Поговори со мной (СИ) - Флёри Юлия. Страница 21

 И в этот момент весь был напряжён, словно его жизнь решается. А я... ну, не скажу ведь, что о нём мечтала, а даже если и скажу, он всё равно не поверит.

 – Не твоё дело.

 Буркнула и взгляд опустила.

 – На меня смотри! – Было приказано и я как всегда послушалась. Чётко усвоила, что когда он такой, лучше не шутить. – У тебя ведь нет постоянного мужчины?

 – Кого?

 – Мужчины, парня, любовника. Какая разница? Нет или есть?

 – Нет.

 Он немного успокоился и выдохнул с облегчением.

 – Хорошо. Просто... хочу сразу предупредить...

 – Я не знаю за кого ты меня принимаешь, но одного партнёра мне вполне достаточно. – Перебила я, с обидой в голосе.

 – Отлично. На этом и решили. Поцелуй меня.

 – Что?

 Кажется своими переспрашиваниями я заведу Марата в могилу, так горестно он вздохнул тогда, сам ко мне наклонился и немного поласкал губами мои губы. Именно поласкал, хотя я не была уверена, что он так умеет. Слишком жёсткий снаружи, ощетинившийся, как ёжик, но стоит его приласкать, как он становится ручным. И на поцелуй я ответила, только вот он, как только это почувствовал, тут же посмотрел на меня, как на проигравшую. Ёжик, блин!

 Не прошло и десяти минут, которые мы заполнили исключительно изучением друг друга, как Марат снова возбудился и снова был готов на подвиги. В общем-то изучал он меня, а я подставлялась под его взгляд и под его руки. Сначала тяжёлая рука опустилась на бедро, погладила кожу на нём, потом поползла вверх, задевая грудь, теребя сосок, язык в это время неспешно дразнил губы. Я не знала теперь отвечать мне или только принимать его ласку как милость, но хотела её. И его взгляда, и его прикосновений. И хотела, чтобы он моё желание почувствовал, а Марат вместо этого снова всунул мне в руки презерватив, предлагая потрудиться.

 На это раз он решил не церемониться и поставил меня в коленно-локтевую. Провёл широкой ладонью по спине, надавил на шею, прижимая голову к матрацу, потёрся пахом о ягодицы и вошёл резко, но мой вскрик утонул в простынях. В этот раз о нежности не было и речи, он брал, он имел, он вёл себя так, как тогда в кабинете. Нагло, смело, похотливо. Так и удерживал мою шею, периодически прижимая, не давая воздуху поступать в лёгкие. Почему-то такое обращение стало для меня унизительным. Точнее не почему-то, я не то имела в виду. Кажется, совсем недавно, буквально вчера вечером я не знала, за что смогу отказаться от желания его приручить? Теперь знаю и больше этого не хочу. И его не хочу, и его прикосновения мне противны. Еле дождалась когда кончит, о моём возбуждении никто не вспомнил. Ни Марат, так как наслаждался своей манией величия, ни я сама, так как просто хотела поскорее сбежать из ненавистного дома. Не помню насколько долго это длилось, но затекли все мышцы, а глаза были влажные, словно я плакала, но слёз не было, точно помню. Что тогда – ответить не могла.

 Отдышавшись, Марат не сразу позволил мне подняться, так и сидел сзади, опираясь на свои пятки, дышал, поглаживал мои ягодицы, бёдра, спину. Его не интересовала моя нездоровая, болезненная дрожь от затёкших мышц. И его взгляд я стерпела молча, дождалась финального шлепка и брошенного на ходу «Отдыхай». Он уже шёл в душ.

 Кое-как подобравшись, я повернулась на бок, прижимая колени к себе, все силы уходили на то, чтобы не заплакать, не показать, что он выиграл, не дать ударить себя ещё больнее.

 Марат вернулся минут через двадцать. Свежий, бодрый, с взъерошенными мокрыми волосами. С протяжным стоном рухнул рядом со мной на постель, повернулся ко мне лицом и улыбнулся, так, будто и не было до этого ничего. Расслабленная блуждающая улыбка на его лице не спала даже когда он посмотрел мне в глаза. Был собой доволен.

 – Можешь идти в душ и на сегодня свободна. – Соизволил уведомить он меня. – Полотенце на полке, ты увидишь.

 Не говоря ему ни слова, сорвалась и убежала. Смыть с себя весь груз первой ночи. Мылась, тёрла себя мочалкой, стирая кожу, до красноты, до боли и жжения. Вышла из кабинки и поняла, что не взяла с собой одежды, а значит не избежать его самодовольной ухмылки. Сцепив зубы, вернулась в спальню, прикрываясь полотенцем. Собрала бельё у кровати, сняла с вешалки платье и хотела вернуться в ванную комнату, как Марат остановил.

 – Одевайся здесь. – Услышала со спины и замерла, не желая поворачиваться, почему-то казалось, что так он обо мне забудет. Наивная дурочка. – Ты меня слышала?!

 С силой отшвырнув полотенце в сторону, я натянула трусики, бюстгальтер, вспомнила о разорванных чулках, но это едва ли могло меня сейчас остановить. Натянула платье, не взирая на то, что оно выглядело немного смятым, на босые ступни обула туфли. Наконец, повернулась и посмотрела ему в глаза.

 – Я вызову тебе машину.

 – Я доберусь на такси.

 Сказала, а он и ухом не повёл, уже своему водителю звонил. Договорившись, одарил меня взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Меня от него передёрнуло, а для Марата это как спусковой крючок, как сигнал к действию. Подскочил ко мне, волосы в кулак собрал, грубо врываясь в рот, толкая язык в самую глотку. Ненавижу!

 – Раздевайся. – Вымолвил задыхаясь, и не обратил внимание на мои выпученные глаза. 

 Кое-как вырвавшись на секунду, отступила на шаг, только не в ту сторону, к кровати двигалась, а не к лестнице.

 – Марат, ты сказал, что я могу идти.

 – Я передумал.

 – Я не передумала. Дай пройти. – Выставила руки перед собой, не позволяя приблизиться.

 – Смелая? – Хмыкнул он и попытался поймать.

 Откуда взялось столько прыти и, действительно, смелости, я и сама удивляюсь, только мне удалось не просто сбежать от него на втором этаже, но даже спуститься по лестнице. Уже в гостиной он дёрнул меня сзади на себя, а я забрыкалась, начала пинаться и сопротивляться, я больше не могла выдержать его присутствия рядом. Чувствовала, что он сильнее, что он выигрывает, скручивает и заламывает мои руки до боли. Из последних сил рванулась и так неудачно, вырываясь, за его лицо схватилась, хотела оттолкнуться, а получилось наоборот, и его шипение заглушила оглушительная пощёчина, которая заставила меня упасть на пол. Слёзы брызнули из глаз самопроизвольно, одним мощным толчком, так, словно долго-долго копились, а теперь выплеснулись. Я не плакала и не рыдала, только вода лилась из глаз.

 – Твою мать!

 Марат меня тут же за предплечья поднял и на диван швырнул, начал руки заламывать, я вяло отбивалась, пока он пытался лицо в свою сторону повернуть.

 – Да убери ты, дай посмотрю! – Крикнул на меня, за подбородок удерживая.

 Привкус крови заставил меня поморщиться и напугал ещё сильнее, а Марат провёл большим пальцем по трещине на губе, растирая её. Щека горела, губа ныла, а его внимание убивало морально. Тут же он оставил меня одну, метнулся на кухню, а вернулся со свёртком.

 – Приложи, это холод. – Пояснил, а я не отреагировала, не могла ладонь свою от щеки оторвать.

 – Дай сюда! – Одёрнул мою руку, сам приложил завёрнутый в полотенце лёд и только тогда отступил. – Держи, иначе будет хуже.

 Я отвернулась, не могла видеть его. А он молча наблюдал со стороны.

 Через несколько минут подошёл снова, лёд отобрал, повертел подбородок, сидя напротив на журнальном столике, поворачивая лицо к свету.

 – Синяк будет. – Пояснил, разглядывая, выжидательно в глаза посмотрел, а мне нечего ему сказать, смотрю в ответ и молчу.

– Тебе завтра на работу?

Я кивнула.

 – Чёрт!

 Хлопнул себя по бедру, отошёл в прихожую, а когда вернулся, держал в руке телефон.

  Моя щека от холода онемела и пока боль не чувствовалась, только жжение от разбитой губы и всё та же кровь. Ещё раз осмотрев щёку придирчивым взглядом, Марат отвернулся, набрал номер, тут же изменился в лице и заулыбался, искоса поглядывая на меня, при этом щурясь.

 – Привет, не спишь? – Обратился он к неизвестному и засмеялся, услышав ответ. – Нет, по делу. Нет, не как всегда. Михалыч, нужно выписать больничный. Да, дня на три, не больше. Марина Максимовна Соловьёва. Да. – Моё имя он выговорил едва ли не по буквам, лучезарная улыбка при этом исчезла, её сменила серьёзная мина. – Место работы вышлю по электронке, только так, чтобы с сегодняшнего числа. Да. Понял, буду должен. Что? Нет, не познакомлю, не заслужил. – Он откровенно говоря заржал, забыв о моём существовании. – Всё. До завтра. Буду ждать.