Мелодия души - Бэлоу Мэри. Страница 4

Сегодня все вели себя так, словно бал устраивался в ее честь. Как будто это ее первый выезд в свет. На самом же деле бал устраивали в честь Анны. В Боуден-Эбби всегда давали бал после ее разрешения от бремени. Балы знаменовали рождение Джой семь лет назад, потом Джорджа, потом Джеймса. А теперь устраивают бал по случаю рождения Гарри.

– Боже мой! – воскликнула леди Стерн, беря Эмили за руку и отрывая свой взгляд и внимание от отражения в зеркале. – Но ты не слышала ни слова из того, что мы говорили, дитя! Уверена, у тебя голова закружилась от созерцания собственной красоты.

Эмили покраснела. Было бы хорошо, если бы тетушка Марджори говорила помедленнее.

– Люк одобрит твой вид, Эмми, – сказала Анна с улыбкой, взяв Эмили за подбородок и повернув ее голову так, чтобы она могла следить за губами.

Заслужить одобрение Люка было непросто. Хотя он очень любил ее, Эмили знала, что не всегда заслуживала его одобрение. Он обращался с ней как с полноценной и часто заставлял делать то, что ей не хотелось, уверяя, что она, если захочет, может сделать все. В этом он был не похож на Анну, и иногда они даже ссорились. Анна считала, что сестре следует позволить жить по-своему, пусть даже это сделает ее не похожей на других. Люк был сторонником более строгих мер.

Когда Эмили было пятнадцать лет, он решил, что пора ей научиться читать и писать. И она училась – медленно, преодолевая трудности, иногда восставая. А Люк выступал в роли терпеливого и незаменимого учителя. После первой недели занятий он запретил Анне присутствовать в классной комнате и вмешиваться в учебный процесс. «Хватит Глупых слез», – сказал он. Эмили училась, чтобы доказать ему, а больше всего – самой себе. В этот трудный период ей многое приходилось доказывать себе.

Она доказала, что может учиться, как все прочие девочки. Но она понимала также, что ее мир имеет суровые ограничения. Книги открывали такое богатство опыта и мысли, о котором она даже и не подозревала и которое ей никогда не удастся до конца понять. Она во многом отличалась от остальных, но знала, что в отношении с окружающим миром есть нечто уникальное, доступное только ей.

Одобрение Люка, думала Эмили, отвечая улыбкой старшей сестре, было ценным достижением. Бывали моменты, когда она ненавидела его, хотя, конечно, всегда любила. В течение восьми лет, с тех пор как она переехала жить в Боуден, он был для нее отцом и братом.

– Уверена, лорд Пауэлл будет очарован, – заметила Агнес. – Он безупречный джентльмен и, кажется, не придает никакого значения твоему злому недугу.

Лорд Пауэлл был любителем поболтать. Эмили подозревала, что ему даже нравится иметь безмолвного слушателя.

Но он действительно был довольно красив, обаятелен и обладал безукоризненными манерами. Конечно, этому едва ли следовало удивляться. Люк скрупулезно выбирал претендентов на ее руку. Все четверо, прежде чем признать их приемлемыми кандидатами, прошли всестороннюю проверку. Первых трех она отвергла, не потрудившись даже познакомиться с ними, – по крайней мере так утверждал Люк. После каждого отказа Люк, скорчив гримасу, смотрел на нее со смешанным выражением раздражения и удивления.

– Эмили, – сказал он после ухода очередного жениха, – не могла бы ты не прилагать таких усилий, чтобы предстать перед цветом мужского неженатого общества в образе злой ведьмы?

Если бы она могла говорить, то сказала бы ему, что он не прав. Она могла бы написать это, но ей не нравится такой неудобный способ разговора. Люк был не прав, потому что она сама отказывала им, а не они убегали, испугавшись ее. И вовсе она не была похожа на злую ведьму.

Но это не имело значения.

А теперь вот за ней ухаживал лорд Пауэлл. Он находился здесь уже пять дней. Люк решил пригласить его вместе с другими гостями, съехавшимися на крестины Гарри и на бал после крестин. Возможно, он рассудил – Эмили неплохо понимала его ход мыслей, – что торжественный характер мероприятия заставит его строптивую свояченицу вести себя более приемлемо, чем обычно.

Она хорошо вела себя, надевала корсеты, кринолины и туфли, позволяла укладывать волосы в прическу. Сегодня все это было особенно изысканным. И не только потому, что дом был полон гостей. На этот раз она решила позволить поухаживать за собой.

– Полагаю, все решится сегодня, дитя мое, – сказала леди Стерн. – Он сделает тебе предложение, и Харндон объявит об этом еще до конца бала. Ах, извините, я забыла, что Виктор здесь. Вот увидите, объявление сделает Виктор.

Виктор, граф Ройс, прибыл на крестины с женой Констанс и ребенком. Приехала и другая сестра Эмили – Шарлотта – с его преподобием Джеримайей Хорнсби, ее супругом, и тремя детьми.

– Ты ответишь согласием, Эмили? – выпытывала Агнес. – Уильям говорит, что лорд Пауэлл уже беседовал с глазу на глаз с Виктором и его светлостью. Это может означать только одно. Замечательно, что в семье будет еще одна свадьба. Интересно, где она состоится: здесь или в Элм-Корте? Уверена, что Виктор будет настаивать на Элм-Корте. Так ты дашь согласие?

Было странно видеть, как ее сестры и леди Стерн волнуются по поводу того, о чем она уже приняла решение. Лорд Пауэлл приехал сюда, чтобы ухаживать за ней. Он гулял с ней, сидел с ней и разговаривал, и, кажется, она ему понравилась. Она не возражала против его внимания. Сегодня состоится большой бал. И она знала о том, что накануне вечером лорд Пауэлл, Виктор и Люк беседовали втроем. Об этом все знали.

По всей вероятности, сегодня ей придется принять окончательное решение. По правде говоря, она уже решила, что станет леди Пауэлл. Она выйдет замуж и будет иметь свой дом, не будет ни от кого зависеть. Она была намерена иметь детей. Ей хотелось такого же пухленького малыша, как Гарри, но только своего собственного.

Ей предстояло еще раз измениться. Она намеревалась стать респектабельной дамой, такой, чтобы Анна и Люк и все ее другие родственники могли гордиться ею. Тут она почувствовала, что Анна обнимает ее.

– Ты пугаешь ее, – сказала Анна, обращаясь к Агнес. – Эмили не обязана делать то, чего сама не захочет. Она не такая, как все, она особенная. Здесь ее дом. Мы все ее любим. – Она обратилась к Эмили:

– Ты не должна выходить замуж потому лишь, что считаешь это своим долгом, Эмили. Ты можешь остаться с нами навсегда. Я даже надеюсь, что ты останешься здесь. Как я буду жить без тебя?

Все это так, думала Эмили, видя, как на глазах сестры выступили слезы. Но у Анны есть Люк, которого она очень любит и который любит ее, и у них четверо детей, которых обожают оба. А у нее, Эмили, нет никого. У нее нет своего места. Правда, и брат, и сестры не раз предлагали ей жить с ними. Правда также, что Люк еще до появления первого претендента на ее руку объявил ей, что Боуден – ее дом, как и дом Анны и их детей, и что он заботится лишь о ее счастье. Но разве мог кто-нибудь, кроме нее самой, знать, где ее счастье?

– Ты не должна думать, что я заставляю тебя выйти замуж, потому что хочу избавиться от тебя, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – хотя моя жена и твоя сестра обвинили меня именно в этом. – Он строго взглянул на Анну. – Я предлагаю тебе возможность замужества, дорогая, потому что считаю это своим долгом. Но только ты можешь решить, хочешь ли выйти замуж или предпочтешь остаться здесь и быть таким же членом нашей семьи, как Джой, Джордж или Джеймс. Ты все поняла, Эмили? А вы, мадам? – Он заставил ответить ему их обеих – и ее, и Анну.

– Но лорд Пауэлл очень красив, – не успокаивалась Агнес. – Не понимаю, как ты можешь устоять перед ним, Эмили. Уверяю вас, я бы не устояла. – Она улыбнулась.

Хотя у нее не было отбоя от женихов, она остановила свой выбор на совсем некрасивом, склонном к полноте Уильяме, лорде Сиверидже, потому что полюбила его.

– Ну довольно! – Леди Стерн хлопнула в ладоши. – Если мы будем и дальше стоять здесь и обсуждать помолвку нашей детки, то бал закончится и лорд Пауэлл будет вынужден уехать домой. И никто не увидит Эмили во всем великолепии.