Нераспустившийся цветок (ЛП) - Энн Джуэл Э.. Страница 19

Хрен с ним! Хрен с ней! Хрен со всеми!

Бросая нож на кофейный столик, я падаю на диван, взъерошиваю руками волосы, бездыханный из-за сдерживаемой злости. Я достаю телефон из кармана и снова включаю его.

Мама: Ты именно там, где должен быть. Всему свое время, дорогой.

Я замечаю время: семь вечера. Взяв ключи и кошелек, я выбегаю за дверь, ведомый чем-то, что еще не приобрело смысла в моей голове. Может, это то, где я должен быть в это время.

Я останавливаю машину на улице, что на противоположной стороне аллеи от того места, где паркуется Ченс. Через несколько минут вижу, как его грузовик останавливается на тротуаре, и, как джентльмен, которым он на самом деле не является, он открывает пассажирскую дверь. Его рыцарство выводит меня из себя больше, чем, если бы он просто щупал ее задницу и показал свое настоящее лицо. Юбка Вивьен, длиной до колен, развевается при легком ветерке, так же, как и ее черные волосы, пока он ведет ее по аллее, положив руку на поясницу. Они останавливаются возле его двери, и он наклоняется, чтобы прошептать ей что-то на ухо. Вивьен откидывает голову назад, смеясь, пока он открывает свою дверь.

Мое колено неконтролируемо дергается, руки сжимаются в кулаки в устойчивом ритме. Я мог бы позвать его и притвориться, что произошло что-то непредвиденное, но это будет лишь временным решением проблемы. Это произойдет другим вечером. Я смотрю на часы на своем телефоне, пытаясь решить: я здесь, чтобы остановить ее или собрать по кусочкам, когда она выйдет от него позже. Боже, это вопрос на миллион долларов. Если я хочу ее, тогда мне стоит посмотреть, сможет ли она сделать это и, возможно, это станет для меня ответом. Если она нужна мне, то я никак не могу позволить Ченсу использовать ее сегодня.

Тик-так.

Колено дергается.

Кулаки сжимаются.

Сердце рвется из груди.

Хрен с ним! Она нужна мне.

Не знаю, сколько шагов между квартирой Ченса и моей машиной, но я уверен, что сократил их вдвое.

Бах-бах-бах!

Ченс открывает дверь с лицом, искаженным в замешательстве.

— Брат, что ты здесь делаешь?

Я прохожу мимо него. Вивьен сидит на диване с бокалом вина — она, вероятно, уже пьяна — и какая-то приятная музыка льется из колонок. Ее глаза становятся больше, когда я подхожу.

— Оливер, что ты делаешь?

— Чувак, что происходит? — кричит Ченс позади меня, но я продолжаю смотреть на Вивьен, протягивая ей руку.

Она смотрит на нее, затем на меня.

— Нет, — она качает головой.

— Оливер, ты не хочешь рассказать нам, что происходит? — Ченс кладет руки мне на плечи, но я сбрасываю их.

— Вивьен — моя соседка, — говорю я сквозь зубы.

— Твоя… кто? Она та, с которой ты был…

— Да, и сейчас она идет со мной.

Вивьен ставит вино и встает, вызывающе скрещивая руки на груди.

— Я никуда не иду с тобой.

— Вив, ты девственница? — спрашивает Ченс.

Вивьен вскидывает руки.

— О, боже! Это запустили в виде вируса в интернете? Уже все знают, что я девственница? — она хватает свою сумочку, выходя за дверь. — Почему это такая чертовски большая проблема? — кричит она.

Ченс не двигается. Его мозг явно наверстывает упущенное. Я следую за Вивьен за дверь.

— Не прикасайся ко мне и не иди за мной! — она грозит мне пальцем, когда я делаю попытку схватить ее за руку.

— Куда ты идешь? — кричу, когда она топает по аллее.

— Собираюсь пойти «сорвать свою вишенку», ублюдок!

Что?

— Вивьен, подожди! — я бегу за ней. — Не будь смешной, — я беру ее за руку, а она вырывается.

— О, это говорит мне парень, который бросил меня из-за того, что моя девственная плева до сих пор нетронута, — она разворачивается и шагает дальше.

— Мне жаль.

Все еще идет.

— Я был тупицей.

Все еще идет.

— Черт! — я гонюсь за ней. Хватая ее за талию, притягиваю к себе, когда она пытается вырваться и убежать. — Просто послушай меня.

— Нет! — она извивается в моих руках, толкаясь локтями из стороны в сторону.

Не видя другого выбора, я перекидываю ее через плечо, и она кричит:

— Стой, моя юбка… я не надела…

Я вытягиваю руку, чтобы натянуть ее юбку… на ее голую попу!

— Где, черт возьми, твое белье?

Она бьет кулаками меня по спине.

— Оно у меня дома. Теперь опусти меня!

— Ты не успела постирать?

— Нет! Ты действительно так глуп?

Я сажу ее на пассажирское сиденье.

— Пристегнись.

Она складывает руки на груди.

— Почему я должна с тобой ехать?

Я опускаю голову и кладу руки на крышу машины.

— Потому что ты мне нужна.

Она смотрит на меня безжалостным взглядом, когда я закрываю дверь с ее стороны.

— Почему я тебе нужна? — спрашивает она, когда я съезжаю с тротуара.

Продолжая смотреть на дорогу, я качаю головой.

— Я не знаю. Это я и пытаюсь выяснить.

***

Мы едем в полной тишине, мой голос находится в заложниках у налитого эмоциями языка. Я предчувствую, что она побежит на другую сторону улицы к своему дому, как только я остановлю машину, но она этого не делает. Она ждет, пока я открою ей дверь. Взяв за руку, я веду ее к своему дому, и она следует за мной без колебаний.

Вивьен останавливается только за дверью, когда я продолжаю идти, бросая ключи на столешницу.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — я ненавижу неуверенность, которая звучит в моем голосе, как будто я только что сделал громадную ошибку и теперь не знаю, что с этим делать.

Она качает головой, когда напряженный взгляд, полный неуверенности, следит за каждым моим передвижением. Мой телефон звенит в кармане. Пропущенный звонок и сообщение с неизвестного номера. Я слушаю его, когда Вивьен продолжает наблюдать за мной, разглядывая и оценивая меня.

Это не слова сообщения и не голос, это точно подобранное время. Я ничего не слышу из-за собственного стучащего пульса, а все что вижу — красный. Прошло три года, а я ненавижу ее всеми фибрами души. Я швыряю телефон на столешницу, разбивая экран. Вивьен подпрыгивает, стоя посередине гостиной. В какой-то момент она идет в сторону бардака: наполнителя подушки и кусков ткани, которые все еще разбросаны по полу и дивану.

— Мне… жаль. Мне не следовало приводить тебя сюда.

Мои ноги сами ведут меня к лестнице, потому что я такой онемевший сейчас, что единственное, что чувствую — это удушающее давление в груди, как будто мои легкие борются за воздух.

— Про-сти.

Спотыкаясь, я захожу в свою комнату и захлопываю дверь, срывая рубашку, потому что даже легкий хлопок ощущается, как свинец на моей груди. Сидя на краю кровати, я сгибаюсь, положив голову на руки, и плачу. Боль выходит наружу как смесь крови и кислоты. Ненависть — всепоглощающая, а боль — уродливая.

Дверь открывается. Эмоции застревают в горле. Я не могу взглянуть вверх, поэтому все, что вижу — ее голые ступни, обращенные в противоположную сторону от меня.

— Пожалуйста… уходи, — мой голос дрожит.

Она не двигается с места. Ее рубашка падает у ее ног на пол. Я могу видеть только заднюю сторону ее ног от колен и ниже. Что она делает? Ее бюстгальтер присоединяется к рубашке на полу.

Она ждет.

Она стоит ко мне спиной, и затем меня осеняет — ее спина обнажена для меня.

Убирая руки с лица, медленно дюйм за дюймом, я поднимаю глаза к ее спине. Она дрожит, как осиновый листок, ее волосы перекинуты через одно плечо. Я вытираю слезы — переплетенные ветви с цветами. Цветы повсюду и ни один… ни один не распустился.

О. Боже!

Каждая замысловатая деталь закрывает то, что под ней скрыто: шрамы — они повсюду. Затем она поворачивает голову и блестящие зеленые глаза встречаются с моими, когда она кусает дрожащие губы.

— Вивьен… — шепчу я. — …красивая, ты… идеальная.

Слезы текут по ее щекам.

— Не отступишь?

Я улыбаюсь и беру ее за руку. Она разворачивается и становится у меня между ног, убирая волосы с груди. Прижимаясь губами к ее ладони, я закрываю глаза и распадаюсь на части. Весь мой мир рушится, и она даже понятия не имеет, что в этот момент бросает мне спасательный круг.