Клыки и воспоминания (ЛП) - Лав Кэти. Страница 17

Секунду она смотрела на украшение. Затем кивнула — очень медленно, — он начинал понимать, что Джейн делает так, когда в чем-то не уверена.

Рис улыбнулся и притянул ее к себе, так что она оказалась между его длинных ног. Джейн смущенно прислонилась к нему, ее напряженная спина оказалась прямо у его груди. Но она не стала отодвигаться.

Они сидели так какое-то время, молча смотря в огонь. Его переполняло счастье. И он знал, что этот момент особенный, такое нечасто с ним случалось, счастье очень долго ускользало от него.

Но почему? Ему стоило бы быть счастливым: у него прекрасная семья, у него есть все, что только должно быть у очень богатого человека. Почему же он вдруг решил, что прошлое не всегда было безоблачным?

Рис сделал глубокий вдох, пытаясь понять свои расплывчатые мысли, когда его ноздри защекотал ее чистый, цветочный аромат.

Он не смог сдержаться и зарылся носом в ее мягкие волосы. Его руки крепче сжали ее талию, и он отметил про себя, что она осталась абсолютно расслабленной.

Его туманные воспоминания вдруг перестали иметь значение. В эту минуту Рис чувствовал себя счастливым, и он поклялся себе, что Джейн тоже узнает, что такое счастье.

Он в этом убедится — не будь он пятым виконтом Ротмером.

Глава 8

Джейн лежала в постели, держа перед собой кулон, и зачарованно наблюдала, как он переливается в свете лампы. Камень посередине был размером с серебряный доллар, овальный, с множеством граней, казалось, он впитывает свет золотистыми глубинами. Топаз окружали квадратные алмазы, сверкающие как звезды.

Она боялась даже подумать о том, сколько в кулоне карат или сколько он может стоить. И она не сомневалась, что камни настоящие. Джейн расстроенно покачала головой. Не стоило брать его, даже понарошку. Это украшение предназначалось другой, а не женщине, которую Рис едва знал.

Зачем она приняла его? Она ведь могла отказаться. Могла убедить его, что еще слишком рано. Да в чем угодно. Но она взяла его и надела. И на какое-то мгновение притворилась, что это изысканное украшение в самом деле предназначалось ей. Не потому что кулон явно был дорогим или красивым, а потому что он вызывал в ней такое ощущение, словно ее место действительно здесь — рядом с ним.

Она перекатилась по кровати и положила кулон на ночной столик, цепочка золотой лужицей окружила подвеску.

Подложив ладони под щеку, она продолжала разглядывать подарок.

Как это ни печально, сегодня было лучшее рождество в ее жизни. И о чем это говорит?

Она прикрыла глаза, и на нее нахлынули воспоминания о Мэне. Рождество в полуразвалившемся, мрачном старом доме, отец, слишком погрязший в мире фантазий, чтобы уделять дочери внимание, которое было так ей необходимо. Одиночество.

Ее, как обычно, охватило чувство вины. Отец делал все, что в его силах. Может, просто она ждала слишком многого.

Джейн открыла глаза и снова посмотрела на кулон. Нужно думать об этой ночи, как о просто хорошо проведенном времени. Подарок, снег и огонь в камине. Это было так здорово. И поцелуй Риса. Очень здорово.

Она потерла губы костяшкой указательного пальца. Нежную кожу начало покалывать от одного лишь воспоминания о поцелуе. Его прикосновения были такими чудесными — идеальными. И пока он обнимал ее, ей даже в голову не приходило, что не следовало отвечать на его поцелуй. Когда он прикасался к ней, все было правильным, все внезапно начинало иметь смысл.

Ночь была волшебной, и такой она ее и запомнит — даже когда они оба вернутся в реальный мир.

Она снова устало закрыла глаза. Кто знает, может, все это просто сон, и завтра она проснется в Мэне. Одна.

Джейн вздрогнула, открыла глаза и попыталась понять, где находится. Она в квартире Риса, в красивой сине-белой комнате. Но сейчас комната больше не казалась ни уютной, ни безопасной. Здесь чувствовалось чье-то присутствие, жуткое и зловещее.

Она лежала, не двигаясь, едва дыша, укрывшись до подбородка, и прислушивалась. В комнате было тихо; даже шум города не нарушал тишину. Но ей не нужно было слышать то, что здесь находилось. Она могла чувствовать это. Воздух стал пронизывающе сырым и касался кожи, словно холодные, липкие ладони, даже под толстыми покрывалами. Она подавила дрожь, оставаясь абсолютно неподвижной.

Ощущение никуда не делось. Наоборот, стало сильнее. Что-то влажно-липкое коснулось лодыжек и скользнуло вверх по ногам. Обвилось вокруг рук, вдавливая ее в матрас, не давая пошевелиться.

Джейн посмотрела на часы. Шесть тридцать утра. Комнату все еще слабо освещал ночник, стоящий на столике, скоро встанет солнце. Она знала, что это глупо, но сейчас ей было все равно. Джейн чувствовала, что здесь кто-то есть. Кто-то или что-то, и это что-то плохое. Она поняла, что надо бежать. Давление усилилось, Джейн начала задыхаться.

Собравшись с духом, она задержала дыхание и спрыгнула с постели — мимо возвышения, сразу на пол — словно ребенок, испугавшийся монстра под кроватью, но ей было плевать. Она просто знала, что нужно срочно выбраться отсюда.

Джейн промчалась мимо двери Себастьяна, хотя его комната была ближе. Ее единственной мыслью было добраться до Риса.

Она не стала стучать, просто распахнула дверь и забежала внутрь. Только захлопнув дверь, она поняла, что осталась в абсолютной темноте. Слегка приоткрыв ее, чтобы впустить свет из коридора, Джейн бросилась в ванную, включила свет, вернулась к двери и снова закрыла. На этот раз на замок.

Она посмотрела на кровать, где на спине лежал Рис, одеяла укрывали его от талии, оставляя открытой грудь. Глаза его все еще были закрыты.

Как можно спать, когда она тут носится, хлопая дверьми?

Джейн подошла к постели и дотронулась до его плеча, удивившись прохладе его кожи.

— Рис, — прошептала она.

Когда он не пошевелился, она повторила его имя громче.

Нет ответа. Запаниковав, она пихнула его в бок, чуть не прокричав его имя. Что если зло, которое она почувствовала в своей комнате, сперва добралось до Риса? Он не двигался, и в тусклом свете Джейн не могла понять, дышит ли он.

Когда она уже собиралась бежать проверить Себастьяна, ресницы Риса дрогнули.

— О слава богу, — воскликнула она и обвила его руками, насколько только позволяло его положение.

Вяло, словно еще толком не проснувшись, он поднял руки и обнял ее в ответ.

— Джейн… что случилось?

Она отстранилась.

— В моей комнате кто-то есть.

Рис нахмурился, на его лице отразилась растерянность.

— Что?

По его тяжелым векам Джейн поняла, что он кажется растерянным скорее от усталости, чем от ее слов. Поэтому она медленно повторила:

— В моей комнате кто-то есть.

— Ты видела кого-то?

— Нет… но я знала, что он там.

Рис кивнул, хотя она была почти уверена, что он ей не поверил. Он похлопал по постели.

— Ложись.

Она остановилась в нерешительности, потом обошла кровать и забралась под покрывала. Повернувшись к Рису, она поняла, что он уже снова заснул. Он опять был абсолютно неподвижен.

Она перевернулась на бок и посмотрела на запертую дверь. Холодное, противное ощущение исчезло. Все казалось таким нормальным, но она ни за что не вернется в коридор. Или в свою комнату.

Джейн передернуло, и она сильнее завернулась в покрывало. Может, это был просто дурной сон. Или она перенервничала из-за того, что случилось с тем парнем из бара. Или даже из-за ограбления. Но сейчас это неважно, потому что она останется здесь — даже если утром Рис решит, что она трусиха.

Кристиан появился в заброшенном здании, которое сделал своим временным убежищем, как раз когда на горизонте появились первые лучи солнца.

Он упал на матрас, который положил посреди зала — там, куда не доставали смертоносные лучи.

Его одолевала усталость — для таких, как он, это было нормально, особенно в ясные солнечные дни.