Канун Рождества в Пятничной гавани - Клейпас Лиза. Страница 23

— Вы очень милы.

— Ничего подобного.

— Это так.

Она импульсивно сделала шаг вперёд и, привстав на цыпочки, обняла его так, как до этого обнимала Сэма.

Марк обхватил её руками. Наконец-то он узнал, что значит чувствовать тело Мэгги, прижавшееся к нему, её груди, бёдра, ноги, её голову у себя на груди. Они простояли так какое-то время, затем начали одновременно выпускать друг друга из объятий. Но вдруг на короткое, как удар сердца, мгновение они замерли, а затем совершенно естественным движением, таким же неизбежным, как морской прилив, снова обнялись, прижавшись друг к другу ещё более тесно и пылко. Марк, стремясь каждой клеточкой своего тела вжаться в неё, зарылся лицом в её волосы и глубоко вдохнул запах Мэгги.

Её лицо прижималось к его шее, тёплое дыхание нежно щекотало его кожу, пробуждая дремлющие инстинкты и заставляя его испытывать непреодолимую тягу к ней, которая шокировала Марка своей неистовостью. Он вслепую потянулся к источнику тепла, к её мягким губам. И позволил себе поцеловать её.

Мэгги дрожала, прижимаясь к нему, словно ища защиту от холода. Марк слегка прижался губами к впадинке, расположенной под её ухом, вдыхая аромат и теплоту её тела. Желание сделало его неуклюжим, он провёл раскрытыми губами вдоль шеи Мэгги вниз к воротнику свитера, а затем обратно. Кожа на её шее напряглась под его губами, когда Мэгги судорожно вздохнула. Не почувствовав сопротивления, он впился в её губы глубоким жадным поцелуем. Марк исследовал её, пробовал на вкус, позволив своим ощущениям разгореться в нечто дикое и неуправляемое.

Она сначала колебалась, неуверенно проводя губами вверх по его лицу, словно спрашивая о чём-то. Её стройное гибкое тело осторожно касалось его. Чувствуя неуверенность Мэгги, он опустил руки на её бедра и притянул поближе к себе. Потом Марк снова нашёл её рот и целовал до тех пор, пока она не начала тихонько постанывать от удовольствия, а её пальцы не зарылись в его волосы.

Но в следующее мгновение она начала отталкивать его. Слово «нет» повисло между ними, такое тихое, что он не был уверен, произнесла ли она его вслух.

Марк, сделав над собой усилие, отпустил её, но при этом острое чувство утраты пронзило все его тело.

Мэгги отшатнулась назад и прислонилась к машине. Вид у неё был такой ошеломлённый, что Марк нашёл бы это забавным, если бы не был так возбуждён. Он сделал несколько глубоких, хриплых от страсти вздохов, пытаясь успокоить своё истерзанное желанием тело и сдерживая порыв снова обнять её.

Первой заговорила Мэгги:

— Мне не следовало бы … этого не должно было… — она замолчала и в отчаянии затрясла головой. — О, Боже!

Марк пытался казаться спокойным.

— Вы заедете завтра утром?

— Я не знаю. Да. Возможно.

— Мэгги …

— Нет. Не сейчас. Я не могу …

В её голосе было напряжение, словно она пыталась бороться со слезами. Она села в автомобиль и завела мотор.

Она выехала на шоссе и уехала прочь, так и не взглянув на него и оставив Марка стоять на подъездной дорожке.

Глава 10

Негодующий звон будильника прервал её сон. Начав с мерного попискивания, он увеличивал частоту и громкость до тех пор, пока не превратил издаваемый шум в серию истерических воплей, которые и выгнали Мэгги из постели. Застонав, она, покачиваясь, добрела до часов, стоявших на комоде, и выключила их. Мэгги специально ставила будильник подальше от кровати, со временем определив, что, когда часы находятся на ночном столике, она способна, всё ещё пребывая во сне, неоднократно нажимать кнопку отбоя.

Раздался скребущийся звук когтей, и дверь в спальню приоткрылась, пропуская массивную, с резко выдающейся нижней челюстью квадратную морду Рэнфилда. Казалось, её выражение провозглашало «Та-да!», словно вид наполовину лысого, тяжело сопящего, с ущербным прикусом бульдога был самым лучшим способом начать чей-то день. Лишённые волос участки были результатом экземы, которую помогали уменьшить антибиотики и специальная диета. Однако отрастить шерсть лечение не помогало. Плохой экстерьер придавал ему во время ходьбы или бега неуклюжий вид, словно пёс, неуклюже переваливаясь, двигался по диагонали.

— Доброе утро, чудик, — поздоровалась Мэгги, наклонившись, чтобы приласкать собаку. — Что за ночка выдалась.

Прерывистый сон, метания в постели, яркие видения.

И тут она вспомнила, почему не смогла отдохнуть.

У Мэгги вырвался стон, а рука замерла на брыластой голове Рэнфилда.

То, как Марк целовал её… то, как она ответила…

И выбора нет, она должна сегодня встретиться с ним. Если откажется, то он может прийти к неверным выводам. Единственный выход — отправиться на виноградник Рейншедоу и держать себя так, словно ничего не случилось. Она будет вести себя весело и беспечно.

С трудом волоча ноги, Мэгги направилась в ванную своего односпального бунгало [45], умылась и вытерлась. Уже прижав полотенце к глазам, она почувствовала неожиданное жжение слёз. Только на один момент она позволила себе оживить в памяти тот поцелуй. Прошло столько времени с тех пор, как она отдавалась страсти, крепко и уверенно сжимала мужское тело. А Марк оказался таким сильным, таким тёплым, не удивительно, что она поддалась искушению. Как сделала бы и любая другая женщина.

Некоторые чувства были знакомы, а некоторые — абсолютно новы. Она даже не могла вспомнить, ощущала ли когда-нибудь такое чистое, беспримесное вожделение, удивительный жар, который казался предательством… и источником опасности. Это был маленький звоночек женщине, которая за всю свою жизнь пережила немалое количество потрясений. Нет, дикая, сумасшедшая, болезненно затрагивающая сердце связь не для неё… больше никакой боли, никаких потерь… то, что ей нужно — это мир и покой.

Да и вообще, что толку гадать. У Мэгги были все причины полагать, что Марк продолжит свои отношения с Шелби. А она сама была мимолётным развлечением, коротким флиртом. Зачем Марку связываться с Мэгги, с её жизненным багажом, если она и сама не хотела бы с ним разбираться. Прошлая ночь ничего для него не значила.

И каким-то образом она должна убедить себя, что и для неё самой прошлая ночь ничего не значила.

Отложив полотенце, Мэгги взглянула на Рэнфилда, который сопел и фыркал возле неё.

— Я женщина, умудрённая опытом, — обратилась к нему она. — И я могу справиться с возникшей ситуацией. Мы поедем туда, и я оставлю тебя на день. А ты должен постараться вести себя подобающим образом настолько, насколько только возможно.

Надев джинсовую юбку, ботинки на низком каблуке и удобную куртку, Мэгги нанесла лёгкий макияж. Розоватые румяна, тушь, светлый губной блеск и корректор помогли смягчить ущерб, нанесённый бессонной ночью. Не слишком ли ярко?.. Не покажется ли Марку, что она пытается привлечь его внимание? При мысли о собственной глупости она закатила глаза и покачала головой.

Рэнфилд, обожавший путешествовать, был вне себя от радости, когда Мэгги подняла его и усадила в «Себринг» [46]. Он вытянулся, чтобы высунуть голову в окно машины, но Мэгги крепко держала его за поводок, опасаясь, что её перевешивающий в передней части компаньон случайно вывалится из авто.

Стоял ясный и прохладный день, бледно-голубое небо подёрнулось тоненькой пенкой облаков. Чувствуя, как с приближением к винограднику усиливается её нервозность, Мэгги сделала глубокий, проясняющий голову вдох, а затем ещё один, повторяя процесс, пока не стала сопеть так же, как и Рэнфилд.

Среди виноградных кустов, с которых был уже собран урожай, показались фигуры Сэма и его работников. Они занимались ежегодной обрезкой, формируя кроны перед тем, как подготовить виноградник к зимовке… Доехав до дома, Мэгги остановила машину и посмотрела на Рэнфилда.

— Мы должны вести себя свободно и уверенно, — обратилась она к нему. — Плёвое дело.