Он не ангел - Ховард Линда. Страница 60

– Бывало такое, что он исчезал куда-то один, без своих людей? – вступил в разговор Джексон.

– Мне, во всяком случае, об этом не известно. Хотя он вполне мог уехать со своими телохранителями, а потом оставить их где-нибудь. Но повторяю: при мне такого не было. Его охрана вне дома организована очень тщательно. Что касается этого, Рафаэль параноик. Ему кажется, что улицы кишат врагами, которые только и думают, как бы его укокошить. Поэтому он постоянно окружен броней из чужих тел.

На Энди один за другим посыпались вопросы. Агенты интересовались самыми, казалось бы, незначительными подробностями. В течение нескольких часов Энди с готовностью рассказывала все, что только удавалось вспомнить. Тем не менее этих сведений было мало, чтобы завести на Рафаэля дело, и Энди уже начала отчаиваться. Именно этого она и боялась. Боялась, что придется прибегнуть к решительным мерам.

– Есть один вариант, – наконец сказала она, когда агенты, судя по всему, тоже приуныли: упавший с неба шанс поймать Салинаса оказался пустышкой. – Обвинения в суде на этом не построишь. Но ведь для всех нас главное – прикрыть его бизнес, изолировать его от общества, не так ли? Если он увидит меня, то сойдет с ума. Я же мертва. Уезжая, я… захватила с собой кое-что важное для него. – Да, Энди не кривя душой могла признать, что два миллиона долларов для Рафаэля не мелочь. Но не менее ощутимо для него нанесенное его самолюбию оскорбление – она отвергла его любовь. – Он, конечно же, попытается убить меня. Это можно как-то использовать?

– Ничего не выйдет, – тихо сказал Джексон, когда Дреа Руссо ушла – совсем другая и все та же. – Даже если нам удастся использовать гражданское лицо в качестве приманки, чего начальство нам никогда не разрешит, попытка убийства не такое преступление, за которое можно посадить больше, чем на год. При этом он вообще может избежать тюрьмы.

– Знаю, – устало проговорил Коттон. – Знаю. Никак не получается поймать гада, даже с ее помощью. Не дай Бог, он ее еще пристрелит, выставь мы ее в качестве наживки. Никогда себе этого не прощу.

Энди заехала в закусочную пообедать, но от расстройства ей кусок не шел в горло. Почему-то она надеялась, что, приехав быстренько расправиться с Рафаэлем, она либо предаст его в руки властей, либо все сложится так, что его убьют. Она все рисовала себе в воображении какую-то грандиозную, заканчивавшуюся смертью Рафаэля перестрелку, которая оживит скучную сводку итоговых новостей. Сейчас, находясь в Нью-Йорке, Энди не могла логически объяснить, каким образом именно такой сценарий родился у нее в голове. Это было не похоже на возникавшее у нее время от времени внезапное озарение, когда она предсказывала кому-то будущее. Правда, своего будущего она никогда не знала.

Ее грандиозный план, если это можно назвать планом, оказался недостаточно проработан. И сейчас, в Нью-Йорке, Энди почувствовала себя дурой – надо же было так промахнуться. Это так на нее не похоже. Энди горестно покачала головой. Ведь она совсем не героиня, а пошла на такое большое дело, даже не подумав, как воплотит его. Да что с ней такое?

Как не хочется умирать… разве что ее смерть станет способом разделаться с Салинасом.

Невидящим взглядом Энди уставилась в окно, за которым тянулись бесконечные потоки прохожих. Она не боялась смерти – она боялась, что не попадет в тот мир, где обитал Олбан. Она всеми силами старалась стать лучше. Никогда она больше не будет использовать секс и красоту для достижения цели. Но прошло ведь всего восемь месяцев. Восемь месяцев очень мало против пятнадцати лет. Набрала ли она за это время достаточно очков в свою пользу?

Может, ее смерть – ее настоящая смерть – и есть главное испытание. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих». [6] Если для того, чтобы уничтожить Рафаэля, потребуется ее жизнь, она готова. Она найдет в себе силы.

Вот только расставаться с Саймоном ей не хотелось. Начало их знакомства было отвратительно, но то, что происходило между ними сейчас, походило на робкие и тонкие ростки чувства, еще не изведанного ими. И пусть он киллер, пусть не тот человек, который ей нужен, как убеждала себя Энди, довольно уж ей ошибаться в мужчинах, она все равно хотела прижать ладони к его щекам с проступившей щетиной, заглянуть в его темные опаловые глаза и увидеть, как где-то в их глубине, где раньше была только пустота, зарождается и расцветает нежность.

Она мечтала поближе узнать его, а для этого требовалось время. Того, что он рассказал ей о себе в тот день вопросов и ответов в кафе, было мало. Энди хотелось смешить его глупыми анекдотами, завтракать и обедать с ним, хотелось быть рядом, когда он станет превращаться из человека, самостоятельно штопавшего свои раны, в человека, способного принять помощь от других.

Саймон один как перст. Что с ним станется, если она умрет? Изменит ли он свою жизнь или возьмется за старое? Вряд ли она такая необыкновенная, что он никогда не найдет ей замену, никого не сможет полюбить. Но вопрос в том: станет ли он искать ее? Сделает ли такую попытку? Или, наоборот, отгородится от всех еще более прочной стеной? Ответ на этот вопрос Энди знала. Она не забыла, как тогда, в пентхаусе, он решительно и непреклонно отвергал все ее шаги навстречу, даже имя свое назвать отказался. Ему не нужны были и ее поцелуи. Энди помнила, как он застыл в первую минуту, словно собирался оттолкнуть ее. Но все же не сделал этого, ведь в глубине души он жаждал объятий и ласк, и когда он раскрылся ей навстречу, Энди поняла, что никто и никогда не целовал ее так жадно и ненасытно.

Если б она тогда не увидела его у придорожного кафе, если б он не пришел к ней сказать, что ей нечего бояться и если б не поцеловал ее, боль и сожаление при мысли о нем преследовали бы Энди до конца жизни, зато она в преддверии предстоящего дела не тосковала бы по нему так, боясь навсегда потерять его.

Доев суп, Энди вышла на улицу и до гостиницы «Холидей инн», в которой остановилась, доехала на автобусе. Остановка находилась недалеко от отеля – Энди пришлось пройти пешком всего пару небольших кварталов. Она села в скрипучий лифт и поднялась на свой этаж. В конце коридора виднелась тележка горничной, а из открытого номера доносилось гудение пылесоса.

Вставив в замок карточку, Энди открыла дверь и застыла на месте.

– Не кричи. – Перед ней стоял Саймон с каким-то таинственным выражением лица.

Крик застрял у нее в горле. Саймон, притянув ее к себе, тут же захлопнул и запер на ключ дверь и вдобавок навесил на нее цепочку.

– Что ты здесь делаешь? – недовольно прорычал он.

– Я как раз собиралась задать этот вопрос тебе. Это мой номер, – ответила Энди и, с трудом сглотнув, бросила сумку на пол и обвила Саймона за шею. Слезы обожгли глаза и уже были готовы пролиться, но Энди вовремя сдержалась. Ведь она только что думала о нем, в другом случае не отреагировала бы на его неожиданное появление так бурно. Но, услышав его голос и ощутив мускулистую твердь его тела, Энди не могла скрыть своей радости и охватившей ее неистовой страсти. Как знать, может, ей скоро суждено умереть. И ей хотелось, перед тем как покинуть этот мир, еще раз насладиться близостью с Саймоном. Приподнявшись на цыпочки, Энди прижалась губами к его губам и, снова ощутив вкус и мягкость его губ, застонала от удовольствия.

На этот раз все было не так, как в пентхаусе, когда он колебался, прежде чем ответить на ее поцелуй. Саймон обнял Энди и, развернув, подхватил на руки и понес мимо ванной в глубь номера…

…где располагалась кровать.

Прервав поцелуй, он стащил с кровати и бросил на пол покрывало.

Его поцелуи были такими же горячими и жадными, как прежде. Он уложил на кровать Энди и накрыл ее своим телом, прижав к кровати, а Энди обвила его ногами и сползла чуть вниз, чтобы приблизить свое лоно к его бедрам. Саймон приподнялся, чтобы сиять с себя куртку, хотя его восставший член все равно касался ее тела.