Богиня по крови - Каст Филис Кристина. Страница 9

Пэт кивнула, бросив последний взгляд на тело Рианнон.

— Трудно поверить, что это не Шаннон.

— Не она, — решительно произнес Ричард. — Наша дочь здорова. Она живет в своем мире.

Ребенок забеспокоился, и внимание Пэт тут же переключилось на него. Тихонько воркуя, она поспешила к кабине грузовика.

Ричард подождал, пока женщины не скрылись в доме, унося с собой сумки с приданым и младенца, потом повернулся к старику-индейцу:

— Я не повезу ее в город. Это дело не касается никто, кроме нас.

— Хорошо, что современный мир больше ее не затрагивает. — Джон Мирный Орел неторопливо кивнул. — Она принадлежит к другому времени и месту.

— Я бы хотел похоронить ее у пруда под ивами. — Паркер бросил взгляд в сторону темного водоема. — Эти деревья всегда казались мне печальными.

— Теперь получится, будто они оплакивают ее.

Ричард что-то пробурчал, потом спросил:

— Поможете?

— Конечно. — Они вместе направились к сараю за инструментом. — Что вы расскажете Морриган о ее матери?

— Правду, — машинально ответил Паркер и через секунду добавил: — Со временем. — Хотя он ни черта не понимал, каким образом это сделает.

Джон Мирный Орел и его дочь уехали почти перед рассветом. Сил у Ричарда не осталось. Он медленно растирал правую руку левой, пытаясь разогнать онемелость, которая всегда ему досаждала, стоило только переусердствовать с работой.

«Наверное, рука так до конца и не восстановится», — подумал он, а затем напомнил себе, что прошло всего пять месяцев с тех пор, как он распорол ее, когда пытался выбраться из проруби в ледяном пруду, куда загнал его злобный Нуада, выполняя угрозу разделаться со всеми, кого любила Шаннон.

Ричарда передернуло. По его коже пробежала дрожь, как у коня, на которого напала мошкара. Он не любил вспоминать тот день.

В тускло освещенной спальне заплакал ребенок. Паркер тихо поднялся, подошел к кровати жены и уставился на извивающийся комочек, лежавший рядом. Они устроили малышку в старой колыбели Шаннон, которую мама Паркер умудрилась достать с чердака.

«Я и забыл, что хранил ее. Боже, она пробыла на том чердаке, должно быть, тридцать с лишним лет».

Ни секунды не колеблясь, Ричард взял Морриган на руки и, неловко похлопывая ее по спинке, поспешил из комнаты, чтобы девочка не разбудила Пэт.

— Ш-ш-ш, — успокаивал он ребенка.

Наверное, она проголодалась. Младенцам всегда хочется есть — это он точно помнил. Вес и запах малышки вызвали еще больше воспоминаний, пока он подогревал бутылочку смеси. Как и раньше, младенец на руках вызывал в нем священный трепет. А ведь Ричард не был религиозным человеком. Ему не хватало времени на удушающее лицемерие официальной церкви. Всю свою жизнь он не переставал удивляться, как это люди столь легко верят, будто бога можно найти в каких-то зданиях и в словах, тысячу раз переведенных и расчлененных. Лично он обрел своего бога — вернее, богиню, как Паркер тут же себя поправил, мысленно рассмеявшись, — на холмистых пастбищах с душистым сеном, в теплом запахе хорошо поработавшей лошади, в верности своих псов.

Когда Ричард думал, что укачивание младенца на руках — это своего рода священнодействие, он имел в виду не церкви или что-то им подобное, а совершенство красоты, чудо природы. Паркер опустился в кресло-качалку, услышал треск в коленях, ощутил тяжесть в спине и плечах. Он вздохнул, но его взгляд, устремленный на младенца, сосущего бутылочку с тихим щенячьим поскуливанием, не был стариковским. Так может смотреть человек, заново увидевший магию жизни, рождения и любви.

— Думаю, мы отлично с тобой поладим, — сказал Ричард маленькой девочке. — Мама Паркер и я давно уже не молоды, зато мы не такие глупые, как желторотые двадцатилетние юнцы. Да и опыт отцовский у меня имеется. Будь здесь Шаннон, она бы тебе подтвердила, что я отлично с ней справлялся.

Вспомнив о дочери, он, как всегда, опечалился. Ему очень ее не хватало. Но сегодня, держа на руках теплого сонного младенца, он не так остро ощущал потерю. Паркер знал, что тоска по Шаннон никогда не пройдет, но, быть может, будет не такой сильной благодаря этому ребенку, так похожему на нее.

Девочка расправилась с бутылочкой. Он переложил ее к плечу, услышал, что она отрыгнула, и хмыкнул.

— Совсем как Шаннон, — сказал Ричард, устроил малышку поудобнее на сгибе локтя и начал укачивать.

Откуда-то из глубины памяти пришли строки детской книжки, которую он много раз читал дочке, когда та была маленькой:

— «Жил некто на свете по имени Доб с почтенной супругой по имени Моб» [1].

Ребенок заморгал и улыбнулся. Тяжесть, давившая на сердце Ричарда с тех пор, как его дочь исчезла из этого мира, внезапно отступила.

Ему пришлось прокашляться и немного поморгать, прежде чем он сумел продолжить историю:

— «Держал он собаку по прозвищу Боб и кошку…»

5

Партолона — Оклахома

Страну грез я люблю больше, чем храм Эпоны, который обожаю, или Тоскану. Кстати, путешествуя по ней, я не просыхала, несмотря на усилия моих учеников за мной присматривать. Не идет ни в какое сравнение даже Ирландия. Там школьники тоже пытались удерживать меня в рамочках нашего образовательного турне — к счастью, безуспешно.

Я умела контролировать свои сны даже до того, как попала в Партолону и стала Избранной Эпоны. Ребенком я считала нормой, когда тебе снится то, что ты хочешь, и даже не подозревала, что в этом есть что-то странное, пока не доучилась до третьего класса. Подружка как-то пожаловалась на страшный сон, приснившийся ей накануне. Я рассмеялась и сказала что-то вроде: «Почему же ты не велела своему сну измениться и показать тебе что-то веселое?» Девочка посмотрела на меня как на полоумную и ответила, что люди не умеют диктовать себе сны. В тот раз я прикусила язык, что для меня весьма нехарактерно, дождалась возвращения домой и расспросила отца. Он объяснил, что обычно люди не отвечают за свои сны. Мол, наверное, мне лучше будет помалкивать о своем умении. Так я и сделала. При этом осознание того факта, что я не такая, как все, не умерило моего наслаждения страной грез.

В Партолоне мой дар усилился благодаря магии. Эпона частенько общалась со своей Избранной через сны. Вообще-то будет вернее сказать, что Возлюбленная Богини обладает способностью астральных перемещений, прозванной жрицами Партолоны магическим сном. Другими словами, спящая душа Избранной, то бишь моя, улетала к черту на кулички по прихоти Эпоны. Конечно, это круто и абсолютно непонятно. Богиня много куда отправляла меня. Я побывала на кровавой битве с фоморианцами, когда мой бестелесный дух спас жизнь мужу, присутствовала при рождении нового жителя Партолоны. Его появление на свет сопровождалось пением и смехом женщин, собравшихся там.

Однако во время моей беременности Эпона свела подобные путешествия к минимуму. Нуада был побежден, Рианнон замурована в дереве, а я вернулась в Партолону, где мне самое место. Поэтому я удивилась, когда мой сон про Хью Джекмана и Брэндона Рута был прерван. Оба в полном облачении своих героев делали мне массаж. Первый растирал ступни, а второй — плечи. При этом они не переставая спорили, кто из них достоин моего персонального внимания в ту ночь. Я склонялась к Брэндону. Как-никак, он супермен. Мой дух неожиданно взмыл вверх и протаранил потолок храма Эпоны. Так легко иногда выскакивала пробка из бутылки с моим любимым красным вином.

— Проклятье! — Я принялась хватать ртом воздух в ночном небе.

Да, я знала, что у меня не было никакого тела, но уж поверьте, мне казалось, будто оно никуда не делось.

— Тьфу, тошнит, голова кружится. Чувствую… — Внезапно я поняла, откуда эта растерянность, и заулыбалась. — Точно знаю, что не беременна!

«А ты ожидала, что по-прежнему будешь чувствовать себя таковой даже после рождения ребенка, Возлюбленная?» Меня окутал серебристый смех Эпоны.