Женская сущность - Григ Кристин. Страница 27

Этого еще не хватает. Неужели отчаяние написано у нее на лице? Это последняя капля.

– Нет, все нормально, – быстро проговорила она. – Так, немного устала. – Она взяла свой кейс, открыла и стала укладывать письменные принадлежности. – У меня, кажется, этот грипп, который всех косит.

– Лучше поздно, чем никогда, – с улыбкой сказала итальянка, – хотя в данном случае предпочтительнее – никогда. Надеюсь, ты выздоровеешь до возвращения домой. Или ты планируешь остаться? – Она сказала это как бы между прочим, но в глазах читалось любопытство.

О чем она думает, понять несложно. Все четыре месяца Александр улыбался Ник, а последнее время эти улыбки испарились. Ник это ранило, но она не думала, что и другие заметили это.

Она закрыла кейс.

– Даже не знаю. Сама думаю, что делать дальше.

«Чтоб тебе провалиться, Александр! – пронеслось у нее в голове. – Я тебе никогда этого не прощу».

Однако в чем его можно упрекать? Если он взял над ней такую власть, так это ее слабость. Никогда раньше она не попадала в зависимость от мужчин, у нее были свои правила. И вдруг пасть так низко и пресмыкаться перед человеком, который больше ее не замечает, кроме как в постели, и то последнее время с трудом.

Когда все это случилось? Когда он перестал целовать ее перед сном и в первый миг, когда открывал глаза? Он еще занимается с ней любовью, но уже без прежнего пыла. Она чувствовала, что он отдаляется от нее, и это ее ранило, и она сама начинали отдаляться.

Вначале она была с ним абсолютно раскованной и открытой. Теперь, обнимая его, отвечая на его поцелуй, касаясь его, она вдруг задумывалась: уж не делает ли он все это из чистой любезности, отвечая ей только телом, но не сердцем.

Да и что такое сердце? Часть анатомии, совершенно неуместная в их отношениях.

Ник чувствовала, как в ней поднимается злость. На Александра. На себя. Ей хотелось наброситься на него с кулаками. Только что толку? Ничего не изменится. Он не любит ее. Не любил и не полюбит.

Она встала из-за стола. Перед глазами все поплыло, пол накренился. Она схватилась руками за край стола, чтобы не упасть.

– Мадемуазель, что с вами?

Ник с трудом перевела дыхание.

– Пустяки. – Она подняла голову, сосредоточилась и улыбнулась французу. – А может, и нет. По-моему, у меня грипп.

– Кажется, эпидемия уже кончилась. – Француз прищурился. – Давайте я помогу вам дойти до диванчика в кабинете мистера Татакиса. Там вы сможете прилечь…

– Если мисс Колдер нужна помощь, – раздался голос Александра, – я ей помогу.

«Эту смехотворную фразу, он, кажется, уже слышал, – с горечью подумал Александр, обходя француза и подхватывая Ник. – Почему с этой женщиной он вечно попадает в дурацкое положение?»

– Спасибо за беспокойство, – произнес он почти с вызовом. – Я сам разберусь.

Француз бросил на Ник сочувствующий взгляд.

Ник подождала, когда все выйдут, потом высвободилась из рук Александра и повернула к нему вспыхнувшее лицо.

– Это было очень грубо.

– Что с тобой. Ты заболела?

– У меня грипп, а он хотел помочь.

– Помочь? – хмыкнул Александр. – Этот тип все четыре месяца из кожи вон лез, чтобы затащить тебя в постель.

Ник вытаращила на него глаза. Затем схватила свой кейс и ринулась к выходу.

– Николь! Николь! Вернись. Я не разрешал тебе уходить.

Она не остановилась. Александр выругался и пошел за ней. Он весь кипел от злости. Она его достала. Какое она имеет право так с ним обращаться? То молчит часами. То в дурном настроении. А вчера легла в постель и повернулась к нему спиной.

– Ты что, оглохла? – сердито бросил он, догнав ее. – Ты не слышала, что я сказал?

– Слышала. Но если ты решил, что мы вернулись к твоим фельдфебельским командам, то ты ошибаешься.

– Ты не только глухая, но и сумасшедшая. Что ты несешь?

– Дай мне пройти.

– Дам, только образумься. – Он посмотрел на нее, прищурившись. – С тобой последнее время что-то непонятное творится.

– Это с тобой что-то творится, – парировала она. – И мне все это надоело.

У Александра заходили желваки на скулах.

– Здесь не место выяснять отношения. Давай поговорим без посторонних.

Ей хотелось плакать, но она гордо задрала подбородок.

– Здесь нет посторонних.

– Коридор в офисе моей компании едва ли можно назвать приватным местом. – Он взял ее под руку и с мрачным видом повел на улицу к машине. Сегодня он приехал на «феррари». Он открыл дверцу и подтолкнул ее.

– А повежливей нельзя?

– Да садись ты, черт побери, или хочешь одна шляться по улицам?! Забыла, что случилось в прошлый раз?

– Не забыла. – Слезы подступили к глазам, но Ник скорее бы умерла, чем расплакалась перед ним. Мало того, что он позволяет себе так обращаться с ней, перейдя от безразличия к откровенной враждебности, он ни в грош не ставит ее. – Как я могу забыть, если я сплю и вижу, чтобы всего этого не было?

Александр уставился на нее холодными глазами.

– Садись, – негромко сказал он.

Что ей оставалось делать? Ник высвободилась из его рук и села. До самой вертолетной площадки они не обменялись ни словом.

В доме было непривычно тихо. Петра уехала на долгий уик-энд, а у повара сегодня выходной. Ник совсем забыла об этом, как, впрочем, забыла и о том, с каким нетерпением ждала, когда они останутся совсем одни. Она мечтала, что будет колдовать на кухне, приготовит ему что-нибудь вкусное, сделает яичницу-болтунью с сыром, как сделала как-то ночью. А он будет восторгаться и говорить, что в жизни ничего подобного не ел. Амброзия, скажет он, пища богов, а потом поцелует ее.

А сейчас она много отдала бы, чтобы Петра оказалась здесь, лишь бы нарушить это невыносимое молчание.

Александр снял пиджак и повесил его на спинку стула. Сверху повесил галстук. Затем расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и закатал рукава. Это было что-то новое. Раньше они первым делом шли в душ. Иногда проходил час-другой, прежде чем они отрывались друг от друга.

– Я, пожалуй, чего-нибудь выпью. – Он прошел мимо нее в кабинет. – Виски со льдом? Ты будешь?

– Нет, – отказалась она. – Не хочу.

Александр взял бутылку из бара и плеснул себе в стакан, тут же поняв, что совершает ошибку. Торопиться им некуда. У них есть время для разговора. Надо было налить вина. Пока выбираешь вино, открываешь бутылку, наливаешь, время идет. Можно успокоиться. Разговор? Смешное слово для предстоящего объяснения, после которого он, несомненно, почувствует себя глубоко несчастным.

Александр посмотрел на стакан на свет. Пропади все пропадом, подумал он и выпил содержимое одним глотком. Пусть опалит огнем желудок, все равно ему не растопить льда, сковавшего его последние дни, когда он понял, что Николь наплевать на то, что их время подходит к концу.

Он взял бутылку и плеснул еще. Существует тонкая грань между количеством алкоголя, необходимым мужчине, чтобы взбодрить себя, и тем, чтобы позволить себе взорваться. Он стал вспоминать, как француз обнял Ник за плечи, а она на него смотрела, будто он рыцарь, вызволяющий ее из плена.

Александр поставил стакан, собрался с мыслями и повернулся к женщине, которая делила с ним ложе три месяца. Она стояла в проходе в кабинет и сердито смотрела на него, хотя ему на секунду показалось, что в глазах у нее слезы.

Как же она красива! Красивее, чем всегда. Она как-то неизъяснимо изменилась. Она чуть пополнела, груди стали круглее, живот тоже чуть округлился. Может, просто теперь, когда она отдается ему без былого самозабвения, он видит ее другими глазами.

Последний раз она отвечала на его ласки не так горячо, словно что-то ее удерживало. Это буквально убило его. Она никогда не была скованной в постели и всегда с готовностью отдавалась любым безумствам. Он в жизни не встречал таких женщин. Она могла плакать в опере и смеяться над детскими мультфильмами. Морским раковинам она радовалась так же, как ювелирным украшениям, и целовала его и с нежностью, и со страстью.