Немного порочный - Бэлоу Мэри. Страница 41

Судя по изумленному выражению лица леди Эффингем, Рэнналф догадался, что в первый раз мать так говорила с дочерью.

Рэнналфу ни до кого не было дела, все его внимание было приковано к Джудит Лоу, которая выглядела совсем неподходяще для роли, которую себе выбрала. Что, если он жестоко ошибся? Вдруг она безнадежно напугана обстановкой и зрителями?

Девушка повернулась к гостям спиной. И, глядя на нее, Рэнналф начал постепенно расслабляться. Она еще не успела повернуться, но он уже видел, как она примеряет на себя тело и душу своей героини, проникается ее мыслями. Он уже был свидетелем такого перевоплощения. А потом Джудит наклонила вперед голову, сняла шляпку и швырнула ее на пол, вынула шпильки из волос и тоже бросила их вниз.

Тетушка шумно выдохнула, и Рэнналф готов был поклясться, что многие мужчины в комнате выпрямились на стульях.

И тут она обернулась.

Джудит Лоу исчезла. Ее свободное платье превратилось в ночную рубашку. Длинные волосы спутались, пока девушка беспокойно ворочалась, пытаясь заснуть и поминутно просыпаясь. Глаза у нее были открыты, но это был странный пустой взгляд лунатика. На лице молодой женщины отражались такой неподдельный ужас и отвращение, что оно утратило всякое сходство с Джудит Лоу.

Она медленно поднесла к лицу трясущиеся руки с растопыренными пальцами, больше походившими на извивающихся змей. Она пыталась отмыть руки, отчаянно вытирая их одну о другую, и тут же снова поднимала их к глазам, пристально рассматривая ладони.

В этой сцене были и другие герои – врач и придворная-дама, – которые наблюдали за действиями леди Макбет и обсуждали их. Правда, сегодня их присутствия не требовалось.

В следующий момент раздался голос девушки.

– «Прочь, проклятое пятно…» – начала она низким безжизненным голосом, который, однако, был прекрасно слышен в дальнем конце комнаты – такая вдруг воцарилась тишина.

Средним пальцем руки она коснулась пятна на ладони потерла, поскребла его, попыталась содрать, причем движения ее с каждым разом становились все более лихорадочными.

– «…прочь, говорю я тебе».

Рэнналф отдался во власть ее волшебного голоса. Стоя возле двери, он ничего не видел и не слышал, кроме нее – леди Макбет, кроме печального, ужасающего, исполненного чувства вины конца тщеславной женщины, которая считала себя достаточно сильной для того, чтобы замыслить убийство и даже привести его в исполнение. Молодая, красивая женщина, сбившаяся с пути истинного, глубоко трагичная фигура, вызывающая в душах зрителей искреннее сожаление, ибо для нее уже слишком поздно повернуть назад и испросить у неба повой мудрости для исправления ошибок прошлого. Одновременно она хочет сказать, что для некоторых из нас, чей грех менее тяжек, еще не рее потеряно, думал Рэнналф.

Наконец леди Макбет услышала стук в дверь ее замка и испугалась возможности быть пойманной с руками, обагренными кровью давным-давно убиенного короля.

– «Идем, идем, идем. Дай руку, – обращалась она к невидимому Макбету, вцепившись мертвой хваткой в его воображаемую руку. – Что свершено, то свершено. Ложись, ложись, в ворота стучат».

Потом она повернулась, и, хотя было сделано всего несколько шагов по комнате, всем показалось, что она бежала довольно долго, охваченная паникой и ужасом. Закончила Джудит, как и в начале, повернувшись к зрителям спиной.

На минуту повисла гробовая тишина, которая взорвалась громкими, искренними, продолжительными аплодисментами. Рэнналф испытал огромное облегчение и неожиданно почувствовал, что готов прослезиться.

Рой– Хилл присвистнул.

Лорд Брейтуэйт вскочил со стула.

– Браво! – вскричал он. – Браво, мисс Лоу!

– Где ты научилась так играть, Джуд? – спросил Брануэлл. – Я и не подозревал, что ты такая потрясающая актриса.

Джудит продолжала стоять на коленях на полу, повернувшись спиной к публике, и быстро закрепляла волосы шпильками, приготовив шляпу. Рэнналф пересек комнату и протянул ей руку.

– Спасибо, мисс Лоу, – проговорил он. – Это было великолепное представление и более чем достойное завершение нашего вечера. Не хотел бы я оказаться следующим номером!

Она снова стала Джудит Лоу с раскрасневшимся от смущения лицом. Она приняла его руку, но головы не подняла и проскользнула на свое место рядом с миссис Лоу, так ни на кого и не взглянув.

Рэнналф заметил, как пожилая леди вытирает платком покрасневшие глаза. Она ничего не сказала, только схватила внучку за руку и крепко пожала ее.

Рэнналф отошел.

– Но, моя дорогая мисс Лоу, – воскликнула леди Бимиш, – почему вы в столь нежном возрасте прячете под шляпкой такие потрясающие, роскошные волосы?

Глаза Джудит расширились от удивления, что не укрылось от внимательного взгляда Рэнналфа. Он заметил также и то, что в этот момент взгляды всех без исключения джентльменов были прикованы к ней.

– Красивые, мэм? – переспросила она. – О, не думаю. Мой отец называл их волосами дьявольского цвета, а мама говорила, что они напоминают морковку.

Волосы дьявольского цвета! Неужели отец мог сказать такое родной дочери?

– Ну что ж, – улыбнулась бабушка, – я бы сравнила ваши волосы с окрашенным в золото летним закатом, мисс Лоу. Но я, кажется, смущаю вас. Рэнналф…

– Мы слишком задержались, леди Бимиш, – решительно проговорила леди Эффингем, поднявшись с места, – потому что моей племяннице вздумалось продолжить увеселения и сделаться центром внимания. Вы были к ней очень добры, за что я выражаю вам свою глубокую благодарность.

Но теперь нам пора уходить.

Кареты скоро были поданы. Не прошло и получаса, как гости пустились в обратную дорогу, и Рэнналф проводил бабушку в спальню. От внимания внука не укрылось, что леди Бимиш посерела от усталости, хотя, конечно, она не признавалась в этом.

– Все прошло великолепно, – заметила пожилая леди. – Мисс Эффингем особенно эффектно выглядела в розовом.

На ней разве было розовое платье? Он даже не заметил.

– К сожалению, ей недостает светской учтивости, – добавила леди Бимиш. – Конечно, перед ее глазами всегда был пример матери, а леди Эффингем, осмелюсь заметить, склонна к вульгарности. Девушка отчаянно флиртовала во время ужина и потом с каждым джентльменом в поле ее зрения, и все потому, что тебя не было рядом, Рэнналф. Такое поведение не украшает молодую леди, которую я все еще надеюсь увидеть твоей невестой. Она тебе нравится?

– Ей всего восемнадцать лет, бабушка, – ответил лорд, – она еще ребенок. Со временем повзрослеет.

– Надеюсь. – Преодолев последнюю ступеньку лестницы, пожилая леди вздохнула. – У лорда Брейтуэйта комический талант. Он самую обычную историю способен превратить в блестящую комедию, а еще он не боится смеяться над самим собой. Но мисс Лоу! Талант этой девушки заставляет испытывать одновременно смущение и благоговение.

– Да, – согласился Рэнналф.

– Бедная девочка. Она безумно красива и даже не подозревает об этом. Ее отец, должно быть, один из этих вечно серьезных пуритан-моралистов. Как он мог говорить такие ужасные вещи о ее прекрасных волосах?

– Мне кажется, бабушка, – отозвался Рэнналф, – он заметил, как некоторые его прихожане стали определенным образом посматривать на нее, и решил, что в ее внешности есть нечто греховное.

– Глупец! Ужасно быть женщиной, да еще и бедной, не правда ли? И быть вынужденной принимать подаяние от кого-нибудь вроде Луизы Эффингем. К счастью, у мисс Лоу есть бабушка. Гертруда на нее нарадоваться не может.

«Что свершено, то свершено». Эта строчка из монолога леди Макбет вертелась в голове Рэнналфа, когда он проводил бабушку в ее будуар и вернулся к себе в комнату.

Как это верно! Он не мог повернуть время вспять и отправиться один за помощью, случайно наткнувшись на перевернутый экипаж. Он не мог вернуть Джудит девственность. Рэнналф был не в состоянии вычеркнуть из своей жизни тот день и две ночи, когда они болтали, смеялись и любили друг друга и когда он готов был повсюду следовать за ней – на край земли, если потребуется.