раздвигая их своими.

Он должен уйти. Она не любовница, которая должна быть к услугам мужчины в любое время дня и ночи. Она его жена. Но это была их брачная ночь, которая должна остаться в памяти как нечто особенное. Может быть, с завтрашнего дня легче будет следовать правилам семейной жизни, которые граф сам же и установил.

– Тебе больно? – спросил он жену.

– Больно?

– Вот здесь. – Его рука скользнула вниз и дотронулась до ткани у нее между ног.

– О-о, – с трудом выдохнула она, – нет.

Он снова завладел ее губами, а рукой убрал ткань. Эбби была теплой и слегка влажной. Его рука касалась ее, играла с ней, проникала в нее.

На этот раз, когда граф опустился на нее, Эбби сама раздвинула ноги и, приподнявшись, обвила его ноги своими. Когда он вошел в нее, она не издала ни звука, только глубоко прерывисто вздохнула.

Эбби спокойно лежала под мужем, чувствуя себя невероятно комфортно. Одной рукой она запуталась в его волосах, другой поглаживала его спину. Он прижался щекой к ее виску, одновременно ощущая ее мягкую теплую влажность. Боже, только бы это мгновение никогда не кончалось, мысленно взмолился граф, начиная медленно, осторожно двигаться внутри ее. Он знал, что желание вот-вот возьмет верх над разумом и тогда его движения станут быстрее и глубже.

Все это время она лежала без звука и движения, но именно сейчас Майлз понимал, что не только жажда собственного наслаждения горячила его кровь и затуманивала сознание. Раньше секс был для него только развлечением. Как бы ни восхищался красотой и очарованием своих любовниц, как бы высоко ни ценил их искусство любви, граф всегда думал исключительно о себе. Но теперь, занимаясь любовью со своей женой в их первую брачную ночь, он остро ощущал настроение женщины, своей жены. Он откликался на малейшее движение ее теплого податливого тела, наслаждаясь ее тихой покорностью. Майлз хотел не только получить удовольствие, но и дать что-то взамен.

– Эбби, – прошептал он, не отрываясь от ее губ, – я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты забыла о годах одиночества и тяжелого труда.

В этот момент он резко содрогнулся, оказавшись на пике блаженства. Майлз корил себя за то, что поддался соблазну и взял ее во второй раз.

– У тебя очень жадный муж, моя дорогая, – сказал он, с трудом отрываясь от нее и садясь на край постели. Он опустил ее ночную рубашку до колен. – Простишь меня? – Граф нежно потрепал ее по щеке. – Постарайся заснуть. Я не собираюсь будить тебя до полудня. Скажу слугам, чтобы они тебя не беспокоили.

Она не возражала, когда он укрыл ее одеялом до плеч, поднял с пола свой халат и прошел через ее будуар в свою спальню, бесшумно закрывая за собой двери. Семейная жизнь обещает быть просто замечательной, подумал граф, зевая и забираясь в пустую холодную постель. Ему уже было хорошо.

Абигайль была именно той женщиной, которая ему нужна. И даже больше, гораздо больше.

К счастью, Абигайль догадалась послать накануне на Гросвенор-сквер небольшой чемодан с одеждой. Иначе, думала она, спускаясь по лестнице и оглядываясь в поисках столовой, пришлось бы снова надевать свадебное платье, а бледно-голубой муслин с оборками вряд ли подходит для завтрака.

– Сюда, миледи, – кланяясь, сказал лакей.

– О, Алкстер, – с широкой улыбкой обратилась она к нему, – неужели так очевидно, что я заблудилась?

Лакей улыбнулся и распахнул двери. Абигайль было очень удобно в простом коричневом платье, отделанном белыми кружевами, и с заколотыми на затылке волосами, Ну, почти удобно, подумала она, замедляя шаг, чтобы поздороваться с дворецким, который стоял около стола. Ее муж уже сидел за столом, разложив перед собой газету. У Эбби перехватило дыхание, когда он резко поднялся со своего места.

– Доброе утро, мистер Уотсон, – поздоровалась она, – Доброе утро, Майлз. – Она вложила ладонь в его протянутую руку и позволила ему усадить себя за стол.

– Не думал, что ты так рано встанешь, – удивился граф. – Ты не могла заснуть?

Абигайль вспыхнула, остро ощущая присутствие дворецкого за спиной.

– Я заснула как убитая, после того как вы ушли, – сказала она, покраснев еще сильнее.

– Уотсон, – вскинув на дворецкого глаза, отчеканил граф, – обслужите ее сиятельство и можете быть свободны. Я позвоню, когда мы закончим.

Абигайль уткнулась носом в тарелку с яйцами, ветчиной и тостами, отказавшись от жареных почек и кофе с пирожными.

– Я всегда рано встаю, – пояснила она мужу. – Мне иногда кажется, что у меня внутри есть часы с кукушкой, которые кричат «ку-ку» в одно и то же время каждое утро, независимо от того, во сколько я легла накануне. Кроме того, я считаю, что утро – самое прекрасное время суток, хотя в городе из-за высоких домов и движения это не так заметно. За городом нет ничего, что могло бы сравниться с утром. Разве что вечер после трудового дня – когда ветер уже стих и начинают сгущаться сумерки. Интересно, почему ветер с наступлением вечера каждый раз прекращается? Вы этого не замечали?