Курица в полете - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 22
Элла хотела спросить у Любы о Воронцове, но не стала. Сейчас та скажет ей о неземной любви его к балерине или что-то в этом роде, будет ясно, что ей тут рассчитывать не на что. Она и сама это знала, так к чему лишние разговоры. Ей вдруг стало грустно и стыдно, что она так и не позвонила ни Мише, ни Машке. Ну Миша ладно, а вот Машка всерьез обидится. И вообще, ей вдруг тут надоело.
— Любаша, я, пожалуй, уйду?
— Да ты что? Одиннадцатый час всего, время детское! Если ты из-за Вальки…
— Да нет, что ты! Просто я не очень хорошо себя чувствую, — ляпнула Элла.
— Так, может, пойдешь в другую комнату, полежишь?
— Нет, знаешь, хочется уже добраться до своей постели.
— Ну, Элка, что ты… В кои-то веки встретились…
— А мы скоро еще встретимся, я вас приглашу на форшмак!
— Ты серьезно?
— Более чем!
— Здорово!
— Ты только скажи, когда Вячеслав Алексеевич сможет, он ведь, наверно, очень занят.
— Вообще-то ужасно занят, но у него скоро отпуск, вот мы и выберем денек в самом начале. Короче, будем созваниваться! Может, все-таки останешься?
— Нет, поеду.
— Вызвать тебе такси?
— Не стоит, я немножко пройдусь, а потом поймаю!
— Я сейчас попрошу Славу тебя проводить.
— Ни в коем случае!
И она ушла. А ведь Любка уговаривала меня остаться куда больше, чем родная мать. Да мать и вовсе не уговаривала… Ну и черт с ней!
Едва выйдя на улицу, она вытащила мобильник и позвонила Маше. Та сразу закричала:
— Элка, ты? Откуда? Неужто из Вены?
— Ни фига, из Москвы!
— То есть как? Почему? Ты же должна была вернуться еще не скоро!
— Машка, я сейчас на улице! Приду домой, позвоню, если еще не будешь спать.
— Эллочка, у тебя неприятности?
— Никаких неприятностей! Ты еще не ложишься спать?
— Я сию минуту еду к тебе!
Элла обрадовалась;
— Но я еще не дома!
— Неважно! Я тебя дождусь, если приеду первая! Все, еду!
Элла вышла на проезжую часть и подняла руку.
— Люба, а где Элла? — тихонько спросил у жены Махотин.
— Ушла.
— Почему? Что-то случилось?
— Боже упаси! Просто она устала, неважно себя почувствовала. Или ей было тут не по себе, все незнакомые, не знаю.
— Митька, кажется, на нее запал.
— Шутишь? Она не в его вкусе.
— Он о ней расспрашивал, а в глазах что-то такое было…
— Ну вот еще! Она и так не слишком в себе уверена, а с таким типом… Не нужен он ей! Пусть коллекционирует балерин. И вообще, зачем он нужен нормальной женщине, при всем его обаянии?
— Я просто подумал, а вдруг ему нужна нормальная женщина, а?
— Судя по этой его девице, нет!
— Ну почему? Она очень хорошенькая!
— Не нахожу! И вообще, что говорить, Элла ушла!
— А может, нам как-то свести их в другой обстановке, более располагающей к знакомству?
Вдруг что-то сладится?
— Да что с ним может сладиться? Ну даже если предположим, что он ее обаяет, а дальше что? Он уедет куда-нибудь в пустыню или в сельву, будет часами сидеть на дереве, чтобы снять какую-нибудь тропическую тварь, Элка будет тут лить слезы, а он потом приедет и опять найдет другую? Нет уж! Она слишком хорошая баба!
— Что ж, тебе виднее.
— Элка, да что ж это за мать такая? — рыдала Маша. — Господи, прямо выродок какой-то… Ты уж извини… Да, я понимаю, что ты удрала. А колечко классное, прелесть просто! Неужто в тебе ничего не шелохнулось?
— Сама не знаю… Просто он другой человек, как будто его отключили от элемента питания.
— Но тебя, наверное, любит еще. Дочку в твою честь назвал, кольцо. Это о чем-то говорит. Ладно, может, оно и к лучшему, начнешь жизнь с новой строки.
— Во всяком случае, попробую.
— А шубу будешь носить?
— Почему бы нет? Мне такая шуба и во сне не снилась…
— Да, шубка нехилая, это тебе не греческие шоптурные шубы. Но к такой шубе нужен мужик не на старых «Жигулях».
— Если появилась шуба, может, и мужик появится, — засмеялась Элла.
В результате Маша осталась у нее ночевать.
И они решили, пока у Эллы не кончился отпуск, слетать на неделю в Турцию или в Тунис. Маша обещала заняться этим вопросом.
Днем Элла позвонила Любе:
— Любаша, я на той неделе улечу в Тунис на несколько дней, но я помню насчет форшмака!
— Элка, ты прелесть, у меня сразу потекли слюнки! Я созвонюсь со Славкой, уточню, но думаю, послезавтра часа в три мы сможем выбраться.
— Отлично, значит, это будет обед!
— Думаю, да, но подожди, я сейчас ему звякну на мобильный и перезвоню тебе минут через пять.
Действительно, через пять минут она перезвонила, и они условились встретиться послезавтра в три часа. Элла тут же пошла по магазинам. Почему-то ей казалось чуть ли не жизненно важным поразить воображение своих гостей. Она давно уже не устраивала дома таких обедов. Подумала, не пригласить ли кого-то еще, но потом сообразила, что в будний день в три часа никто не сможет прийти. Ну и не надо! Поскольку это должен быть обед, а для форшмака нужно вареное мясо, то, значит, будет бульон, к бульону она испечет совсем немножко пирожков с яйцами и зеленым луком.
Пирожки будут размером с полмизинца, чтобы гости не объелись до форшмака. Форшмак лучше подать как горячую закуску или на второе? Она решила, что на второе. К нему зеленый салат. А перед бульоном надо подать разные легкие закуски. Хорошо бы бабушкино соте, но его понемножку не едят, а это довольно тяжелое блюдо. На десерт она решила сделать печеную антоновку в соусе сабайон. И кофе с сыром.
Гости пришли вовремя с огромным букетом роз и бутылкой коллекционного армянского коньяка.
А Элла подала свою фирменную водку, настоянную на свежих апельсиновых корочках. Махотин пришел в полный восторг. Попробовав пирожок, он громко застонал:
— Боже правый! Я думал, меня уже ничем нельзя удивить, я столько повидал, но это! Истинный шедевр! Элла, вы волшебница!
— Нет, просто я люблю готовить, — улыбнулась довольная хозяйка дома.
Когда Элла подала форшмак, извинившись, что подает прямо на чугунной сковородке, Махотин втянул носом воздух.
— Пахнет потрясающе, а эта корочка выглядит просто фантастически.
— Погоди, ты это попробуй! — сказала, глотая слюни, Люба.
Кроме салата был подан еще соус, похожий на тартар, где кроме микроскопически нарезанных пикулей был еще укроп.
Дамы с интересом смотрели на Махотина. Он, уже проникшись доверием к кулинарным талантам хозяйки, с детским любопытством и восторгом следил за тем, как Элла большой ложкой подхватила кусок неведомого блюда и положила ему на тарелку.
— Возьмите соус, но сперва попробуйте, может, соус и не понадобится.
Он взял кусочек на вилку и отправил в рот.
— О боже! — воскликнул он. — О боже! Так не бывает!
Элла не успела еще положить кусок Любе, как Вячеслав Алексеевич уже умял свою порцию и с виновато-выжидательной миной уставился на Эллу.
Она тут же положила ему еще.
— Элка, он сейчас все слопает, дай мне скорее и себе положи!
Себе Элла положила совсем чуть-чуть. Люба ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком.
Все остальное съел Махотин и еще выскреб со сковородки присохшую корочку.
— Не правдоподобно! — сказал он. — Вы простите меня, я как с цепи сорвался! Никогда нигде не ел ничего подобного.
Элла сияла.
— Боже мой, Элла, из чего это приготовлено?
— Элка, не говори ему! — со смехом потребовала Люба. — Я когда-то ему рассказывала об этом чуде, так он такую рожу скроил: какая, мол, гадость!
А ты меня научишь?
— Нет, Элла, не учите ее, у нее все равно так не получится, в это надо вложить еще душу и талант, а моя жена к кулинарии относится чисто потребительски и потому испортит самый лучший рецепт! — веселился Махотин. — Как, еще и десерт?
Нет, это невероятно! Вы чудо! Любочка, давай выпьем за Эллу!