Он не ангел - Ховард Линда. Страница 51

Ее безуспешное сопротивление постепенно ослабевало, бесполезные попытки закричать перешли в сдавленные всхлипы. Из уголков глаз выкатились и, пробежав по вискам, исчезли в волосах слезы. Смотреть на него, даже сквозь туман слез, было невыносимо, и Энди зажмурила глаза.

Как только она затихла, послышался его низкий тихий голос:

– Не бойся. – Его губы двигались возле самого ее уха. – Дреа, успокойся. Я тебя не трону. Ведь я никогда не делал тебе больно.

Поначалу она, как и прежде, с трудом разбирала его слова, но даже когда она их наконец стала различать, их смысл до нее никак не доходил. Что значит не тронет? Убьет без боли? Без мучений?

Очень великодушно.

Спасительная злость пробилась сквозь боль и ужас, и Энди, сделав еще один рывок, вывернула голову в сторону и вонзилась зубами в ту часть его тела, до которой сумела достать. Это оказалась рука – прямо над его могучим запястьем. Во рту взорвался горячий железистый привкус крови, будто там оказалась монетка.

– Черт! – сдавленно, сквозь зубы выругался убийца и другой рукой снова надавил на ее челюсть.

Энди невольно ослабила хватку, и он убрал руку.

– Сделай одолжение, – пробормотал он, – если хочешь сделать мне больно, лучше ударь меня в глаз, только не кусай. Тогда мне по крайней мере не понадобится укол против столбняка.

Энди резко распахнула глаза и в негодовании воззрилась на своего обидчика. Он ответил ей таким же гневным взглядом, однако держась от нее дюймах в десяти, чтобы она по крайней мере, скованная в движениях, как сейчас, не могла дотянуться до него головой. До этого момента Энди представлялось, будто в кухне абсолютно темно, но оказалось, это не так: из гостиной по линолеуму пролегла тусклая дорожка света, позволяя в полумраке разглядеть жесткое лицо убийцы и блеск его темных глаз.

Между ними воцарилось молчание, напряженное, готовое в любую минуту взорваться. Минуту спустя он медленно вдохнул и так же медленно выдохнул.

– Можешь теперь меня выслушать? – наконец он задал вопрос. – Или мне тебя связать и вставить в рот кляп?

В немом удивлении Энди тупо уставилась на него. Если он собирался ее убить, то ему ничто не мешало это сделать. Для этого не нужно связывать и затыкать рот. Она повержена и сдается на милость победителя, если он, конечно, согласен.

Что он хотел сказать?.. Кажется, он не собирается ее убивать.

Чтобы ее убить, сообразила Энди, ему вовсе не нужно было затевать эту заваруху. Если бы он хотел ее порешить, то уж давно бы застрелил. Она долго жила с уверенностью, что именно это его цель, и теперь, когда поняла, что это не так, будто лишилась точки опоры. Но если все не так, как она думала, то что тогда, черт побери, ему от нее нужно?

Если бы он не зажимал ей рот, у нее от удивления отвисла бы челюсть. Медленно и с трудом из-за сковывающих ее движения рук киллера Энди кивнула – одно движение головой вверх и вниз, – а потом так же медленно помотала ею.

Приняв движение ее головы за последовательные ответы на его вопросы, киллер сказал:

– Запомни хорошенько: я не собираюсь причинять тебе боль никоим образом. Ясно? Ты меня понимаешь?

Энди снова кивнула, точно повторив движения. Железная хватка киллера не ослабла ни на йоту.

– Хорошо. Отпускаю. Помощь нужна?

Энди помотала головой, хотя, нужна ли ей помощь, точно не знала. Киллер начал постепенно ослаблять хватку, одновременно массируя ей челюсти в тех местах, куда нажимал, чтобы ее утихомирить, затем одним гибким, плавным движением сел на корточки и, поддерживая Энди за плечи, помог ей приподняться.

Окончательно сбитая с толку, она с минуту молча сидела на полу рядом с киллером.

– Ну что, все в порядке? – спросил он, а когда Энди кивнула, встал и, как умел только он, легко и красиво подошел к мойке, включил воду и подставил под струю руку. – Зажги свет, – велел он, не оборачиваясь.

Оторопевшая Энди молча кое-как поднялась и, приблизившись к двери, щелкнула выключателем. Внезапно заливший кухню яркий свет ударил в глаза. Сощурившись, Энди смотрела перед собой и все пыталась переварить тот факт, что человек, наводивший на нее такой ужас, стоит себе у нее в кухне перед мойкой и смывает кровь со своей руки.

Она нерешительно приблизилась к нему и остановилась в нескольких футах: заставить себя подойти ближе, чтобы оказаться в пределах его досягаемости, она не могла. Энди уставилась на его рану с темно-багровыми рваными краями от ее зубов, и у нее закружилась голова. Чтобы не упасть, она оперлась о кухонную стойку. А ведь это ее работа, Энди, которой неведома жестокость.

Адреналин в крови пошел на спад, и Энди начало трясти. Сначала задрожали ноги, потом дрожь охватила все тело. Зубы выбивали дробь – как будто покатились, отскакивая от кирпичной дорожки, детские мраморные шарики. Не поворачивая головы в ее сторону, убийца продолжал лить воду на рану, хотя слышал, как у нее случат зубы. Энди никак не могла согреться – она обхватила себя руками и с силой сжала челюсти, стараясь унять дрожь.

– Те-тебе теперь в самом деле понадобится укол от столбняка? – наконец тихо поинтересовалась она. Почему ей пришло в голову задать именно этот дурацкий вопрос, для нее самой оставалось загадкой.

– Нет. – Киллер был немногословен. – У меня есть все прививки.

Энди снова тупо уставилась на него, в который раз погружаясь в бездну смущения. Ведь не детские же прививки в самом деле – от кори и ветрянки – он имеет в виду. Из других Энди приходили на ум только прививки от бешенства для животных. Ерунда какая-то. Либо она еще не оправилась от шока, либо окончательно утратила связь с реальностью. Последнее вероятнее всего: одно то, что он стоит у нее на кухне, представлялось фантастикой. И еще большей фантастикой – когда он приближался к ней. Он полностью овладел ее вниманием, притягивая его к себе, как магнит железную стружку, не позволяя распыляться ни на что другое.

– П-прививки? – Энди все еще заикалась и стучала зубами – озноб не проходил.

– Для выезда из страны.

Энди почувствовала себя последней дурой. Она, конечно, знала, что у него много «работы» за границей, а умные люди, собираясь в страны «третьего мира», делают себе все необходимые прививки. Она опять почувствовала себя дурой – теперь уже потому, что думала о такой ерунде, как прививки. Дело в том, что она никак не могла осмыслить всю грандиозность произошедших в ее жизни перемен, ее мозг ухватывал только мелочи.

Ее взгляд медленно перемещался по его высокой фигуре, широким мускулистым плечам. Короткие рукава темно-зеленой рубашки поло открывали жилистые, сильные руки, но она и не глядя знала, насколько они крепки. Его внешний вид был безупречен: заправленная с брюки рубашка, на тонкой талии узкий черный ремень. На черных брюках идеальные стрелки, а ботинки на мягкой подошве, несмотря на дождь, чисты. Энди пожирала взглядом его густые темные волосы, по-прежнему коротко остриженные, уже проступившую на подбородке щетину. Нахлынувшие воспоминания отозвались болью и одновременно принесли облегчение.

Энди хорошо помнила запах его кожи, будто, просыпаясь по утрам, видела на подушке рядом с собой его темноволосую голову. Она помнила тембр его голоса, низкий, с хрипотцой. Помнила вкус его мягких, нежных губ. Она жутко боялась его… но даже имени его не знала, даже это он не пожелал ей открыть, поэтому она лучше умрет, но ни за что его больше об этом не спросит. Нет сомнений: он разбил ей сердце. Прежде всего поэтому она боится его, не только потому, что он хладнокровный убийца.

Но все же она должна знать его имя. Пусть ей будет хуже, но она обязана сделать еще одну попытку. И если он ей не назовет его и в этот раз, что ж, она оставит эту глупую погоню за невозможным. От своих чувств не убежишь, но можно отказаться от напрасных надежд, вынуждающих ее сейчас пялиться на него, как подросток на рок-звезду.

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – послышался ее слабый, прерывистый шепот.

Он бросил на нее короткий взгляд, затем оторвал от рулона у мойки бумажное полотенце и стал вытирать руку.