Александра - наказание Господне - Мельникова Ирина Александровна. Страница 58

...Агафья поймала ее около детской и громким шепотом сообщила, что князь приказал всем сегодня ужинать в столовой, а Саше велел явиться в его кабинет до ужина.

– Сердитый он нонче, не приведи господь! – Старушка перекрестилась. – Чай, из-за того, что ты с ним не объяснилась, али еще из-за чего?

– Придется, наверное, мне собирать вещи! – усмехнулась девушка.

– И не думай даже! – замахала руками нянька. – Где он еще такую учительшу сыщет? – Она тяжело вздохнула. – Скорее бы старый князь с княгиней возвращались! Матушка-то Кирюшина живо тут во всем разберется. И неизвестно еще, залетит ли эта кукушка в их гнездо!

– Выходит, князь до сих пор по подсказке матери живет?

– Ну что ты, конечно, нет! Однако уважает и прислушивается к ее советам. Да и княгиня только на вид суровая да властная. Пока старый князь не захворал, они почти все время здесь жили. В Петербург редко наведывались. Так она часто со мной советовалась, а то, бывало, и поплачет у меня в комнате. Когда Кирюше с женой не пожилось, она сильно переживала, хотела, мол, как лучше, а ничего хорошего не получилось!

– Мадемуазель Александра! Прошу вас через пять минут быть в моем кабинете! – прозвучало вдруг за их спинами. Женщины вздрогнули, Саша обернулась. На нее смотрел Кирилл Адашев. По гневным искоркам в его глазах девушка поняла, что он взбешен.

– Надеюсь, я не помешал вашей содержательной беседе?

– Ни в коей мере! – сухо ответила Саша.

– Вероятно, я должен вас проводить, чтобы вы в очередной раз не потерялись? – Князь несколько сбавил тон.

– Спасибо, но дорогу я знаю! – Улыбнувшись Агафье, девушка с вызовом посмотрела на Адашева и направилась к кабинету. Князь молча следовал за ней. Нянька, вздохнув, в который раз уже перекрестилась.

Двери кабинета захлопнулись. Кирилл, молча заперев их, подошел к девушке:

– Саша, что случилось? Почему ты уехала и ничего мне до сих пор не объяснила? Я целый день схожу с ума, а ты словно избегаешь меня! – Он попытался обнять ее, но девушка, отведя его руки, отошла к камину.

– Возможно, я ошибаюсь, но сегодня вы сходили с ума по другой причине. Ваша невеста была рядом с вами, и поэтому я не смогла улучить момент, чтобы объясниться. Я допускаю, что ей до сих пор неизвестно, с кем вы провели ночь!

– Саша, милая! Все не так просто! – Кирилл шагнул к ней, но Саша подняла перед собой ладони, будто заслон поставила.

– Не подходите ко мне! Я все прекрасно понимаю! Минутный порыв способен разрушить покой и благоденствие, к которым вы так стремитесь! У вас прекрасная невеста, с которой не стыдно появиться в обществе, и вдруг такая оплошность! Переспать с безобразной гувернанткой, и где? В жалкой лачуге, на грязной кошме!..

Адашев подошел к ней и обнял, крепко прижав к груди:

– Успокойся, пожалуйста! Ты сейчас вне себя от злости и не понимаешь, что говоришь! Давай обсудим все спокойно, без взаимных обвинений и упреков.

– Я никого не собираюсь ни обвинять, ни упрекать! – прошептала Саша, пытаясь отвернуть лицо от его губ. Но Кирилл, отогнув воротник, принялся целовать ее шею. Еще немного, и она не сумеет устоять, опять окажется во власти человека, которого любит, но быть игрушкой в его руках не собирается! Девушка вывернулась из мужских объятий и с плохо скрываемой яростью произнесла: – Я еще раз прошу оставить меня в покое! Убирайтесь к своей распрекрасной Полине!

Кирилл с обидой и отчаянием в глазах отошел к столу.

– Почему ты не хочешь меня выслушать? Почему не хочешь понять? Я не могу вот так сразу взять и заявить Полине, что решил жениться на другой...

Саша застыла:

– Повторите, что вы сказали?

– Да, я предлагаю тебе стать моей женой! Но мне нужно время, чтобы объяснить все Полине. Я считаю долгом чести...

– И что же вы считаете долгом чести, – перебила его вкрадчивым голосом Саша, – объясниться с баронессой или предложить мне руку и сердце?

– И то и другое! – с досадой ответил Адашев. – Однако...

– Смею вас заверить, – Саша дерзко глянула на него, – я в сострадании не нуждаюсь. И я не похожа на тех особ, которые подобным образом ловят мужей на свой крючок.

Трубка, которую Кирилл сжимал в руке, хрустнула, и он швырнул обломки на стол.

– Более всего ты похожа сейчас на самую отъявленную дуру, которая не понимает своего счастья! Учти, другой такой возможности может и не быть!

– Вот и воспользуйтесь этой возможностью осчастливить еще кого-нибудь! Думаю, и вашей матушке баронесса понравится больше, чем простая гувернантка!..

– Господи! – схватился князь за голову. – О чем ты болтаешь? Какая еще матушка? – Он взял ее за руку. – Кажется, тут надо действовать по-другому! – Притянув Сашу к себе, Кирилл впился ей в губы. Оторвавшись, он прошептал: – Сегодня ночью я приду к тебе, и попробуй только не открыть дверь!

Девушка оттолкнула его от себя:

– Приходите, ваша светлость, если не боитесь поднять шум на весь дом!

Кирилл побледнел:

– Хорошо, теперь уж я найду, где меня встретят с радостью и шум поднимать не станут! – Он с размаху ударил кулаком о стенку книжного шкафа и уже от порога пригрозил: – Только посмейте самовольно покинуть имение! Из-под земли достану, и тогда вы точно пожалеете, что появились на свет!

30

– Серафима, я здесь! – донеслось из густых зарослей тропических растений, собранных под сводами оранжереи. Девушка раздвинула широкие влажные листья и оказалась у входа в небольшое помещение, заполненное лейками, ведрами, глиняными горшками с засохшими растениями, граблями и прочим садовым инструментом. В дневное время здесь обитал смотритель оранжереи Ефим с помощниками. Серафима не раз бывала здесь с барышней и мальчиками, слушала рассказы Ефима о заморских диковинках, приходила за цветами для гостиной и с удовольствием рассматривала прекрасные растения, вдыхала запах разогретой влажной земли. Так хорошо было оказаться вдруг посреди весны, когда на улице трещит мороз и дуют стылые ветры!..

После обеда, когда Серафима выбивала на дворе ковры, незнакомый парнишка в облезлом полушубке передал записку от Верменича. Павел просил ее, когда в доме улягутся, прийти в оранжерею по важному делу.

Она опоздала почти на час, потому что долго наряжали елку, мальчиков тоже с трудом удалось уложить спать. Пытаясь проскользнуть через кухню на улицу, Серафима чуть не столкнулась с князем и Полиной. Они возвращались от соседей и были чрезвычайно веселы. Баронесса привычно громко смеялась, Адашев тоже улыбался во весь рот. Горничная почти с ненавистью проводила взглядом его высокую фигуру, проследовавшую за невестой в гостиную. Князь потребовал подать им вина, а девушка, пожелав ему мысленно вечно корчиться в судорогах, выскочила на улицу...

Ночью в оранжерее Серафима была впервые и, прежде чем переступить порог, трижды перекрестилась. Именно в таких местах любит отсиживаться нечистая сила накануне Рождества. Пламя свечи не могло разогнать мрак по углам. Свеча слабо подрагивала в руке, затейливые тени кривлялись и изгибались, будто в диких языческих плясках, чудные мохнатые создания тянули к девушке свои лапы, шепча заклинания, от пряных запахов кружилась голова. И наконец Серафима, не выдержав, припустила через заросли в дальний конец зимнего сада...

– Я здесь! – повторил Павел и вышел ей навстречу из-за пальмы, росшей в огромной кадке в углу. Взяв у девушки из рук свечу и обняв за плечи, подвел к широкой скамье под пальмой.

– Что-то сторожей не видно? – Серафима испуганно оглядывалась по сторонам. – Прознает князь, что их нет, осерчает!

– Не бойся! – усмехнулся Верменич. – Когда нужно будет, они окажутся на месте.

– Так вы с ними договорились? – Серафима погрозила ему пальцем. – Вы, барин, везде лазейку найдете! Только почему вдруг решили в секреты играть? И в доме перестали появляться?

– А ты что, соскучилась? – Павел повернул девушку к себе. – Ты вспоминала обо мне?