Бешеные страсти - Климова Юлия. Страница 16

– Разве это не обрадует Эдиту Павловну? – Его глаза заблестели ярче.

– Я не могу этого знать.

«Он хороший человек, – пронеслось в голове. – Пойми же ты, он хороший».

– Анастасия, вы очень приятная, умная и интересная девушка. – Искры исчезли, лицо Матвеева стало абсолютно серьезным. – Я должен вам кое-что сказать, и, надеюсь, вы меня поймете.

– Постараюсь, – ответила я.

– Обещаете?

– Да.

Мне действительно захотелось понять Максима Матвеева, и понравилась та теплая и спокойная энергия, которая шла от него.

– Я бы очень хотел, чтобы вы мне доверяли. Понимаю, на данном этапе это нереально, но если когда-нибудь вам понадобится помощь, пожалуйста, обращайтесь. Вот моя визитка. – Матвеев вынул из внутреннего кармана пиджака карточку и протянул мне. Я взяла, посмотрела на нее и опустила руку. – Я гораздо старше вас, мудрее, – он усмехнулся, – и сумею помочь.

– Но… – Пожалуй, я была в замешательстве, я готовилась к очередному сопротивлению, а оказывается, никто не собирался нападать. Наоборот, Матвеев предлагал мир и согласие.

– Во время танца на «Браво-Бис» у нас с вами состоялся короткий разговор, который внес необходимую ясность. Я предлагаю и сейчас поговорить откровенно, лишь для того, чтобы вам стало спокойнее. Анастасия, вы согласны?

– Да, – быстро ответила я, остро нуждаясь именно в таком разговоре. Должна была рухнуть последняя стена, отделяющая меня от чего-то очень важного и нужного. К тому же в груди разгоралось жгучее любопытство, требующее немедленного удовлетворения…

– Я не собираюсь участвовать в осуществлении планов Эдиты Павловны, а они в данном случае очевидны. Мне уже почти сорок лет, и к восемнадцатилетним девушкам я могу относиться только с участием, покровительственно.

Веселье вновь вспыхнуло в его голубых глазах, и я улыбнулась. Теперь Матвеев улыбался тоже. «Вы хороший человек», – подумала я уверенно, наконец-то в моей голове все встало на свои места.

– Не выбрасывайте визитку, Анастасия. Кто знает, вдруг пригодится.

– Спасибо. Но у меня вопрос… Все же почему… Зачем…

Я не могла четко сформулировать то, что хотела спросить, – это оказалось не таким уж простым делом.

– Я отвечу, но вы вряд ли поймете мой ответ. Просто запомните его. – Матвеев заложил руки за спину и помолчал немного. – Потому что Клим Шелаев мой друг.

Я была готова услышать что угодно, пусть бы он оказался умирающим от скуки бизнесменом, или членом организации по спасению богатых наследниц, или еще что-то, но… Клим Шелаев?

– Это как раз говорит не в вашу пользу, – быстро произнесла я.

– Давайте смотреть картины, Анастасия, – мягко предложил Матвеев, делая шаг назад, пропуская меня вперед. – Они оставляют желать лучшего, но иногда созерцание дает возможность подумать о многом. Я рад, что наш разговор состоялся.

Убрав визитку в клатч, я подавила возрастающее смятение и пошла вдоль стены, кидая редкие взгляды на картины. Возвращаться на первый этаж не хотелось и теперь, когда нечего было опасаться, я вообще никуда не торопилась.

– Лошади у него выходят неплохо, – сказал Матвеев.

– Да, – легко согласилась я, – и женщины.

Около одной картины я остановилась. Марк нарисовал полуобнаженную женщину на фоне серо-черного дождя. Она стояла спиной к «зрителям», платье почти упало на мокрый асфальт, волосы на затылке приподняты левой рукой – точеная фигура, свободная и дерзкая поза, поворот головы. О, какой она казалась необыкновенной и красивой!

– Слишком много дождя, – прокомментировал Матвеев. – И плохо прорисован контур – вот здесь. – Он указал пальцем на бедро женщины. – Марк не трудолюбив, торопится, но важно не количество, а качество.

– Да, вы правы.

Я не могла отделаться от мысли, что эта женщина мне знакома. Хотя совершенно не представляла, каким может оказаться ее лицо… Острый нос? С горбинкой? Тонкие губы или пухлые? Большие глаза или вытянутые, миндалевидные? Художник посчитал нужным это скрыть. Нарисованный дождь упрямо не давал возможности разглядеть женщину подробнее, но что-то неуловимое настойчиво и навязчиво лезло в глаза.

Мобильник загудел, и я отвлеклась – звонила Эдита Павловна (это было невероятно – она ни за что бы не стала мешать нам сближаться…).

– Да.

– Настя, к сожалению, у меня разболелась голова, и мы уезжаем. Но ты не должна лишать себя отдыха из-за моего плохого самочувствия. Пожалуйста, передай трубку Максиму, я попрошу его довезти тебя до дома.

Если бы несколько минут назад не состоялся наш разговор с Матвеевым, наверное, мое настроение катастрофически бы испортилось, но теперь новый ход бабушки мог вызвать лишь вздох облегчения и полуулыбку. «Почему, почему я должна ехать… а она остается…» – донесся до меня недовольный голос Леры. Я убрала трубку от уха и протянула телефон Матвееву. Он совершенно спокойно выслушал Эдиту Павловну, сказал: «Конечно, хорошо» – и вернул мобильник мне.

– Пожалуй, – произнес он, – мы можем спуститься и выпить кофе.

Кажется, я начинала его обожать!

Уезжать я не торопилась, пожалуй, у меня были самые настоящие взрослые каникулы – отдых от дома Ланье. Матвеев общался со своими знакомыми, а я, испытав легкое головокружение от свободы, ела ванильное мороженое, ягодные десерты, шоколадные конфеты с вишней и пила шампанское. Марк потребовал танцы, и Вера Григорьевна тут же организовала музыку. Я наблюдала за парами из дальнего угла зала и не думала ни о чем плохом. Один раз позвонил Тим, потом ему позвонила я. Он предложил приехать за мной, но я отказалась, чтобы ничего не объяснять Матвееву… А позже не объясняться еще и с бабушкой.

Я очень надеялась, что меня никто не пригласит, но ко мне подошел Вениамин. Он так смущался, и в конце концов я сама взяла его за руку и решительно повела в центр зала.

– Спасибо, – горячо поблагодарил молодой человек.

– Не за что, – улыбнулась я.

Вениамин почти сразу наступил мне на ногу и извинился, а я неожиданно вспомнила свой первый бал в доме Ланье и танец с… «Нет, только не думай сейчас о нем», – приказала я себе, выхватывая одобрительный взгляд Матвеева. Слишком хорошо…

«Шелаев уехал, давно уехал».

Мне спокойнее было думать именно так, но в душе опять задергалась какая-то ниточка (и откуда она только взялась?), я тряхнула головой, желая прогнать все мысли разом, и торжественно вздернула нос. Шампанское, очень вкусное шампанское, наверное, я выпила бы еще…

Полненькая симпатичная девушка в розовом воздушном платье пригласила Вениамина на танец сразу, как мы разошлись, и я с чувством выполненного долга направилась в свой затворнический угол. Знала бы Эдита Павловна, как я провожу время… И вовсе не с Максимом Матвеевым! Протянув руку, я подхватила еще бокал с шампанским, сделала маленький глоток и развернулась. Мое плечо чиркнуло по чьей-то каменной груди.

– Вы? – изумленно произнесла я.

– Нет, – ответил Шелаев, – тебе это лишь кажется.

Он взял из моей руки бокал и поставил его на край столика.

– Вы… – Я выпрямилась и неодобрительно прищурилась. – Даже не надейтесь, что я буду с вами танцевать.

– Очень тебя прошу, скажи «никогда», – он в ожидании приподнял брови и улыбнулся… ласково.

«У меня уже галлюцинации, – мрачно подумала я, – дурацкое шампанское…»

Я пошла танцевать с Климом. Не знаю почему… Наверное, чтобы никто не смог упрекнуть меня в трусости! И он в первую очередь… Его ладонь легла на мою талию, немного поднялась, опустилась. Нахмурившись, я грозно посмотрела на Шелаева.

– Всего лишь танец, – горячо и дьявольски прошептал он мне в ухо, и мы, разгоняя всех, понеслись по залу. – Всего лишь танец, – повторил он еще тише, точно желал убаюкать мое сознание. – Всего лишь танец…

Шелаев отлично танцевал – уверенно и легко, и держал меня крепко, и вел. В моей голове звенела музыка и пустота, я точно умерла и не владела собственным телом. Мелькали огни ламп, веселые и серьезные лица, оранжевые столики, все кружилось, но ноги совершали точные, летящие шаги, словно им не было дела до моего тяжелого состояния и до прикосновений Клима…