Богиня света - Каст Филис Кристина. Страница 28

– Надеюсь, эта глупая ухмылка на твоем лице означает, что сегодня ночью ты уложишь эту смертную в постель… и избавишь наконец меня от груза заклинания.

– В общем, да, я собираюсь это сделать, – ответил Аполлон.

Но он и не подумал стереть с лица улыбку. Ради всего святого, он был счастлив!

– Я бесконечно рада слышать это. – Артемида бросила на брата недовольный взгляд.

Аполлон взял ее под руку, и они отправились к Большому пиршественному залу Олимпа, к порталу, ведущему в современный мир.

– Должен ли я поблагодарить тебя за то, что ты заставила меня отправиться в королевство Лас-Вегас?

– Я определенно не предполагала и не желала того, что с нами случилось. – Но Артемиде просто пришлось ответить на улыбку брата. – Хотя я и чувствовала, что тебе необходимо отвлечься.

Аполлон молчал, пока они не дошли до портала. Потом он посмотрел на сестру с таким выражением, которого Артемида совершенно не поняла.

– Уверен, ты отвлекла меня так, как и сама не ожидала, сестра.

Стараясь скрыть растерянность, Артемида сказала:

– Ты только постарайся, чтобы я поскорее избавилась от цепей. Как можно скорее.

– Не беспокойся, сестра, – ответил Аполлон, и его тело растворилось в портале.

Артемида проводила его взглядом, нахмурилась и брезгливо вздохнула. Пожалуй, нужно присмотреть за братом. Он витает где-то в облаках. И его необходимо подтолкнуть, чтобы он действительно сделал то, что должно быть сделано. Артемида покачала головой и уставилась на портал. Иной раз она совершенно не понимала брата.

Памела еще не видела его, и Аполлон оставался в тени большой колонны, пожирая взглядом девушку. Она сидела за тем же столиком. И время от времени подносила к губам бокал с вином. Выглядела просто великолепно. На ней было красное платье глубокого, сверкающего оттенка, отлично подходившее к темным волосам и светлой коже. Фасон платья был простым и элегантным. Оно облегало тело, как вторая кожа, оставляя открытыми руки и длинные, соблазнительные ножки.

Аполлон улыбнулся и покачал головой. Она опять была в этих ужасных туфлях. То есть, конечно, не в тех, что прошлым вечером. Те, что она надела сегодня, представляли собой золотые сандалии, ненадежно прикрепленные к таким же высоченным кинжалам. Аполлону просто не терпелось посмотреть, как она пойдет на них и как при этом будут выглядеть ее ножки и чудесные ягодицы. Он почувствовал, как чресла начали напряженно тяжелеть, пока он наблюдал за Памелой. Он хотел взять ее прямо сейчас… утащить подальше от толпы, подняться в ее номер… уж тогда он показал бы ей, что значит быть любимой богом. Он уже сделал шаг вперед – но заставил себя остановиться.

Нет. Он не желал брать ее силой. Он хотел большего, а для того, чтобы получить это большее, он должен показать Памеле себя, настоящего себя. И была ли она под отравляющим воздействием чар или нет, если то, что происходит между ними, всего лишь сексуальное влечение, то взаимоотношения с Памелой будут развиваться так же, как с другими его подругами. Они расстанутся, когда их тела насытятся друг другом.

Аполлон подумал о Гадесе и Лине, о том счастье, которое они обрели вместе. Он тоже хотел счастья, а его он никогда не найдет, если позволит страсти замутить разум. Аполлон вышел из тени, направившись к будущей возлюбленной широким уверенным шагом.

Он видел, в какое именно мгновение Памела заметила его. Ее глаза сразу распахнулись, а соблазнительные губы изогнулись в нежной приветственной улыбке. Сердце Аполлона громко заколотилось. Что это такое, что она заставляет его чувствовать, кроме обжигающего желания и тоски? Тревогу? Эта маленькая современная смертная могла заставить так волноваться бога света?

Пока он приближался, Памела ощущала нарастающее напряжение и возбуждение. Она искренне порадовалась, что купила новое платье от Шанель, и ее не беспокоило, что приобретено оно было совсем не на распродаже. По крайней мере, она уверена, что выглядит хорошо. Теперь только бы не начать болтать всякую ерунду, как последняя идиотка.

Глаза у него оказались даже прекраснее, чем ей запомнилось; это была синева глаз Пола Ньюмана, умноженная на пять. И он был высок. Чертовски высок. Восхитительно высок. Высоченный.

– Добрый вечер, сладкая Памела. – Аполлон взял ее руку и поднес к губам.

Он постарался, чтобы его губы задержались на ее коже на мгновение дольше, чем необходимо, но в то же время не настолько долго, чтобы она почувствовала себя неловко, – и был весьма рад, когда в ответ вспыхнули румянцем ее щеки. Да, он был опытен в деле обольщения… но при этом бог света определенно не имел опыта в настоящей любви.

– Ты выглядишь так, как будто кто-то должен сейчас написать твой портрет или поэму в честь твоей необычайной миловидности.

– Наверное, я должна поблагодарить, – ответила она, стараясь сохранить внутреннее равновесие. – Если «необычайная миловидность» – это комплимент.

– Именно так. – Он все еще не отпускал ее руку.

– Тогда действительно спасибо.

– Было бы за что. – Аполлон неохотно выпустил пальцы Памелы и сел рядом с ней. – Ты сегодня ни на миг не покидала мои мысли, Памела.

Его взгляд скользнул от прелестного лица к телу, потом к длинным скрещенным ногам, которые Памела держала так, чтобы они были видны целиком.

– Должно быть, твоя лодыжка уже совершенно здорова, если ты не побоялась снова надеть такие ходули.

Памела улыбнулась и повертела ступней.

Она чувствует себя отлично. И это вовсе не ходули. Это новинка сезона от Прада, и они стоили мне целое состояние, но я в них просто влюбилась, так что мне ничего не оставалось, кроме как забрать их к себе домой.

– Повезло же твоим туфелькам, – сказал Аполлон чуть охрипшим голосом.

Он наклонился и обхватил лодыжку Памелы; осторожно проведя большим пальцем по коже, он нащупал то место, где находились кости и сухожилия, которые он исцелил прошлой ночью. Он хотел лишний раз убедиться, что там все в порядке. Но вдруг понял, что ему слишком трудно сосредоточиться на лечении. Нога Памелы выглядела так сексуально в этих крошечных штучках, изображавших собой туфли… да к тому же ногти оказались окрашенными в ярко-красный цвет в тон платью… Было нечто невероятно возбуждающее в этих почти полностью обнаженных ногах и в этих алых ноготках…

Памела чувствовала, как его пальцы осторожно скользнули от лодыжки вверх, и внутри стало горячо, как будто она сделала большой глоток дорогого шотландского виски. Она пожалела о том, что он наконец отпустил ее ногу.

Аполлон махнул рукой официанту и распорядился принести бокал вина.

– Ты уже знаешь, чем сегодня занимался я – думал о тебе. Расскажи теперь, что делала ты в Лас-Вегасе, пока время до нашей встречи тянулось так медленно.

Неплохо, подумала Памела, неплохое начало разговора. Им необходимо говорить, потому что ей нужны время и светская болтовня, чтобы совладать с разбушевавшимися гормонами. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не начни бормотать, как безмозглая курица!

– Ну, прежде всего я сделала то, что позволяю себе очень редко. Я проспала допоздна.

Аполлон вопросительно вскинул золотистую бровь.

– Я вообще-то обычно встаю рано, – пояснила Памела. – И мне нравится не спеша выпить чашку кофе, любуясь прекрасным рассветом в Колорадо.

– Тебе нравятся рассветы?

Памела улыбнулась, слегка расслабившись оттого, что разговор пошел на хорошо знакомую тему.

– Я их просто обожаю!

Ответ девушки задел что-то в душе Аполлона. И ему вдруг отчаянно захотелось раскрыться перед ней, рассказать, кто он таков, поделиться своим миром и своей жизнью. Она любила рассветы. Разве из этого не следовало, что она могла бы полюбить и бога света? Аполлон уже открыл рот, чтобы сообщить ей свое настоящее имя, но сдержался. Он вовсе не хотел, чтобы она неизбежно «полюбила» его как бога. Ему хотелось, чтобы Памела прониклась чувствами к Фебусу, тому человеку, который прятался в боге. Но он все же не сумел скрыть огромного желания, наполнившего его голос: