Цвет победы - Чиркова Вера Андреевна. Страница 46
И она покорно положила голову на грудь мужу, стараясь, чтобы он не смог рассмотреть лукавой усмешки.
– Варварский обычай… – облегчённо выдохнул Васт, огляделся, секунду подумал и заключил: – Но я не могу сказать, что он мне не понравился.
Проснулась Ярослава по привычке рано и по той же привычке сначала глянула на окно, убедиться, что рассвет уже рисует на нём розовыми пальцами начало нового дня. Удостоверилась, легко зевнула и сладко потянулась.
И сразу обнаружила мужскую руку, по-хозяйски лежавшую поперёк живота. Но возмущаться таким произволом и не подумала, только чуть закусила губу и хихикнула про себя. Ей даже вспоминать особенно не нужно, чем закончилось её обращение к народным обычаям. Не так уж давно и закончилось… но вставать всё равно пора. Костик всегда просыпается рано, жаворонок он.
Слава хорошо помнит, как мечтала выспаться, когда он был совсем маленьким и ещё не умел сам находить себе по утрам занятия. Она в свои редкие выходные даже прятала с вечера в разных местах пакетики с чипсами или книжки, чтобы поспать ещё полчасика, пока сын занят поисками. Наверное, тогда в нём и развился дар быстро находить всё спрятанное… и даже не от него, ухмыльнулась женщина и потянулась в последний раз.
А потом решительно села, собираясь идти умываться. Но мужская рука вдруг крепче прижала её к себе, к ней мгновенно добавилась ещё одна, а потом и всё гибкое, сильное тело анлезийца.
– Славочка… – жарко выдохнул в шею мелодичный голос, – ты куда?
– Умываться и одеваться. Костик же сказал – утром занятия. Ты ведь тоже идёшь?!
– Да… я иду. А вот тебе нужно полежать.
«Ого!» – снова развеселилась Ярослава.
Он и вправду собирается командовать каждым её шагом. Тогда у неё возникает новая задача, как бы потактичнее объяснить новоиспечённому мужу, что покорной она собирается быть только тут, в спальне? Ну и на публике… в местном обществе это, похоже, считается непреложным.
– Вастик… а давай не будем спорить на эту тему? – Слава обвила руками его торс и просительно заглянула в зелёные глаза. – Понимаешь, он ещё очень молод… и совсем недавно начал командовать людьми… моя обязанность, как матери, не подрывать его авторитет, а помогать. А чувствую я себя просто отлично… не забывай, что в своём мире я была врачом… целителем, по-вашему.
– Вот странно… – вглядевшись в её глаза, безнадёжно вздохнул блондин, – ты говоришь правду… и вечером ты тоже не лгала… почему у меня не проходит ощущение, что надо мной подсмеиваются?
– Это неправильное ощущение, – ответила Ярослава твёрдым взглядом, – никто над тобой не смеётся. Или ты думаешь… что всё… ну, всё… было только шуткой?!
– Нет, – он даже задохнулся от воспоминаний и ещё крепче стиснул её в объятиях, – разумеется, нет. Прости… я, наверное, и правда смешон… со своими претензиями… но точно помню… что наши женщины лежат несколько дней…
– Неженки ваши женщины, – фыркнула Слава, решительно выбралась из его рук и направилась в ванную, выслушивать напоминание о неожиданном и досадном подарке переноса было как-то неловко.
Хотя и можно было такое предполагать, судя по зубам и исчезнувшим шрамам.
Танцевальный зал предсказуемо оказался на первом этаже, прямо напротив столовой, в нём уже были распахнуты окна и, зябко поёживаясь, бродили Тина с Таросом и Зайл. Слава с первого взгляда поняла, чем они заняты – расстилают неизвестно где добытые плетёные половички.
Женщина шагнула было к ним, помочь, но сильные руки поймали, заботливо усадили на пристенный диванчик и мягко погладили по голове.
– Посиди, я сам.
Присутствующие, обнаружив их появление, почему-то замерли в тех позах, в каких их застало это событие, и пристально уставились на Славу. А потом дружно перевели взгляды на анлезийца.
«Чего это они?» – в первый момент не сообразила землянка, но, рассмотрев недоверчивое изумление, откровенно расцветшее на лице Тароса, весело захихикала.
Ах же вы, болельщики белобрысые, все ваши тёмные мысли красным маркером и большими буквами написаны на ваших смазливых рожицах! А вот Тина-то с какой стати так радуется?!
Выдать, что ли, нотацию, на тему тактичности и невмешательства в личную жизнь родителей?! Или бесполезно уже?
– Доброе утро. – В дверях стоял Конс, из-под его руки выглядывала черноволосая голова Майки, а сзади всех плелась Юна. – Привет, ма! Как жизнь?
– Спасибо, хорошо, – вежливо ответила Слава и смолкла, ожидая новых вопросов.
Но Конс только смерил её изучающим взглядом, приткнул рядом сонную Майку и пошёл помогать друзьям. Впрочем, помогать там уже было и нечему: пока блондины пялились на неё, Васт очень ловко разложил оставшиеся коврики.
Слава даже залюбовалась упругой походкой, гибким телом и точными, ловкими движениями мужа, в очередной раз похихикав над спорностью общеизвестной поговорки, что можно бесконечно смотреть, как работают другие.
Ничего подобного. Далеко не все работают так, чтобы хотелось сидеть и смотреть, не отводя глаз. По крайней мере ей, Ярославе. А чаще – посмотришь, и начинает закипать в душе тихое раздражение, ну кто так учил человека, неужели не было рядом никого, объяснить или показать, как нужно делать правильно? Хотя с годами она начала подозревать, что некоторые люди все дела делают одинаково неряшливо и безалаберно.
– Вот Шарик, – села радом Юна, и мягкий комок шмыгнул Славе на шею.
Она улыбнулась насторожённой девчонке, приобняла за плечи, прижала к себе. Пусть не думает, что теперь приёмная мать станет любить её меньше. Может, и есть в мире люди, у которых сердца хватает только на кого-то одного, но она вовсе не из их числа. Её сердца хватит на всех, даже на Васта, если она сумеет когда-нибудь полюбить своего нового мужа по-настоящему.
Нет, ей с ним было очень, просто невероятно хорошо… и всё же это не любовь. Кому, как не ей, знать… хотя вспоминать прошлое больше почему-то совершенно не тянет.
– Он тебя не разбудил? – чуть виновато заглянула Ярослава в глаза приёмной дочери.
– Нет… они с Чудиком так хорошо поиграли… потом я их покормила, и мы легли спать. – Юнхиола пристально разглядывала мать. – Ты сегодня такая… красивая.
– Спасибо, – отмахнулась Слава, которую зацепил совсем другой вопрос, – а почему Чудик спит с тобой?
– Стан сказал… чтобы меня охранять, – как-то неуверенно пробормотала девчонка, отводя взгляд.
Ну да, ну да… охранять! Она и сама вчера так сказала, припомнила Ярослава и оглянулась, а где, интересно, сам строгий командир?
И почему он отдаёт Юне на ночь так горячо любимого унса?! А никто вокруг даже не удивляется?
Ох, похоже, она ещё чего-то не знает про своих сыновей… Насколько всё же проще было, когда он был один… Вот только к тому спокойствию она теперь не вернулась бы ни за какие блага.
– Доброе утро. – А вот и старший.
Умыт, подтянут, серьёзен. На мать взглянул только мельком, так же мельком посмотрел на Васта… и вдруг завис. Секунды на две.
Интересно, и что такое он там рассмотрел, встревожилась Слава, переводя взгляд с одного на другого.
– Занимайте свои места, – скомандовал наконец Стан, как-то очень по-мужски, оценивающе, смерив взглядом едва заметно напрягшегося отчима, и одними губами ему улыбнулся.
И Васт сразу расслабился, ответил такой же незаметной улыбкой, но против его воли в ней промелькнуло столько смущённого счастья, что у Ярославы внезапно перехватило дух.
Она торопливо вскочила и почти побежала к ближайшему коврику, зачем-то повторяя про себя дурацкий стишок про бычка, который по совету бабушки бубнила в далёком детстве, когда не засыпалось.
Но думала совсем не о муже и даже не об унсах. Срочно, немедленно заняться изучением своих способностей, и в первую очередь щитов, закрывающих эмоции, праздничной иллюминацией горела в мозгу главная мысль.
Глава 26
Тренировка подходила к концу, Ярославу, как новичка, уже с почётом отправили на скамейку, Майке с Юнхиолой выдали странное оружие, похожее на факел, только вместо огня на конце ветошки алели капли ягодного сока. Чтобы поставить девушек в равные условия, Стан очертил круг и провёл посредине черту. Тот, кто оставлял на белой рубахе противника больше пятен, признавался победителем.