Александра - наказание Господне - Мельникова Ирина Александровна. Страница 44

23

Вдова прошелестела юбками по коридору первого этажа, заметив боковым зрением открывшуюся дверь парадного входа, и тихо ахнула от огорчения. На пороге, отфыркиваясь и похохатывая, появился Павел Верменич. Его пышная шевелюра была щедро осыпана снегом. В снегу было и модное в этом сезоне пальто с двумя или тремя пелеринами. Держа мокрый цилиндр в руке, гость придержал двери: в вестибюль тут же ввалились мальчики. Розовощекие, с коньками в руках, они повисли на Павле, и вся эта визжащая от восторга компания рухнула на сверкающий мрамор, разукрасив его грязными пятнами. Верменич, несмотря на сумятицу, умудрился снять пальто и кинуть его в руки дворецкого, невозмутимо взиравшего на кутерьму у своих ног.

Полина, брезгливо передернув плечами и сделав сердитое лицо, приказала:

– Сейчас же прекратите это безобразие! – и, заметив удивленные глаза мальчиков, уже прикрикнула: – Живо в детскую, и чтобы через десять минут вы были в полном порядке и не заставляли ждать себя за ужином! – Оглядев еще раз застывшую на полу публику, вдова с презрительной усмешкой отметила измятый фрак и развязавшийся галстук Верменича, после чего с чувством выполненного долга направилась в кабинет князя, но тут новый шум привлек ее внимание. Опять распахнулись двери, и в вестибюль ворвался Алтай, а за ним, подобрав юбки, влетела Серафима. Мальчики, не обращая внимания на остолбеневшую от подобных бесчинств баронессу, вскочили с пола и включились в живую карусель. Разгулявшийся пес как заведенный носился по вестибюлю, мальчишки с пронзительным улюлюканьем гонялись за ним, Серафима хохотала и в конце концов упала на пол рядом с Верменичем, споткнувшись о его ноги. А дворецкий лишь молча отодвинулся к стене.

Полина зажала уши ладонями и почти бегом устремилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Она миновала уже половину пути, когда шум в вестибюле внезапно стих. Вдова подошла к перилам. У входных дверей стояла гувернантка. Развязывая ленты капора, она возмутительно тихим, спокойным голосом выговаривала озорникам за устроенные шум и суматоху.

Присмиревший Алтай, свесив язык чуть не до пола, преданно глядел на это рыжее чудовище в безобразном платье. Мальчики, понурив головы, разматывали башлыки, бурча что-то в свое оправдание. Верменич с виноватой улыбкой рассматривал оторванную пуговицу сюртука, а Серафима, держа в руках слегка помятый цилиндр, удрученно качала головой. В суматохе дворецкий уронил его в грязную лужу...

Подняв голову, Павел поймал мгновенный, полный ненависти взгляд баронессы, взиравшей на них с площадки второго этажа. И ответил ей такой же короткой, циничной ухмылкой. Вдова, скривив рот, возмущенно дернула головой и скрылась из поля зрения. Переведя глаза на девушек, Павел заметил на лице гувернантки отчаяние. Глядя вслед баронессе, мадемуазель Александра готова была вот-вот заплакать. Но Серафиме не понравилось, что ее хозяйка стала вдруг объектом внимания; оттеснив ее в сторону и прикрыв своей спиной, она что-то быстро прошептала. Верменич расслышал только два слова – «ужин» и «предложение». Саша, оттолкнув горничную, пробежала мимо притихших мальчиков и растерявшегося от внезапной догадки Верменича. В чувство его привел голос Серафимы:

– Барин, что с вами? Если по поводу парадного костюма переживаете, так я мигом в порядок приведу! Пройдите в детскую, а я пока на кухню сбегаю, утюг приготовлю.

Пока горничная возилась с фраком, гость прошел в классную комнату. Андрей и Илья сидели за столом друг против друга, чинно сложив руки. Они успели переодеться в выходные костюмы, тщательно причесались, но особой радости на мордашках Верменич не заметил.

– Почему, орлы, приуныли? – пошутил он. – Или вы уже не орлы, а мокрые курицы?

Однако мальчики шутку не приняли. Андрей поднял на друга отца большие карие глаза, полные слез.

– О боже! – Павел притянул к себе мальчика, а тот, не сдержавшись, зарыдал, уткнувшись носом в белоснежную сорочку Верменича.

– Дядя Павел, сделайте так, чтобы папенька не женился на этой гадкой баронессе!

– С чего же она вдруг стала гадкой, Андрюша? – Гость усмехнулся, погладив мальчика по голове. – Никто в доме не кормил вас так обильно сладостями и вареньем...

– Я ненавижу ее, дядя Павел, ненавижу! – вскочил со стула Илья, прижавшись к Верменичу с другого бока. – Мы ни одной ее конфеты не съели, вот ей-богу! – Мальчик перекрестился и умоляюще посмотрел на него. – Она нас задобрить хочет, а у самой глаза злые, и потом вы слышали, как она сегодня на нас после прогулки кричала? Она только притворяется, что любит нас! – Малыш всхлипнул и еще теснее прижался к Верменичу. – Андрюша говорит, сегодня папенька ей предложение сделает и она станет нашей матушкой.

– Ну, это еще видно будет! – Павел задумчиво погладил вихрастые затылки мальчиков. – Вот скоро дедушка и бабушка ваши приедут...

– Да, да! – обрадовался Андрей. – Бабушка ни за что не позволит ему жениться на баронессе. Она всегда говорила, что нам нужна добрая и заботливая мать. И почему папенька не спрашивает нашего согласия? Ведь он нам маменьку выбирает, а не себе?

Верменич опешил. А потом расхохотался:

– А почему бы вам самим не спросить отца, за сегодняшним ужином например?

Мальчики не успели ответить. Серафима принесла вычищенный, отутюженный фрак, и Павел ушел одеваться.

Через час он, мальчики, Агафья и Кирдягин сидели в столовой за длинным, по-праздничному накрытым столом. По этому случаю на нем красовались фамильное серебро и тончайший фарфор. Бокалы под вино и шампанское окружали яркие радужные пятна. Салфетки, заправленные в затейливые бронзовые колечки, топорщились крошечными торосами на огромной белой, до хруста накрахмаленной скатерти.

Верменич, заметив пустующее кресло учительницы, склонился к Агафье:

– Что случилось? Почему нет Саши?

Нянька удрученно покачала головой:

– Кирюша велел, чтобы на ужине никого из прислуги, кроме Прохора, не было.

Павел нахмурился:

– Странные дела творятся в этом доме! С каких пор у Адашевых стали относиться к гувернантке как к простой горничной или кухарке? Или Саша не заслужила права сидеть за столом с их сиятельствами?

– И-и-и, голубчик! – прошептала старушка и оглянулась на Кирдягина, скучавшего по другую сторону стола. – Не иначе как Полинка ему напела против Саши. Кирилл-то сначала решил и ее пригласить, а потом вдруг передумал: «Я с ней отдельно переговорю и отблагодарю».

Павел выругался про себя. Он все еще надеялся, что приятель раздумает делать предложение баронессе, хотя все говорило о другом. Верменич посмотрел на мальчиков, притихших и, кажется, изрядно напуганных грядущими переменами. Если бы не они, Павел давно покинул бы сие торжество, но Ильюшка не отпускал его руку, а Андрей ерзал на своем стуле, поглядывая на двери, из которых должен появиться отец.

И он появился! Под руку с сияющей от счастья баронессой!

Адашев провел ее к столу, показав на кресло рядом с собой. Полина села, а сам князь остался стоять.

Павел стиснул зубы. Он ни слова не понял из того, о чем говорил Кирилл. Мысли были заняты лишь тем, как сдержаться и не заявить, что навсегда покидает этот дом, хозяин которого после падения с лошади окончательно сошел с ума...

Кирилл поднял бокал с шампанским:

– За здоровье будущей княгини Адашевой! – Отпив несколько глотков, князь склонился к руке своей невесты. Губы коснулись тонкого запястья, и он вдруг подумал, что этот поцелуй не пробудил в нем ни ожидаемого трепета, ни радостного предчувствия. Сегодня он впервые поцеловал ее в губы, после того как она ответила на его предложение согласием. Но и это не вызвало в нем особого волнения.

Князь украдкой посмотрел на приятеля, потом перевел взгляд на детей. Сердито насупившись, все трое молча ковыряли вилками в своих тарелках. Нянька, сжавшись в комочек, тоже смотрела в сторону, Кирилл отметил, что она так ни к чему и не притронулась. Даже бокал с шампанским отставила в сторону, старая! Князь сердито нахмурился. Похоже, его домашние вздумали бунтовать! А бунт необходимо подавлять всеми доступными средствами в самом зародыше. Он сделал свой выбор, и всем остальным придется принять это как должное!