Постарайся простить - Мартон Сандра. Страница 8

— Выходите из машины, Алессия.

Она взглянула на него вопросительно:

— Прошу прощ…

— Делайте, что я сказал. Выходите из машины!

— Я не выполняю ничьих приказов!

Ник выдал тираду из отборных сицилийских непристойностей, которые не произносил с самого детства. Распахнув дверцу, он выскочил из машины, обежал ее, рывком открыл дверь со стороны водителя и буквально вытащил Алессию, нимало не заботясь о том, что порвал ремень безопасности.

— Что, черт побери, вы делаете? — Алессия изворачивалась в его руках, как угорь. — Николо Орсини, вы не имеете права!..

— Вы только что едва не убили нас обоих.

— Это не я, а водитель грузовика.

— Водитель грузовика наверняка сейчас ищет место, где он мог бы сменить нижнее белье.

— Вы не просто грубый, вы неотесанный, примитивный…

— Но я хотя бы не представляю угрозу всем и каждому, кто имел несчастье оказаться на этой дороге в радиусе ста миль от вас.

Алессии захотелось плакать. Американец прав — она была ужасно испугана и находилась в смятении от того, что произошло. Но разве она может признаться в этом Николо Орсини?

— Отпустите меня! — резким, властным тоном произнесла она.

— Со мной разговаривать таким тоном не стоит. А теперь садитесь на пассажирское место и ведите себя хорошо, принцесса.

— Я не подчиняюсь приказам! Я не… Мистер Орсини! Синьор! — Голос Алессии перешел на визг, поскольку Ник перекинул ее через плечо и понес к пассажирской дверце машины. Из глаз принцессы потекли слезы ярости. Она колотила кулаками по его спине, но тщетно. — Вы не можете…

— Посмотрим. — Ник поставил свою ношу и открыл дверцу.

— Ублюдок, — прошипела она по-итальянски.

«С меня достаточно», — решил Ник и, схватив Алессию за плечи, приподнял ее и поцеловал.

Она мычала. Боролась. Выворачивалась.

Ник продолжал целовать ее, удивляясь, зачем он это делает.

Целовать принцессу не было никакого смысла. Мужчина целует женщину, когда та ему нравится, когда он жаждет обладать ею. Ник не жаждал, и ему никак не нравилось угреподобное существо, извивающееся в его руках. Получается, к поцелую его подтолкнула злость? Нет, он никогда не целовал женщину, движимый злостью. Поцелуй — это дело не ярости, а нежности…

А Алессия перестала вырываться, и поцелуй вдруг стал жарким, страстным. Она сама приподнялась на цыпочки, обняла Ника за шею и зарылась пальцами в его волосы на затылке. Ник непроизвольно застонал, запустил руки под ее блузку и, ощутив под ладонями теплую шелковистую кожу, углубил поцелуй, скользнув языком в нежные глубины ее рта.

Вдруг совсем рядом засигналила машина, и мужской голос что-то громко произнес. Ник не разобрал ни слова, но не понял бы их оскорбительного смысла только дурак. Его руки непроизвольно крепче стиснули плечи Алессии, он поднял голову и… остолбенел.

Он стоял на обочине оживленного шоссе и обнимал женщину, которую не знал и которая ему категорически не нравилась. Более того, еще несколько мгновений, и Ник, прижав принцессу к капоту машины, задрал бы ее юбку, разорвал трусики и овладел ею.

«Боже мой!» — не к месту помянул он Бога, и в этот момент Алессия открыла глаза и посмотрела на него затуманенным, отрешенным взглядом.

— Не волнуйтесь, — сказал Ник и сам понял, насколько неуместно в данной ситуации это слово.

Ее взгляд прояснился. Ник увидел, как в глазах Алессии сначала отразился шок, а затем ужас.

— Я знаю, — произнес он. — Извините меня. Я сам не понимаю, как…

Алессия со всего размаха влепила ему пощечину. Голова Ника откинулась назад, но он спокойно произнес:

— Если от этого вы почувствуете себя лучше…

Она снова замахнулась, но Ник успел перехватить ее руку.

— Одного раза достаточно. — В его голосе отчетливо слышалось предостережение.

— Вы ублюдок! Свинья! Скотина!

Поток оскорблений не иссякал, но Ник не вслушивался в них. Да, он инициировал поцелуй, но она ответила, и не просто ответила. Она отдалась ему самозабвенно, страстно!

— Успокойтесь, принцесса.

— Успокоиться?! После того, что вы сделали?

Ник сузил глаза.

— То, что я сделал, — холодно произнес он, — спасло нас от того, чтобы стать причиной аварии.

— Я говорю не об этом! Я говорю о… о… об этой демонстрации мачизма. Что вы о себе возомнили? — Она выдернула руку из его цепкого захвата.

Эти вполне ожидаемые обвинения неожиданно уязвили Ника, и он с угрожающим видом придвинулся ближе, с удовольствием тем не менее наблюдая, как Алессия пятится назад. Когда она уперлась спиной в машину и отступать больше было некуда, Ник произнес:

— Ты прекрасно знаешь, кем я себя возомнил, милашка. Тем, кто призван спасти королевскую задницу твоего папаши с его виноградниками. И предполагается, что для этого ты должна всячески угождать мне.

Алессия отшатнулась от него с испуганной брезгливостью. И он не мог осуждать ее за это. Что за бред он несет? Откуда только у него взялись эти ужасные слова? Он явно не в себе, но оправдаться Ник мог только тем, что ни одна женщина еще никогда не приводила его в такую ярость. Ему хотелось схватить Алессию за плечи и трясти до тех пор, пока из нее не вытряхнется вся ее спесь.

Или схватить и целовать снова и снова, пока принцесса не забудет, кто она и кто, по ее мнению, он, пока ее губы не приоткроются под натиском его губ и она снова не ответит на поцелуй…

Ник сделал шаг, откашлялся и коротко бросил:

— Садитесь в машину.

Он видел, что она в замешательстве, но этот вопрос не подлежал обсуждению. Машину водить принцесса Алессия не умела.

— Вы слышали? Садитесь в машину!

Она подняла голову, и Ник увидел, что ее глаза полны злых слез. Но он увидел также, что принцесса очень красива, несмотря на потерявший вид дорогой костюм и отсутствие одной туфли.

Он кивком указал ей на пассажирское место, и Алессия с гордо поднятой головой, но все-таки уселась. У нее был такой смешной вид при этом, когда она пыталась сохранить королевское достоинство. В другой раз Ник, может быть, и рассмеялся бы, но не сейчас. Он захлопнул дверцу, обошел машину и тут увидел ее туфельку, которая свалилась с ее ноги наверняка в тот момент, когда Ник, как неандерталец, тащил принцессу на плече.

Ник поднял туфельку, сел на водительское место и бросил ее на заднее сиденье к своей дорожной сумке.

Через несколько мгновений они влились в общий транспортный поток.

В течение часа никто из них не произнес ни слова. Алессии пришлось заговорить первой.

— Впереди — указатель на винодельню.

Фары выхватили маленькую дощечку, прибитую к столбу. На ней золотистыми буквами была написана фамилия Антонини, а под ней изображен герб — грифон или лев, в темноте не разобрать, щит и меч. Ник усмехнулся. А что могло бы быть изображено на гербе Орсини? Пистолет, кинжал и куча денег?

Машина свернула на длинную прямую дорогу с тополями по обеим ее сторонам. И вот вдали показалась вилла — большая, величественная и очень элегантная с виду.

— Можете припарковаться у входа.

— Спасибо, вы очень любезны.

Черт, что с ним происходит? Алессия не сказала ничего обидного, из ряда вон выходящего. Просто указала, где можно остановиться. Ну, может быть, ее слова прозвучали несколько похоже на приказ.

Он затормозил у широких мраморных ступеней. Когда он выбрался из машины, Алессия уже поднималась по ним ковыляя, поскольку была без одной туфли. Ник открыл заднюю дверцу, взял свой багаж и вторую туфлю принцессы и стал подниматься вслед за ней. Массивные двойные двери открылись, и на пороге возник дворецкий. Такого персонажа Ник до этого видел только в кино.

— Это Джозеф, — коротко и холодно проинформировала Алессия. — Он покажет вам ваши комнаты.

Она бросала слова через плечо, снова войдя в роль принцессы, вынужденной разговаривать с одним из своих крестьян. Ник усмехнулся:

— Принцесса?

Алессия обернулась, не поднимая на него глаз.

Ник с улыбкой бросил ей туфлю: