Мой (ЛП) - Эванс Кэти. Страница 4

Мне хотелось умереть.

Мой боец, всегда такой энергичный, настойчивый, страстный и полный решимости, отказался от боя.

Боже, я была очень, очень не права.

Он не наказывал меня, он спасал мою сестру для меня.

Если бы он не вернулся в мой родной город Сиэтл, с благополучно доставленной Норой, я бы совершила самую большую ошибку своей жизни, и расплачивалась бы за нее всю оставшуюся жизнь.

Я бы прожила остаток своих дней без любви, без улыбок, и, хуже всего, без Реми. Как я бы и заслужила.

В то время как я борюсь с тысячей фунтов раскаяния, что дает мне моя память, появляются его ямочки, и если мне казалось, что я была счастлива пару минут назад, то ничто не сравнится с этой лавиной счастья.

— Привет, — шепчу я.

— Значит, моя маленькая петарда живет, — говорит он с дьявольским блеском в глазах.

— Только едва, по сравнению с тобой.

Он смеется, и Пит откашливается:

— Ребята, я как бы все еще здесь, и Диана тоже.

Моя улыбка исчезает, но у Ремингтона — нет, она смягчается, и также взгляд в его глазах. Внезапно он заставляет меня чувствовать стеснение. Невинность. Как будто он раздел меня прошлой ночью, и этим утром я вся такая без своей храбрости, без единого клочка защиты, одета только в то, что принадлежит ему.

Все еще используя эти ямочки, как смертоносное оружие против меня, он подходит.

Мое тело дергается туда-сюда, когда я заставляю себя пойти к нему навстречу, и я подавляю писк, когда он протягивает одну мускулистую руку, хватаясь пальцем за пояс накидки, и убирая оставшееся расстояние между нами, притягивает меня к себе.

— Иди сюда, — бурчит он.

Он наклоняет голову и целует меня возле уха, проводя рукой по моей пояснице, поглаживая, поднимаясь вверх к надписи «РАЗРЫВНОЙ» на спине, как-будто напоминая мне, что она там. Я задерживаю дыхание, когда он наклоняет голову к моей шее, и долго глубоко вдыхает меня. Черт, он убивает меня, когда так делает, и между моих ног я чувствую болезненное сжимание от потребности.

— Ремингтон, ты меня слушаешь? — спрашивает Пит.

Ремингтон рычит мое имя нежно, низко и глубоко, так, как во время секса:

— Доброе утро, Брук Дюма.

Мой желудок сжимается в ответ на это, а от его нежного поцелуя на моем ухе у меня подкашиваются колени, потому что он всегда так на меня действует. Голос Пита повторяет то, что он только что сказал, и я начинаю отходить, но Ремингтон мне не позволяет.

Он ногами придвигает стул и садится, увлекая меня с собой. Затем он передвигает меня на одно его бедро, чтобы достать свой спортивный напиток со стола, и, наконец, смотрит на Пита и говорит низким, но твердым голосом.

— Удвой наших разведчиков и следи за ними.

Он проводит пальцами вниз по моей спине, когда опускает бутылку, а Пит почесывается и качает головой в полном замешательстве.

— Рем... чувак... этот гребаный ублюдок смошенничал, чтобы выиграть, и он знает, что проиграет с тех пор, как ты сражаешься в этом сезоне. Сейчас он за нами шпионит, и он сделает все возможное, чтобы саботировать тебя в этом году. Он будет пытаться морочить тебе голову, провоцировать тебя до чертиков!

Я едва ли вникла в тему, но что бы то ни было, «провоцировать» Ремингтона не очень хорошая идея. Обычно он держит самообладание. Он трезвый, настойчивый и упрямый, но, прежде всего, он биполярный, и вам бы не хотелось разбудить его темную сторону, если вы не готовы иметь дело с более, чем двумя сотнями фунтов безрассудности, которые не спят.

Я люблю мои больше, чем двести фунтов безрассудности, но его безрассудность все еще волнует меня, даже если он совершенно не выглядит возмущенным на предупреждения Пита.

Вместо того чтобы ответить своему личному помощнику, он поворачивается ко мне, запуская пальцы в мои волосы на затылке.

— Будешь завтракать? — спрашивает он меня.

Кусая внутреннюю сторону своей щеки, понижаю голос, чтобы пощадить Пита.

— Ты имеешь в виду того, кто ушел из моей постели?

Он сжимает мой нос и склоняется ко мне.

— Сегодня работа вытащила твой завтрак из постели.

— На самом деле я чувствую странное похмелье сегодня утром, я вообще не голодна.

— Похмелье от чего? От моего рта? — спрашивает он с веселыми глазами.

Я смотрю на его рот, а он такой идеальный и совершенный. Он прекрасно его использует. Каждое продуманное слово, что он произносит — идеальное. Сексуальный гад. Конечно, у меня от него похмелье, которого я никогда не чувствовала до него.

— Я знаю, — вставляет Пит, — я бы был менее обеспокоенным из-за него и из-за того, что он планирует делать, если бы он не знал о твоем Криптоните, — он кивает на меня.

— Он даже не приблизится к моему Криптониту. Я скорее его сломаю.

От тихой убежденности, с которой он говорит, моя кожа на руках покрылась мурашками, и кажется, меня немного тошнит.

Финальный поединок прошлого сезона — мой самый худший кошмар.

— Тем не менее, я точно могу предположить, что он уже находит пути, чтобы добраться к твоему Криптониту, — говорит Пит. — Находит способы нажать на твою красную кнопку, чтобы ты стал обеспокоенным и безрассудным.

Ремингтон оборачивается ко мне, откидывает мои волосы в сторону и наклоняет мою голову назад, чтобы изучить меня, как будто знает, что я с трудом могу слышать имя того человека, и еще труднее слышать, как они говорят об этом.

Черный Скорпион является моим личным Волдемортом. Этот мудак обидел мою сестру, потом обидел меня. И, хуже всего, он обидел Ремингтона. В финале того сезона. Он причинил ему боль из-за меня. Боже, я фантазирую об убийстве ублюдка.

— Он собирается дразнить тебя, мучить тебя... — продолжает Пит зловещим тоном.

Реми, молча, смотрит на меня, его грудь обнажена, шея загорелая и сильная, и когда он обращает свое внимание на Пита, его голос становится более мрачным.

— Пит, он еще не нанес удара, а ты уже впадаешь в панику, — говорит он ему.

— Потому что мне одному осталось исправлять положение, когда ты потерпел неудачу, — Пит поглаживает рукой свой черный галстук. — Этот сезон может стать очень опасным. Чувак, мы хотим, чтобы ты был сильным и подготовленным. Мы должны отправиться в аэропорт через полчаса, замечательно, но я предупреждаю тебя, что в Фениксе может быть не так спокойно, как мы ожидали.

— Я буду держать себя в руках. Просто удвой наших разведчиков, — теперь серьезно говорит Ремингтон. Затем он делает последний глоток спортивного напитка и отставляет пустую бутылку в сторону.

— Хорошо, позволь мне позвонить еще... — я смотрю, как Пит направляется на кухню, набирая что-то на телефоне.

Теперь голос Ремингтона становится глубже, когда он направляет свое пристальное внимание на меня.

— Ты заспалась, — бормочет он, удерживая мое лицо и улыбаясь мне сверху вниз. — Ты истощена прошлой ночью?

Его голос источает одновременно секс и нежность. Я киваю, чувствуя, как внутри разливается тепло.

— Я слышала, в этом виноваты секс-боги, — поддразниваю я.

Он мягко смеется, поглаживая пальцем мои губы.

— Верно. Ты готова идти?

Я кусаю его за палец и, улыбаясь, киваю.

— Мне не хватало тебя в постели этим утром, — шепчу я.

— Боже, мне тоже. Я должен быть первым, кого видят эти чудесные глаза каждое утро.

Он прижимает меня к себе и прячет лицо в моих волосах, и все напряжение от услышанного слова «Скорпион» и тошнота покидают меня, когда я чувствую его запах. Я утыкаюсь носом в его грудь и вдыхаю его, как он вдыхает меня, и теряется комната, теряется мир, в этот момент ничего не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме него, его рук вокруг меня и моих рук вокруг него. Думаю, часть его до сих пор не может поверить, что я в его руках снова, потому что он так сильно меня сжимает, что я с трудом могу дышать, но мне и не нужно дышать. На меня так влияет его запах, ощущение его сильных рук вокруг меня, что когда еще два месяца назад я тупо отказалась от него, я с трудом могла это осознать.