Смерть в наследство - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 25

— Инструкции, телеграммы, адреса остались? — спросил Сергей.

— Да. Он велел уничтожить, но я сохранил почему-то.

— Это хорошо, что сохранили, — порадовался Кнуров.

— За полгода до смерти Игорь уезжал и привез много денег, доллары. Сказал, что этого надолго хватит и теперь он не скоро поедет. Сказал, что телевизор новый надо и спутниковую антенну, чтобы новости слушать. В те-то времена спутниковая антенна, это в девяностые-то годы! Но Кирюша достала через своих знакомых. Она у нас до сих пор стоит и ловит исправно любые каналы.

— Сколько он привез? — спросил Сергей.

— Сто двадцать тысяч, — спокойно ответил Василий Корнеевич.

Сергей промолчал, а Ника и так зачарованно слушала, не прерывая, смотрела потрясенно на дедушку и никак не могла поверить, принять разумом реальность происходящего, больше похожую на киношный перебор, дурной вкус сценариста в паре с режиссером-постановщиком.

— Перед самой смертью он, как чувствовал свой конец, посадил меня напротив, положил перед собой бумаги на стол и сказал: «Грядут, Василий, трудные времена. Есть две вещи, которые я давно храню, из-за них погибло несколько очень хороших людей. Они спрятаны. Надежно. Опасаюсь только, что один человек рассказал кое-кому об их существовании. И будет ли молчать тот, второй, когда грянут трудные времена, я не уверен. Если кто-то придет к нашим девочкам и будет задавать странные вопросы или пугать их, ты, Вася, найди это и отдай тем, кто за этими охотится, потому что каждая из этих вещей смертельно опасна, если искать их начнут дельцы расчетливые. Найти это сможешь только ты, для этого тебе надо подробно вспомнить наши с тобой разговоры и все, что ты обо мне знаешь. В этом конверте начало поиска, оно зашифровано, но ты поймешь. Если же вас никто не потревожит, то и не волнуйся, я устроил так, что эти вещи найдутся и попадут куда надо через двадцать лет».

— Вы читали документы? — быстро спросил Кнуров.

— Да.

— Дедушка, а бабуля с Соней знали о деньгах?

— Нет, Игорь не велел, я и не говорил. Игорь Кирюше всегда деньги давал, она отказывалась, говорила, что своих хватает, за нас переживала, но он ее отругал один раз, с тех пор и не спорила, она ведь все понимала про Игоря, про дела его непростые.

А еще она привозила домой после так называемого дачного сезона целую машину солений-варений, заготовок всевозможных, картошки, лука, капусты, моркови и других овощей, которых хватало на всю зиму на два дома. С машиной, грузовиком, поясняла бабуля, она всегда «очень удачно договаривалась с соседом, и совсем дешево». Ника каждый раз, перетаскивая в сарайчик подвальный и квартиру эти дары природы, поражалась наивно и искренне: как две старушки, отдыхавшие на даче, могли заготовить столько всего? Бабуля смеялась весело, отмахивалась: кое-что купили у соседей, у тех, у которых машина, и загадочно посверкивала глазами.

Теперь понятно, кто и что заготавливал и откуда у соседей так удачно и вовремя находились разные машины для перевозки.

Ну не дедушка с бабушкой, а партизаны с делянки!

— И что в бумагах? — спросил Сергей.

— Ничего такого, что бы намекало на документы или слитки. Он же сказал: «С чего начинать», — хмыкнул дедушка.

— Ну что ж, Василий Корнеевич, сейчас вы нам покажете все сюрпризы вашего «дворца», и мы займемся вашей «эвакуацией». Бумаги потом, — распорядился Кнуров.

— Зачем эвакуация, если что, я в схроне отсижусь. Нехорошо дом бросать, и рассада у меня, сажать скоро, — не согласился дедушка.

— Василий Корнеевич, — твердо пояснил Кнуров, — люди, которые напугали вашу внучку, судя по всему, весьма серьезные. Сбежала она вчера — сегодня, максимум завтра днем они узнают о доме и о том, что вы здесь живете. Простым обыском и милой беседой с вами не ограничатся, а оставят здесь людей наблюдать, поджидать Веронику, расспрашивать соседей. Нам надо подготовить дом и изменить обстановку в нем так, чтоб понятно стало, что живет здесь одинокий, больной, пожилой и небогатый человек, и ни намека, ни одной зацепки, связывающей вас с семьей, никто же не знает, что вы дедушка Вероники. Значит, необходимо какие-то вещи вывезти, какие-то добавить, может, что-нибудь в вашем схроне спрячем, если он надежный. А вот ваше отбытие обставим громко. Соседи уже приехали?

— Дачники? Да. А кроме них здесь таких хором понастроили, и многие живут постоянно, есть и богатые, они вон и асфальт положили, на дальнем конце огородили территорию и охрану поставили.

— А те, с которыми вы общаетесь?

— Соседка уже здесь, и сосед через дорогу тоже.

— То, что нужно. Кто-нибудь видел Веронику, когда она к вам приезжала в прошлый раз?

— Нет, точно. Никого не было, да и я шмыгнул глазом, по привычке.

— А вы, Ника, — первый раз назвав ее Никой, спросил Кнуров, — когда искали дом, спрашивали кого-нибудь, как пройти?

— Нет, я никого не встретила, сама нашла.

— Тогда еще холодно да слякотно было, из дачников в феврале — марте редко кто ездит, даже по выходным, — подтвердил дедушка.

— Это очень хорошо.

Кнуров достал телефон и, извинившись, вышел из кухни. Разговаривал долго, а когда вернулся и сел за стол, спросил:

— Василий Корнеевич, у вас документы в порядке?

— Да, Игорь сделал, конечно, не на мою настоящую фамилию, и прописан я здесь.

— Значит, они быстро вас вычислят. Обыск проведут серьезный, уверен, что и по участку пройдутся с металлоискателем, и по дому.

— Это сколько угодно, на участке они ничего не найдут, а в доме сами, Сергей Викторович, посмотрите, — усмехнулся загадочно Василий Корнеевич.

— Тогда предлагаю по рюмочке и за дело. Сейчас подъедут мои ребята. Время поджимает. Да, Василий Корнеевич, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты», а то некомфортно как-то, и дела нам предстоят общие.

— Договорились.

Сергей был потрясен тем, что показывал хозяин.

Конечно, делали здесь все не торопясь, на совесть, да и мужики сами по себе непростые, но основательность, продуманность каждой мелочи, с которыми были сделаны все «сюрпризы» этого дома, приводила в восхищение.

Почему, думал Кнуров, каждому поколению кажется, что оно умнее, сильнее, информированнее старших, и мы позволяем себе пренебрежительную снисходительность к отцам и дедам, глубоко уверенные в своем превосходстве над старшим поколением.

А оказывается, и строить они умели так, как нам и не научиться, и жить, и любить чище, глубже, и знали нечто такое, что уже утрачено и никогда не познать. И только с годами начинаешь осознавать, что предки-то мудрее, сильнее духом, что ли, и жалеешь, что вовремя не услышал, не понял, не перенял, не умел или не захотел расспросить, впитать в себя их мудрость, глубинные знания.

Осмотр лесного схрона отложили на потом, и так переполненные впечатлениями и открытиями, а сейчас, вернувшись в кухню, за стол, детально обговорили отбытие хозяина.

— Соседи бывали в доме, видели обстановку? — работал Кнуров.

— Нет, в дом никто не входил, мы с Игорем стереглись от чужого любопытства, принимали всех на веранде да вон в беседке, рядом с летней кухней. Всегда держали сторожевых собак, таких, как Апельсин, так они ложились на пороге в дом, и никто не мог войти, даже при большом желании и жгучем любопытстве. Игорь же разведчик был от Бога и по призванию, он из предосторожности и стол накрывал скромно, по-деревенски для гостей.

— Это хорошо! — порадовался Сергей, в очередной раз поражаясь профессионализму и уму хозяев. — Господа прибудут серьезные, начнут расспрашивать соседей, придумают легенду, почему поселились в доме, может, даже вашу рассаду посадят, чтобы прикрыть поиски.

Апельсин, лежавший на полу, возле ног Ники, приподнял голову и негромко, утробно рыкнул. Василий Корнеевич вопросительно посмотрел на Сергея, Кнуров кивнул.

— Свои! — сказал дедушка, встал со стула, тихо свистнул Апельсину и пошел встречать вновь прибывших к задней калитке.