Братья по крови - Робертс Нора. Страница 25

— Как я могу смеяться, если у меня самого был фонарик «Люк Скайуокер»? [15]

— Хорошо. Внизу обнаружилась паутина, кучи мышиного помета, мертвые насекомые и цементный пол. И вдруг цемент исчез, а на земляном полу я увидела яму — могилу. Рядом с ней лопата с черной ручкой. Женщина подошла к могиле, снова посмотрела на меня и улеглась, как обычно ложатся в ванну с ароматической пеной. А я снова оказалась на цементном полу.

— И что вы сделали?

— Угадайте.

— Боюсь, дунули оттуда со всех ног, вместе с «Леа».

— Опять в точку. Пулей вылетела из подвала. Рассказала друзьям, но они не поверили. Думали, я просто пытаюсь их напугать. Я больше никому не рассказывала, потому что если бы родители узнали о нашей вылазке, то заперли бы нас, и выйти на улицу мы смогли бы только после вмешательства социальной службы. Но когда тот дом снесли и стали разбивать цементный пол, то нашли женщину. Она лежала там с тридцатых годов. Жена владельца дома, утверждавшего, что она сбежала. К тому времени хозяин тоже умер, и его уже нельзя было спросить, как и почему он это сделал. Но я знала. Время от времени, пока не нашли кости женщины, мне снилось ее убийство, и я знала, как это случилось. Я никому не сказала, потому что очень боялась. Но после того случая всегда рассказываю о своих находках, подтверждающих или разоблачительных. Возможно, отчасти ради Мэри Байнс — так звали ту женщину. А отчасти потому, что мне уже не двенадцать и никто не может меня запереть.

Кэл долго молчал.

— А вы всегда видите прошлое?

— То ли вижу, то ли чувствую, то ли это мое воображение. Его у меня не меньше, чем мужества. Но я научилась доверять своим чувствам и руководствоваться ими.

Кэл остановился и взмахнул рукой.

— Здесь тропинки пересекаются. Мы пришли оттуда и свернули к озеру. Руки у нас были заняты. Моя мама собрала корзинку для пикника, думая, что мы разобьем лагерь на семейной ферме Фокса. А еще приемник, продукты, купленные Фоксом на рынке, и рюкзаки, набитые вещами, без которых, как нам казалось, мы не сможем обойтись. Девятилетние мальчишки. Дети, почти не знающие страха. Все изменилось еще до того, как мы снова вышли из леса. Кэл снова зашагал по лесу, но Куин схватила его за руку.

— Дерево кровоточит или в этой части света такая смола?

Он оглянулся. Из коры старого дуба сочилась кровь, стекая на сырую землю у основания ствола.

— Да, такое время от времени случается. Отпугивает туристов.

— Неудивительно. — Куин посмотрела на Лэмпа, который протрусил мимо дерева, едва повернув голову. — А собака почему не реагирует?

— Привыкла.

Куин стала обходить дерево, стараясь держаться от него подальше, затем остановилась.

— Постойте, постойте. То самое место. Именно здесь я видела на тропе оленя. Точно.

— Он вызвал его с помощью магии. Невинного и чистого.

Куин хотела задать вопрос, но, взглянув в лицо Кэлу, прикусила язык. Его глаза потемнели, щеки стали бледными.

— Кровь нужна для связи. Кровь оленя, его кровь, кровь темного существа. Он скорбел, когда вонзал клинок в шею животного и жизнь оленя переливалась в его руки и в чашу.

Почувствовав головокружение, Кэл остановился. Его тошнило.

— Погодите секунду, мне нужно перевести дух.

— Не волнуйтесь. — Куин поспешно сняла рюкзак и достала бутылку с водой. — Хлебните.

От прикосновения ее руки, вложившей в ладонь Кэла бутылку, дурнота почти прошла.

— Я видел, чувствовал. Мне часто приходилось проходить мимо этого дерева, даже когда оно кровоточило, но такое со мной впервые.

— Сегодня нас двое. Может, в этом все дело?

Кэл медленно глотал воду. Не просто двое. Ведь он много раз был здесь с Фоксом и Гейджем. Куин. Причина именно в ней.

— Олень был жертвой.

— Я знаю. Девовео. Он произнес это по-латыни. Кровавая жертва. Хотя для магии ее не требуется. Он должен был переступить черту, соприкоснуться со злом, чтобы исполнить задуманное. Это был Дент? Или кто-то задолго до него?

— Не знаю.

Куин заметила, что щеки Кэла вновь порозовели, а ее собственный пульс вновь пришел в норму.

— Вы видите прошлое?

— Фрагменты, отрывки — вроде отдельных кадров. Но не всю картину. А когда возвращаюсь к реальности, мне становится дурно. Если попытаться увидеть больше, будет еще хуже.

— Тогда не стоит. Идти можете?

— Да, да. — Его еще немного подташнивало, но головокружение прошло. — Скоро уже пруд Эстер.

— Знаю. Пока мы туда не пришли, я вам его опишу. Наяву я его никогда не видела, но позапрошлой ночью, во сне, стояла там на берегу. Пруд зарос рогозом и травой. Он в стороне от тропинки, и к нему нужно продираться через колючие кусты. Была ночь, и вода казалась черной, непрозрачной. Форма у него не круглая и не овальная. Больше похоже на раздувшийся месяц. Много камней. От крупных булыжников до гальки. Девушка набивала камнями — величиной с ладонь и помельче — карманы, которые отвисли от тяжести. Волосы у нее были короткие, словно обрезанные, а глаза горели безумным огнем.

— По свидетельству очевидцев, тело не осталось на дне.

— Я читала, — кивнула Куин. — Девушку нашли плавающей на поверхности пруда, который затем получил ее имя. Это было самоубийство, и похоронили ее не на церковном кладбище. Я перерыла кучу документов, но не нашла ни как их упоминаний о том, что случилось с ее маленькой дочерью.

Перед тем как надеть рюкзак, Куин достала пакетик с «туристической смесью» орехов и сухофруктов, открыла и протянула Кэлу. Он покачал головой.

— Здесь достаточно коры и веток, если начну умирать от голода.

— Зря отказываетесь. А что вам дала с собой мать в тот день?

— Сэндвичи с сыром и ветчиной, сваренные вкрутую яйца, дольки яблок, морковь и сельдерей, овсяное печенье, лимонад. — Воспоминания вызвали у него улыбку. — Сладкие пирожки «Поп-тарт» и пакетики овсяной каши на завтрак.

— Высший пилотаж — в смысле материнской заботы.

— Да, этого у нее не отнимешь.

— После какого по счету свидания меня познакомят с родителями?

Кэл задумался.

— Они приглашали меня на ужин. Если хотите, можете составить компанию.

— Домашняя еда? Конечно. А как мама ко всему этому относится?

— Им приходится тяжело, очень тяжело. Но они всегда меня поддерживали.

— Вы счастливый человек.

Кэл сошел с тропы, обогнул заросли ежевики и пошел по узкой, почти незаметной тропинке. Лэмп бежал впереди, как будто знал, куда они направляются. При первом проблеске воды по спине пробежал холодок. Как всегда.

Птицы не умолкали, а Лэмп — скорее случайно, чем намеренно — спугнул зайца, который перебежал через тропинку и скрылся в зарослях. Солнечные лучи пробивались сквозь голые ветви деревьев и освещали укрытую опавшими листьями землю, отражались от коричневой воды пруда Эстер.

— Днем он выглядит иначе, — заметила Куин. — Не таким зловещим. Но только безрассудство юности и неимоверная жара могут заставить искупаться в нем.

— Именно так все и было. Фокс прыгнул первым. Мы и раньше тайком купались в пруду, но мне это никогда не нравилось. Неизвестно, что плавает там, в глубине. Я всегда боялся призрака и представлял, как холодная рука Эстер хватает меня за ногу и тянет под воду. Так и произошло.

Брови Куин взметнулись вверх, но Кэл молчал. Куин присела на камень.

— Я слушаю.

— Мы с Фоксом баловались. Я плавал лучше, но он был хитрее. Гейдж едва держался на воде, и мы его не трогали. Я подумал, что это опять Фокс, но на дно меня тянула она. Я увидел ее, когда оказался под водой. Остриженная, как в вашем сне. Помню ее струящиеся волосы. Эстэр не была похожа на призрак. Просто женщина. Девочка, — поправил себя Кэл. — Потом, став старше, я понял, что она была еще девочкой. — Я с трудом выбрался на берег и заставил Фокса и Гейджа выйти из воды. Они ничего не видели.

— Но поверили.

— Мы же друзья.

— Вы потом здесь купались?