Повелитель песков - Кендрик Шэрон. Страница 22

– И что? Наступит конец света, если слуги застанут тебя?

– Именно так. Но что важнее – наступит конец твоей репутации. А я этого не хочу.

– А если я скажу тебе, что мне плевать на репутацию?

– Это неправильно. – Именно ее слова заставили его наконец встать и начать в спешке одеваться. – Твоя фамилия очень уважаема в моей стране, и я не хочу, чтобы что-то менялось, Франческа. А если поползут слухи о том, что ты спишь со мной, произойдет именно это.

– Как скажешь. – Она зевнула, и он наклонился, чтобы прикрыть ее одеялом.

– Теперь поспи еще немного. Увидимся позже.

Фрэнки так и сделала.

Библиотека оказалась удивительно спокойным местом для работы. Каждый раз она погружалась в атмосферу безмятежности и уединенности, усаживаясь за стол, украшенный свежесрезанными розами, у завешенного плотными шторами окна.

Каждое утро на столике у окна, выходящего на дворцовый сад, ее ждал поднос с завтраком: мятный чай, блюдце с глазированными апельсинами и корзинка со всевозможной сладкой выпечкой, которую жители Хаярзаха предпочитали на завтрак.

Фрэнки немного поела и направилась к рабочему столу, затем открыла коробку, которой было не менее ста лет. Она уже не удивлялась постоянному присутствию изысканных вещей с длинной историей: дворец был полон подобных антикварных ценностей. Но ее все еще не покидало странное чувство удивления от того, что она так быстро привыкла к столь рафинированному окружению. Вместо того чтобы чувствовать себя отшельницей в пустынном королевстве, где все чужое, она очень быстро приняла новый экзотический мир, словно родилась в Хаярзахе.

Целыми днями она была предоставлена самой себе, а вечера они проводили с Захидом, когда он возвращался к ужину. После еды они иногда играли в карты, как в старые добрые времена. Только теперь он больше не поддавался, и ей приходилось проявлять немало смекалки, чтобы оказать ему достойный отпор.

Иногда Захиду приходилось уезжать вечером на светские мероприятия. Тогда Фрэнки сворачивалась калачиком на вышитом золотистой нитью диване и читала книги об истории Хаярзаха.

– Ты не скучаешь, проводя вечера в одиночестве? – спросил он однажды, появляясь в дверях ее комнаты в серебристой шелковой мантии.

Конечно, она скучала, но не собиралась в этом признаваться, понимая, что жалобы не приведут ни к чему хорошему. Он не мог появиться в обществе в компании иностранки.

– Вовсе нет. Я привыкла быть предоставленной самой себе.

Она увидела, как он удовлетворенно кивнул.

Но длинные хаярзахские ночи всегда принадлежали им двоим. Когда луна поднималась высоко в небо, усыпанное миллионами ярких звезд, он приходил к ней и заставлял ее стонать от наслаждения в наполненной восточными ароматами темноте. С бешено стучащим в предвкушении встречи с ним сердцем, она лежала, обнаженная, в кровати на тонких простынях из египетского шелка и ждала, когда наконец раздастся шуршание его мантии по каменному полу. Он покрывал страстными жадными поцелуями ее жаждущее ласки тело, порой они занимались любовью всю ночь, до полного изнеможения. И он всегда уходил на рассвете, когда мягкий персиковый свет первых лучей солнца проникал в ее комнату.

Фрэнки засыпала и, проснувшись позже, с трудом возвращалась к действительности, пытаясь понять, была ли прошлая ночь реальностью, или ей приснился эротический сон.

Ее спасали дневники, которые стали для нее законным основанием для пребывания во дворце и помогали ей ненадолго перестать думать о том, что станет с ней, когда их роман подойдет к концу. Каждый раз она испытывала все новые головокружительные ощущения во время секса с Захидом. В то же время она понимала, что с ней происходит нечто более волнующее, затрагивающее самые глубинные струны ее души. Она влюбилась в сурового короля. Нежные дружеские чувства, которые она когда-то питала к нему, преобразовались в глубокую всепоглощающую страсть.

– Послушай, я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и мечтала, – услышала она насмешливый голос.

– Иногда я не могу остановиться, – попыталась защититься она.

– О чем ты думаешь?

«О том, как ты прижимаешь меня к себе, когда погружаешься в меня. О том, как целуешь, когда все закончено. О том, как сильно я желаю остаться здесь, рядом с тобой, навсегда».

– О дневниках твоего отца. Это нечто потрясающее! Эти записи – больше чем автобиография, ты так не думаешь? Гораздо более личная информация.

– Словно подсматриваешь в замочную скважину за чужой жизнью, чужими мыслями, правда?

– Да, именно так. – Теперь она понимала, почему Захид не хотел никому показывать записи. – Сейчас я многое вижу по-другому, лучше понимаю, как тяжело вам всем было пройти через войну. – Она слегка замешкалась, не зная, стоит ли поднимать тему, которая долгие годы оставалась для них запретной. – И еще болезнь твоей мамы…

Захид заметно напрягся. Ему следовало понимать, что, поручая ей работу над дневниками его отца, он должен быть готов к тому, что для нее откроется та часть его жизни, которая всегда была сокрыта от посторонних глаз. Для сильного, уверенного в себе мужчины, привыкшего повелевать, подобная обнаженность перед женщиной была недопустима. Но речь шла о Франческе, которую он знал с самого рождения, с ней он мог говорить о чем угодно, не задумываясь о последствиях.

– Да, было нелегко. Отцу приходилось буквально разрываться на части, – признался он. – Он ухаживал за больной женой и одновременно помогал брату восстанавливать страну, разрушенную войной. У него почти не оставалось времени на сыновей, которые постоянно требовали внимания. Поэтому большую часть юности мы провели в частном пансионе в Англии, получив возможность попробовать на вкус другой стиль жизни. Хуже всего досталось Тарику, который был младше и почти не общался с матерью.

– Наверное, вы все были потрясены, когда погиб дядя.

– Потрясены – не то слово, – ответил Захид. – Ужаснее всего было то, что вместе с ним погиб и его сын – законный наследник престола. Им не должны были позволять путешествовать вместе. Но так сложились обстоятельства, что доступен был всего лишь один самолет, а вылет откладывать было нельзя. Судьба решила все за них.

– Мне очень жаль, – сказала Фрэнки.

Он пробежал взглядом по ее щекам цвета нежной розы, затем по глазам цвета бездонного пустынного неба. Вспомнил о том, как каждую ночь его тело нежно обвивали ее теплые руки и как дрожало в предвкушении наслаждения ее юное тело. Подумал о том, как сильно он желает, чтобы их роман никогда не закончился.

Но это было нечестно: нечестно по отношению к ней и к его народу. В отличие от своего брата Тарика, он не был азартным человеком, но ему не составило труда подсчитать стопроцентную вероятность того, что, если они и дальше будут оставаться любовниками, об их связи станет известно.

Им следовало серьезно поговорить. Но не в постели, где все мысли из его головы улетучивались от прикосновения к ее прелестному телу. И не в стенах дворца, где слуги могли прочитать страсть в движениях их тел, даже не понимая их слов. Ему следовало сказать Франческе те слова, которые она заслужила услышать.

– Сегодня у меня почти ничего не запланировано, кроме работы с документами. Но ее я могу отложить, поэтому собираюсь приказать собрать для нас корзинку с ланчем, чтобы поесть на природе. Где-нибудь в укромном тихом месте. Что скажешь, Франческа?

Сердце Фрэнки бешено заколотилось.

– С огромным удовольствием.

– Отлично. Мы будем одни.

– Хочешь сказать… даже без телохранителей? – удивленно заметила она.

– Они будут держаться в стороне. Пойду все организую.

После полудня они ехали в джипе Захида по ровной пустынной дороге. Шейх сообщил ей, что они направляются к восточному плоскогорью. Когда-то отец сказал Фрэнки, что это одно из самых красивых и спокойных мест на земле, где возможно по-настоящему почувствовать умиротворение. Но умиротворению не было места в беспокойном хороводе эмоций, испытываемых ею.