Прекрасный секрет (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 43

Чтобы отдышаться и успокоить пульс, я отстранился подальше от толпы в шумном баре, от глаз, что старались на нас не пялиться, от смартфонов, что стали свидетелями нашей публичной вспышки страсти. Бармен со шлепком положил мою сдачу на стойку, который сказал мне, что он тоже наблюдал за нами. А Руби снова было наплевать. Она взяла свой стакан, нахально приподняла брови и сделала большой глоток.

– Ты целуешься так, будто это твоя чертова работа, – сказала она.

Слегка улыбнувшись, я вытащил из своего стакана несколько долек лайма и бросил их на салфетку. Конечно, я люблю лаймы, но моей Руби в гимлете явно больше нравились они, нежели джин.

Моей Руби.

Я сглотнул, глядя на нее, и слизал сок со своих пальцев. Моя Руби. Широко раскрыв глаза, она зачарованно наблюдала за движениями моего языка.

– А прямо сейчас, – с ухмылкой начал я, – ты представляешь себе, как глубоко я могу погрузиться языком внутрь тебя или же сколько пальцев будет достаточно?

У нее перехватило дыхание, и взгляд на мгновение стал диким, прежде чем его место не заняла ее уверенная улыбка.

– Вообще-то мне было интересно, понравится ли тебе наблюдать, как я буду облизывать твои пальцы, так же сильно, как я хочу наблюдать за тобой в деле.

Тяжело сглотнув, я уставился на ее приоткрытые губы. От напитка и ее постоянной привычки их облизывать они блестели, и я тут же вспомнил, как они смотрелись вокруг моего члена – припухшие и влажные – в тот единственный раз.

– Я бы лучше понаблюдал, как ты сосешь что-то совершенно другое, – признался я, ощущая, как жар и адреналин пронесся по моей груди, спускаясь к кончикам пальцев, и добавил: – Еще раз.

Пока она молча смотрела на меня, позади нее я услышал женский голос:

– Ты видела? Спорим, они занимаются сексом каждый гребаный день?

У Руби округлились глаза, и по лицу расплылась улыбка, когда она чуть наклонила голову, чтобы расслышать.

– Уверена, она живет с его членом внутри.

Ее брови взлетели вверх, и я на секунду отвел взгляд, чтобы не засмеяться. Руби все еще улыбалась, когда я повернулся назад.

– Они о нас? – одними губами спросила она.

Я кивнул. Они определенно говорили о нас.

Она оглядела свое тело, потом мое и прошептала:

– Не-а. Сейчас не внутри меня.

Я провел ее рукой вниз по своему животу и прижал к очертаниям члена.

– Не сейчас, нет.

Но господи, было немало всего, чего я хотел сейчас больше всего.

***

На сцене появилась группа для разогрева, и часть толпы тут же отхлынула от бара. Руби схватила меня за руку, несколькими глотками опустошила половину своего напитка и жестом показала мне сделать то же самое. Под ее пристальным взглядом я прикончил свой и, приподняв бровь, поставил пустой стакан на стойку. Слегка покачав головой, она подняла свой стакан и, подмигнув, снова со стуком поставила его.

Когда Руби дернула меня за руку, я потянул ее назад подальше от движущейся толпы, слишком сильно наслаждаясь нашим временем вдвоем, чтобы так быстро его закончить.

– Мое условие на этот вечер: ты проведешь это время, пока играет та группа, здесь и со мной.

Загадочно улыбаясь, она наклонила голову в сторону.

– Забавно, что ты считаешь, будто не флиртуешь, – заметила она, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Давая знак бармену, что нам нужно еще по бокалу, я спросил:

– О чем ты?

– «Ты представляешь себе, как глубоко я могу погрузиться языком внутрь тебя, – с британским акцентом процитировала она, – или же сколько пальцев будет достаточно?» – уткнувшись подбородком мне в грудь и глядя на меня снизу вверх, она продолжила: – Это, мой дорогой, наверное, самая развратная фраза, какую я когда-либо слышала.

Не отводя взгляд, я шлепнул еще одну двадцатку на барную стойку и сказал:

– Ой, сладкая, тебе не стоит на меня наговаривать, чтобы задать простой вопрос.

Она расхохоталась и игриво ударила меня в грудь.

– Не строй со мной из себя невинность. Я тебя раскусила. Спокойный и сдержанный на публике, и совершенно порочный за закрытыми дверями.

Я замер, глядя на нее. Вот так она меня видит? Оглянувшись назад на прошлую неделю, проведенную с ней в этих новых приятных взаимоотношениях, я должен был признать: мое поведение настолько не соответствовало моему характеру, что я едва узнавал самого себя. И в то же время, проявлять себя с ней таким было так естественно.

– Когда ты позволишь себе получать от этого удовольствие? – начала она уже более спокойным голосом, когда толпа притихла, глядя на сцену. – Ты мне почти не по зубам. Я и не знала, что мужчины, вроде тебя, существуют на самом деле, – наклонившись взять меня за свободную руку, она спросила: – Скажи, о чем ты думаешь прямо в эту секунду?

Я отвел взгляд, отбрасывая свое неприятие подобных вопросов и напоминая себе, как важно для нее, чтобы мы были открыты друг с другом.

– Я рад, что ты меня заставила сегодня сюда прийти.

Она ждала, очевидно, надеясь на большее.

– Правда, что ли?

Кивнув, я ответил:

– Конечно. Прошлая неделя, с того момента, как мы сблизились, была прекрасна. Часть меня поначалу беспокоилась, что ты рассматриваешь эти отношения только как сексуальные.

– Я хочу с тобой множество сексуальных моментов, – призналась она, – но потому, что речь о тебе и обо всем этом. И не потому что секс – это самое главное или именно к этому я и стремлюсь.

Она отвернулась, глядя куда-то поверх толпы и сцены.

А я мгновенно понял, что испытываю ее терпение, и что сказанное мной действительно ранит ее чувства.

– Я не ставлю под сомнение, что ты действительно заботишься обо мне, – ответил я. – Надеюсь, с моей стороны ты чувствуешь такое же интенсивное обожание.

Она рассмеялась и поцеловала меня в щеку.

– Ты такой восхитительно правильный, что я не могу с этим справиться.

Второй бокал мы выпили немного медленней, чем первый, и к тому моменту, как заказал нам третий, я почувствовал тепло алкоголя в крови. Щеки Руби порозовели, и она без конца хохотала, когда я рассказывал ей истории из моего детства в Лидсе: как пятнадцатилетний Макс бежал домой без штанов, после того как его застукали за перепихом с дочерью главы Городского Совета в центре Падси парке; как на свадьбе моей старшей сестры Лиззи главная подружка невесты пролила полный бокал красного вина на свое платье, а дядя Филипп так напился, что рухнул прямо в свадебный торт; о другой моей сестре Карен, со средней школы известной (неофициально) как лучший боксер Лидса.

Группа, что выступала на разогреве – нелепое сборище визжащих парней, называющих себя «Добрый шериф» – закруглилась, и люди снова стали возвращаться в бар пополнить свои напитки, прежде чем начнется основное действо. Рядом со мной Руби немного покачивалась и, поставив на стойку наполовину недопитый коктейль и извинившись, направилась в туалет. Я последовал за ней в один из многочисленных коридоров и встретил ее в зале, любуясь ее взволнованной улыбкой, когда я наклонился ее поцеловать.

– Не можешь дождаться моего возвращения? – спросила она с очаровательным румянцем.

– Сдаюсь, – пробормотал я, не отрываясь от ее рта. – Ты нереально прекрасна.

Взвизгнув, она потянула меня назад в основной зал вглубь плотной пританцовывающей толпы, в беспокойстве ожидающей появления «Bitter Dusk». На сцене появились участники группы, подключили гитары, проверили микрофоны, ходя взад-вперед за кулисы. Я ощущал взволнованную дрожь Руби и наблюдал, как она, полностью поглощенная, не отводила глаз от сцены. Было слишком громко, чтобы разговаривать с ней, но даже несмотря на заполненный под завязку зал, что было не в моем вкусе и что был уверен, позже я еще пожалею об этом шуме, сам вид ее такой счастливой разрушал всю мою сдержанность. Я мог бы наблюдать за ней всю ночь, наслаждаясь каждой секундой.

Когда вокалист подошел к микрофону, толпа затихла. Не сказав ни слова, он повернулся к участникам группы и кивнул. В напряженной тишине застучали барабанные палочки – раз, два, три.