Воссоединенные - Каунди (Конди) Элли. Страница 58

— Не ходят, со времени последнего собрания в Эндстоуне, — кивает Окер. — Мы посылали людей собирать дикие культуры, но они никогда не углублялись в горы, чтобы не сбиться с пути.

Время от времени мы проходим мимо валунов, вдавленных в землю. Окер говорит, что камень указывает верную дорогу. — Я здесь все исходил, — рассказывает Окер. Его голос звучит умиротворенно, задумчиво, но шагает он в быстром темпе. — Были времена, когда пилоты отвозили тебя до ближайшей каменной деревни, а куда ты подашься потом, зависело только от тебя. Я выбрал Эндстоун, так как он находится дальше всех. Они думали, что я не доберусь, поскольку, согласно Обществу мне давно было пора на покой, но я продолжал идти. — Он смеется. — Я пришел сюда точно в день своего Прощального банкета.

— Именно это пытался сделать мой друг, — говорю я Океру. — Он упорно шел, несмотря на мутацию. Он был убежден, что если будет продолжать идти, то не станет неподвижным.

— Откуда у него взялась такая идея? — интересуется Окер.

— Я думаю, это из-за того, что однажды Кассия выжила после синей таблетки. Она приняла одну, но продолжала идти.

Я жду, что он скажет, будто это невозможно, — но вместо этого он произносит: — Может, твои друзья и правы. Иногда случаются странные вещи. — Тут он улыбается. — Кассия — необычное имя. Это растение, чья кора используется в качестве пряности.

— Это имеет какое-то отношение к растению, которое мы ищем сейчас? — спрашиваю я. — Названия похожи.

— Насколько мне известно, нет.

— Она тоже работала над этим списком, — говорю я. — Вам бы стоило взглянуть на него снова, после того как мы закончим с камассией. — Я пока умалчиваю тот факт, что она, а не Окер, должна решать, какое лекарство получит Кай.

Окер замедляет шаг, чтобы сориентироваться. Я мог бы идти быстрее, но он тоже находится в отличной форме, для своего-то возраста. — Камассия должна быть где-то здесь, — говорит он. — Поселенцы приходят сюда собирать урожай. Но всегда оставляют какую-то часть на будущий год, даже если надеются уйти отсюда раньше. — Он сходит с тропы и спускается в посадки.

Я иду за ним. В этих горах растут сосны и другие, не знакомые мне деревья с белой корой и тонкими зелеными листьями. Мне нравится звук шуршащей листвы, когда мы проходим под ветвями.

Окер указывает вниз. — Видишь?

Немного замешкавшись, я все же замечаю их. Слегка увядшие и сухие цветки, но, как он и говорил, фиолетовые.

— Копай здесь, — говорит он. — Только не все подряд, а через один. Нам не нужны цветки, только коренья. Потом обернешь их в ткань и смочишь в ручье. — Окер указывает ка крошечный поток воды, извивающийся в траве, от которой он почти заболотился. — Поторопись, у нас мало времени.

Я встаю на колени и начинаю обкапывать растение. Затем достаю луковицу: она коричневая и грязная, с переплетенными корнями. И вспоминаю о Кассии, о том, как мы вдвоем сажали цветы в тот день в городке, и целовались. Этот поцелуй помогал мне выжить все последующие месяцы.

Я смачиваю ткань в ручье и завертываю в нее луковицы, одну за другой. Я все копаю и копаю, солнце пригревает, и я решаю, что мне начинает нравиться запах земли. Спина уже побаливает, поэтому я встаю и потягиваюсь. Сумка почти полна.

Окер нетерпеливо ждет, когда же я закончу. Он приседает рядом со мной и начинает неуклюже выдергивать растение. Цветки раскачиваются туда-сюда, туда-сюда. Он вытягивает коренья, сминая их своими скрюченными руками, и передает мне. — Оберни их, — просит он. — Сделай это для меня.

Я заворачиваю урожай Окера и заполняю наши сумки доверху.  Когда я уже готов повесить обе сумки на плечо (мне придется нести его сумку, так как она теперь тяжелая), Окер качает головой. — Я сам справлюсь.

Я киваю и передаю ему ношу. — Думаешь, эта камассия сможет исцелить?

— Я считаю, что это очень хороший шанс, — отвечает Окер. — Пойдем.

***

На обратном пути в деревню Океру приходится часто останавливаться и переводить дух. — Забыл поесть утром, — говорит он. Впервые я вижу его выдохнувшимся. Он прислоняется к скале, с гримасой нетерпения на лице, и ждет, когда сердце замедлит свой бег.

— Меня всегда занимал один вопрос, — замечаю я. Окер что-то бормочет себе под нос и не отвечает, но я продолжаю говорить. — Откуда поселенцы знали, еще до возникновения мутаций, что у них иммунитет к чуме?

— Им уже много лет известно о том, что они иммуны, — произносит Окер. — Когда Общество впервые напустило чуму на Врага, один из сбрасывавших вирус пилотов сбежал со своей базы и добрался до ближайшей к Камасу каменной деревни.

С минуту Окер переводит дыхание. — Что этот идиот не осознавал, когда пришел туда, так это то, что он переносчик заразы. Он думал, что чума распространяется только через воду, потому что именно так он отравлял водоемы Врага. Но зараза также передавалась при личных контактах, а он контактировал с врагами и даже оказывал помощь некоторым из них до того, как пришел в деревню.

— А почему он убежал в деревню? — спрашиваю я.

— Потому что он принимал активное участие в судьбе исчезнувших, — объясняет Окер. — И был знаком с деревенскими жителями. А ровно через неделю после того, как он укрылся там, болезнь свалила его. — Окер отталкивается от скалы. — Идем.

Повсюду в ветвях щебечут птицы, а трава вдоль тропы выросла настолько высокой, что цепляется за штанины. — Конечно же, Общество имело в запасе лекарства для всех своих работников, — говорит Окер. — Но, так как этот пилот не вернулся домой, он не получил лекарство. Он ушел в каменные деревни и умер там.

— Умер, потому что у деревенских жителей не было для него лекарства, — уточняю я. — Или потому что они его убили?

Окер строго смотрит на меня. — Они вывели его в лес, снабдив водой и пищей, но уже знали, что он умирает.

— Им пришлось это сделать. Они думали, что он может заразить всю деревню.

Окер кивает. — Когда пилот заболел, он поведал им о чуме и о Враге, и о том, что произошло. Он умолял жителей сходить в Общество и достать лекарство для него. Но к тому времени он уже заразил большую часть деревни. Они решили, что скоро тоже умрут, и что им ни за что не успеть вовремя достать лекарство. И им пришлось сделать то, что было в их силах.

Окер смеется. — Естественно, тогда они еще не подозревали, что у них у всех есть иммунитет.

— Они изгнали еще кого-нибудь? — спрашиваю я.

— Нет, они изолировали якобы зараженных, но ни один человек так и не заболел.

У меня вырывается вздох облегчения.

— Общество, конечно, вовсе не волновало, иммуны они или нет, — продолжает Окер, — ведь у них уже было свое лекарство. Но зато это кое-что значило для деревенских жителей. Они точно знали, что, если Общество вздумает пустить заразу в их воды, никто не умрет. И, по большому счету, они держали все это в тайне. Каким-то образом, Лоцману стало известно об этом, но он ничего не предпринимал до тех пор, пока не произошла мутация.

— И тогда он задумался, нет ли у деревенских жителей иммунитета и к мутациям тоже, — продолжаю я мысль.

— Точно, — кивает Окер. — Он прилетел сюда и начал расспрашивать местных жителей, не желает ли кто-нибудь проверить свой иммунитет, а также посодействовать в поисках лекарства.

— Я знаю, что некоторые добровольно позволили заразить себя мутировавшим вирусом, — говорю я. — Зачем?

— Ради консервов, — с отвращением произносит Окер. — Весь грузовой отсек воздушного корабля был забит ими, и он пообещал, что привезет еще.

— Зачем им консервы? — удивляюсь я. — Местная пища намного вкуснее.

— Для путешествия в Иные земли, — объясняет Окер. — Консервированная пища хранится годами, она идеально подходит для таких походов. Лоцман пообещал, что обеспечит едой всехпутешественников, потребовав взамен лишь нескольких добровольцев для опытов. Людей инфицировали и отправили в другие деревни. Но никто так и не заболел. — Теперь на лице Окера сияет широченная улыбка. — Тебе стоило видеть лицо Лоцмана в тот момент. Он не мог поверить, что есть шанс. Тогда-то он и предложил нам корабли, если мы найдем исцеление от вируса.