Ты меня просто убиваешь - Макалистер Кейти. Страница 57

— Ненормальные?

Я расправила платье с алыми цветами, затем, набравшись храбрости, взглянула Дрейку в глаза:

— А как ты еще назовешь людей, которые подобным образом реагируют на обнаружение мертвого тела?

Во взгляде его, ласкавшем мое тело, догорали остатки драконьего пламени.

— Я назову это судьбой. Наше воссоединение было неизбежно.

Я продолжала возиться с измятым платьем.

— Ну, я бы назвала это по-другому, но, поскольку это не делает нам чести, я лучше оставлю свои слова при себе.

Дрейк, усмехнувшись, взглянул на рубашку, которую я сорвала с него. К счастью, не хватало всего пары пуговиц.

— Я так понимаю, что ты меня любишь.

Я уставилась на него, в наигранном изумлении выпучив глаза:

— Да ни одной минуты, дракончик!

Он, приподняв черную как смоль бровь, потянулся за галстуком. Меня передернуло, когда я заметила на его спине отметины от своих ногтей.

— Ты говорила, что занимаешься сексом только с мужчинами, которых любишь. В последнем сне ты мне отказала. Из чего я делаю вывод, что сейчас ты в меня влюблена.

Я покраснела, поправляя бюстгальтер, который сбился, когда Дрейк искал золото.

— То, что произошло несколько минут назад, — исключение из правил. Это была чисто физиологическая реакция на стресс после обнаружения тела Пердиты. Жизнеутверждающие действия перед лицом смерти, и все такое. Уверена, у психиатров есть для этого соответствующее название.

Дрейк надел рубашку.

— У меня тоже есть — это называется «влечение». Это не имеет никакого отношения к Пердите и связано с узами, которые нас объединяют.

Я отвернулась, будучи не в силах видеть это многозначительное, полное мужского самодовольства выражение в его глазах.

— Ой! Какого черта! — Я прикоснулась к ключице в том месте, где он поцеловал меня. Именно туда он впился зубами в моем первом эротическом сне. Дотрагиваться было очень больно. Я попыталась разглядеть, что там такое, но не смогла и с яростью уставилась на Дрейка, заправлявшего рубашку в брюки. — Что ты со мной сделал, укусил, что ли? Ты что, в придачу ко всему еще и вампир?

Он застегнул ремень, бросив на меня взгляд, который отнюдь не был предназначен для того, чтобы погасить еще тлевший во мне огонь.

— Мы стали супругами. Это не укус, это мой знак.

— Знак? — недоверчиво переспросила я, озираясь в поисках зеркала. Зеркало у Венецианца нашлось в верхнем ящике письменного стола. — Ты поставил на мне клеймо, как на белье, которое сдаешь в прачечную? Как на корове из своего стада? Такой это знак? Боже, это действительно знак! Ой! Больно!

Дрейк забрал у меня зеркало и осторожно прикоснулся к ожогу на моей правой ключице. Ожог имел форму треугольника с вогнутыми сторонами, окруженного волнистой линией, и очень напоминал хвост дракона с моего акваманила.

— Он заживет.

Я оттолкнула его:

— И это все, что ты можешь мне сказать? «Заживет»? У меня на шее здоровенный засос в виде драконьего хвоста, от которого, наверное, шрам останется, а ты мне говоришь «заживет»? Спасибо тебе преогромное, Дрейк. Если ты не возражаешь, мне кажется, что сейчас настала пора вернуться в комнату через коридор отсюда; наверное, все уже удивляются, чем мы тут занимаемся.

— Никто не удивляется, — возразил Дрейк с высокомерной гримасой; у меня даже руки зачесались, так захотелось мне выбить из него эту спесь.

Я бросилась вон, и он едва успел удержать меня, чтобы я не врезалась в Иштвана и одного из людей Фиата, стоявших в коридоре. Иштван ухмыльнулся было, но отвернулся под моим свирепым взглядом. Человек Фиата открыто скалил зубы. У него за спиной, в кабинете Пердиты, я заметила Офелию с коробкой носовых платочков; Фиат и Ринальдо опускали тело Пердиты на простыню, разостланную на письменном столе.

Дрейк прорычал мне в ухо:

— Эшлинг, мне этого очень не хочется, но нам надо поговорить.

Я вырвала у него руку.

— То, что между нами сейчас произошло, ничего не меняет, дракон. Ничего! Никаких разговоров не будет, — громко произнесла я, развернулась и решительным шагом вышла из кабинета Венецианца. Затем подошла к Офелии и обняла ее. — С тобой все в порядке?

В глазах ее еще блестели слезы, подбородок дрожал, но она кивнула. Потом подергала меня за рукав, и в глазах ее я увидела невыразимую боль.

— Прошу тебя, Эшлинг, не дай ему уйти. Нельзя, чтобы он убил кого-то еще.

— Не волнуйся, — ответила я, окидывая Дрейка таким взглядом, над которым он должен был размышлять еще пару дней. — Человек, который убил Пердиту, будет наказан. Клянусь.

— Спасибо, — прошептала Офелия и снова разразилась рыданиями.

Я отвела ее к креслу и усадила, чтобы она смогла выплакаться.

— Мы, конечно, не будем сообщать об этом в полицию, — сказал Фиат, когда Ринальдо накрывал простыней тело Пердиты. — Обо всем позаботятся члены 1'аи-dela.

— Договорились, — ответил Дрейк.

— Нет, не договорились, — возразила я и подошла к двум драконам, с подозрением смотревшим друг на друга. — Нельзя скрывать убийство от полиции — они должны узнать об этом. Мне нужен только один день, завтра я получу доказательства и смогу предъявить обвинение убийце Пердиты, Венецианца и несчастной мадам Довиль. После этого мы свяжемся с полицией и все им расскажем. — Я потрогала ожог на шее. — То есть не совсем все.

Фиат, проследив за моей рукой, замер и прищурился:

— Ты сейчас занималась с ним любовью?

Я сжала руки в кулаки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сбить его с ног. Я существо мирное, но последние несколько дней способны были и из святого сделать грешника.

— По-моему, тебя не весь клуб услышал. Может, пойдешь возьмешь микрофон, тогда весь Мир иной сможет ознакомиться с подробностями моей личной жизни.

Губы Фиата дрогнули. На лице Дрейка появилось скучающее выражение.

— Ты меня неправильно поняла, — сказал Фиат. — Меня удивило не то, что ты ушла в соседнюю комнату, чтобы поразвлечься с Дрейком, — драконы обычно спариваются со своими супругами, когда их одолевают сильные эмоции. Удивляет меня то, что этого не произошло раньше. Если бы я знал, что ты еще не стала его супругой, когда была в моей квартире, уж я бы позаботился о том, чтобы ты от меня не ушла.

— Ты была в его квартире? — спросил Дрейк бархатным голосом, в котором слышались раскаты грома. По спине у меня пробежал холодок. — Когда?

— Это не твое дело. Сейчас важно другое: что мы будем делать с телом Пердиты до завтрашнего дня?

Офелия тихо застонала. Один из синих драконов похлопал ее по спине; она уцепилась за его плечи и, рыдая, уткнулась ему в грудь.

— Прости, Офелия, это, конечно, звучит бесчувственно, но сейчас лето, и… э-э-э… в общем, не хочу тебя обидеть, но здесь и правда скоро будет плохо пахнуть, если мы не раздобудем льда или чего-нибудь вроде этого.

Фиат сказал Дрейку несколько слов, которые я не поняла. Дрейк ответил на том же языке. Оба они повернулись ко мне.

— В чем дело? — спросила я, переводя взгляд с одного на другого.

— Мы решили, что твои слова имеют смысл, — заявил Дрейк. Он кивнул, и Пал встал по стойке «смирно». — У меня есть мясной магазин недалеко отсюда, там достаточно большой холодильник. Мы можем перенести тело туда, пусть оно лежит там до тех пор, пока не настанет время передать его полиции.

Пал кивнул и выскользнул из комнаты, на ходу вытаскивая из кармана мобильный.

— Ты владеешь мясным магазином? — удивилась я. — Вообще-то, от мяса далеко до золота и бриллиантов.

Дрейк ухмыльнулся. Колени мои начали было подгибаться, но я твердо приказала себе стоять прямо.

— Я люблю мясо, — объяснил он.

— Неудивительно, что Джиму понравилось у тебя дома. — При воспоминании о моем маленьком лохматом демоне меня пронзила острая боль. Подавив желание последовать примеру Офелии и залить слезами грудь Дрейка, я сконцентрировалась на первоочередных задачах. — Я отвезу Офелию домой.

— Нет, — взвыла она, вытирая нос рубашкой синего дракона. — Ты не можешь! Только не сейчас! Только после того, как ты… — Она бросила на меня многозначительный взгляд, затем кивнула на Дрейка.