Приглашение на бал - Лукас Дженни. Страница 20

Ни один из его знакомых мужчин не женился бы на любовнице, которая от него забеременела. Они бы выписали ей чек на кругленькую сумму, сделали бы подарок ребенку в день его рождения, после чего исчезли бы из его жизни.

Но Алессандро много лет назад дал себе слово, что все его дети будут знать своего отца. После всех возмутительных поступков его собственного отца и шокирующих откровений матери после его смерти Алессандро принял решение не заниматься сексом до тех пор, пока не встретит женщину, которую полюбит по-настоящему.

Когда он, будучи первокурсником Стэнфордского университета, влюбился в двадцатипятилетнюю официантку, он долго за ней ухаживал, сдерживая свое желание. Однажды Хитер затащила его в свою квартиру и попросила заняться с ней любовью. Она сказала, что ему не нужно предохраняться, потому что она принимает противозачаточные таблетки.

– Ты мне доверяешь, не так ли? – спросила она, пристально глядя на него своими большими глазами.

Секс стал для него наградой за долгое ожидание. Когда Хитер сказала ему, что ждет ребенка, он был на седьмом небе от счастья.

Вскоре после этого умер его отец, и к ним с матерью стали приходить его кредиторы с требованиями вернуть долги. Алессандро был вынужден бросить учебу и устроиться на работу. Он собирался сделать Хитер предложение, чтобы она знала, что он будет заботиться о ней и о ребенке. Что поначалу им придется трудно, но он будет много работать и однажды она заживет как принцесса.

Алессандро купил дешевое кольцо, приготовил сэндвичи и фруктовый салат и пригласил ее в парк на пикник.

Но все пошло не по плану. Когда он произнес торжественную речь, которую репетировал несколько дней, Хитер отложила в сторону недоеденный сэндвич и ничего не сказала. После этого он повел ее в клуб, зная, что она очень любит танцевать. Он пытался доказать ей, что их жизнь может быть полна романтики и веселья даже без денег.

Посередине первой песни Хитер неожиданно остановилась и посмотрела на него глазами полными слез.

– Ты мне нравишься, Алессандро, – прошептала она. – Правда. Ты славный парень. – Она тяжело сглотнула. – Я солгала тебе. Это не твой ребенок.

Он резко отпрянул назад как от удара:

– Как не мой?

Хитер покраснела:

– Ты два месяца красиво за мной ухаживал, как истинный джентльмен. Мне это доставляло удовольствие, но я не могла столько времени обходиться без секса. – Она отвернулась: – В первую ночь, которую мы с тобой провели вместе, я уже знала, что беременна.

У него сдавило горло.

– Но зачем ты спала со мной?

– Я думала, что из тебя получится хороший муж и отец. – Она закусила губу. – Отец моего ребенка женат. Он никогда не женится на мне и не будет помогать мне растить ребенка. Но у него есть собственная фирма в Купертино. Я знаю, что, если скажу ему о своей беременности, он даст мне денег. – Она посмотрела на него и прошептала: – Я не хочу, чтобы мой ребенок рос в бедности. Прости.

С этими словами она повернулась и ушла, оставив его одного на танцполе.

С тех пор Алессандро больше не танцевал и не доверял женщинам, пока не встретил Лилли. Он мог бы не жениться на ней. Она не ждала и не требовала от него ничего. Он был удивлен ее бескорыстностью и разозлен тем, что она так плохо о нем думала. Разумеется, он хотел жениться на матери своего будущего ребенка.

Но он не настоял на том, чтобы сделать тест на отцовство.

Его бросило в дрожь. У него нет ни единого доказательства того, что это его ребенок.

«Нет, Лилли не стала бы мне лгать», – сказал себе Алессандро. Он оскорбил бы ее, если бы потребовал сделать тест на отцовство. До того как он ее соблазнил, она была девственницей. Раз она сказала, что ребенок его, значит, это действительно так.

– Алессандро? Ты все еще здесь?

Повернувшись, он увидел Лилли, прислонившуюся к дверному косяку. При виде ее полной груди, которая, казалось, вот-вот вывалится из корсажа сарафана, в паху у него все напряглось.

– Ты все еще работаешь? – Она подошла к нему, плавно покачивая бедрами. – Неужели ты не знаешь пословицу: «Мешай дело с бездельем – проживешь век с весельем»?

За девять дней их брака его жена-скромница поднаторела в искусстве соблазна.

– Ты обещал присоединиться ко мне на пляже, – сказала она, положив руку ему на плечо.

– Прости, – ответил Алессандро, целуя ее. – У меня возникли некоторые сложности.

Лилли нахмурилась:

– Что случилось?

– Тео Сент-Рафаэль случился.

Его жена резко вдохнула. Она не в курсе его дел, но, похоже, чувствует всю серьезность ситуации.

– Что он сделал?

– Ему мало было украсть у меня сделку с «Джоерией», – пробурчал Алессандро. – Теперь он хочет помешать мне расширить зону моего влияния в Азии. Такое ощущение, что у него ко мне личная неприязнь.

– Наверное, – тихо сказала Лилли. – Я не понимаю, как можно бороться с кем-то за то, что тебе даже не нужно. У тебя его виноградники. Позвони ему и предложи обмен. Заключи с ним перемирие.

– Это шутка? – удивился он. – Я скорее сожгу свое палаццо, чем предложу Тео Сент-Рафаэлю перемирие. – Его взгляд смягчился. – Мне жаль, но нам придется прервать наш медовый месяц.

Она пожала плечами:

– Все в порядке. Я обожаю Сардинию, но, уверена, Рим мне тоже понравится. Я хочу увидеть твое палаццо, познакомиться с твоими друзьями.

Алессандро посерьезнел:

– Лилли, мы уже об этом говорили.

– Ты говорил об этом.

– Ты моя жена. Ты обещала меня слушаться.

Она негодующе уставилась на него:

– Я не…

– Твое место дома, – перебил ее он.

– Мой дом рядом с тобой. Если, конечно, ты меня не стыдишься.

Взяв ее руки в свои, он поочередно их поцеловал.

– Мои друзья не самые добрые и приветливые люди. Сомневаюсь, что они тебе понравятся.

– Ты имеешь в виду, что это я им не понравлюсь.

– Я скоро кого-нибудь за тобой пришлю, – мягко сказал Алессандро, притянув ее к себе. – Обещаю.

В подтверждение своих слов он нежно поцеловал ее в губы. К его изумлению, она отстранилась:

– Нет.

– Неужели ты не понимаешь? Я лишь пытаюсь тебя защитить.

– Я не хочу, чтобы меня защищали. Я хочу быть твоей женой!

– Если тебе надоела Сардиния, я могу отвезти тебя в наш загородный дом в Тоскане. Ты сможешь посмотреть знаменитую флорентийскую живопись, обустроить детскую, научиться печь хлеб…

– Нет! – Она топнула босой ногой по мраморному полу и поморщилась от боли. – Я поеду с тобой в Рим!

– Лилли, пожалуйста…

– Я не боюсь твоих друзей.

Алессандро не ответил, и она дерзко тряхнула головой:

– Что они, по-твоему, будут делать? Бить меня? Втаптывать в грязь?

– Нет, – спокойно ответил он. – Они будут действовать более тонко. Они будут бить по каждому твоему слабому месту, которое обнаружат. Твои манеры, твоя дислексия…

– Хочешь сказать, они заставят меня что-нибудь прочитать им вслух, прежде чем пустить меня в свой круг?

Чувствуя, что начинает терять терпение, Алессандро сделал глубокий вдох:

– Я просто пытаюсь тебя защитить.

– Держа меня в четырех стенах?

Он сложил руки на груди.

– Не надо преувеличивать свои страдания. Большинство женщин мечтали бы оказаться на твоем месте. Кроме того, ты останешься здесь только до тех пор, пока не закончишь брать уроки этикета. Пока не будешь готова к выходу в свет.

– Значит, ты меня стыдишься.

– Не будь смешной!

– Тебе не придется за меня краснеть, – прошептала она, глядя на него с мольбой. – Пожалуйста. Не оставляй меня здесь одну. Я не хочу с тобой разлучаться.

Когда она так на него смотрит, он чувствует себя бессильным.

– Они причинят тебе боль.

– Я сильнее, чем ты думаешь.

– Там будет Оливия.

На мгновение Лилли задумалась, затем вскинула подбородок:

– Мы пригласим ее на чай.

Алессандро недоверчиво фыркнул:

– Это уже перебор.

– Я говорю серьезно, – настаивала она. – Я чувствую себя виноватой перед ней. Она в тебя влюблена. Думала, что ты сделаешь ей предложение, а ты женился на мне. Мы сделали ей больно.