Немного волшебства - Бэлоу Мэри. Страница 4

Временами невестка выводила ее из себя. Впрочем, еще до замужества Феба была крайне эгоистичной и бестактной.

Феба считает, что золовке повезло: ни мужа, ни детей. Но знает ли она, что такое пустая, одинокая жизнь? Вряд ли.

Элис с детства дружила с Уэбом и Пирсом. Они были старше ее: Пирс на семь лет, а Уэб – на восемь. Когда ей исполнилось пятнадцать, она поняла, что Уэб ее любит в отличие от Пирса.

Незадолго до того, как ей исполнилось восемнадцать, Уэб попросил у отца Элис ее руки, и она согласилась выйти за него замуж, Уэб ей нравился, хоть и не был красавцем. Его полноватая фигура, тонкие рыжие волосы и круглое лицо не соответствовали классическим канонам мужской внешности. Но он был добрым и веселым.

Будучи реалисткой, она уже в семнадцать лет понимала, что жизнь и мечты – это разные вещи.

Она хотела сделать Уэба счастливым, и, кажется, ей это удалось. Он буквально боготворил ее. Когда он умер, жизнь потеряла для Элис всякий смысл. Целый год она не могла оправиться от такого удара.

Ей вспомнились слова Фебы, что, мол, ей повезло: у нее не осталось детей. Что это – простая забывчивость или жестокость? Наверное, все-таки первое.

Когда-то у нее был Николас. Такой же круглолицый и улыбчивый, как отец, он унаследовал от матери лишь темные волосы и глаза. Впрочем, Феба вполне могла забыть, ведь она никогда не видела племянника. Николасу было около года, когда Уэб нашел его мертвым в колыбельке. Причина смерти так и не была установлена. Сейчас мальчику было бы десять лет. Да, ей повезло, она избавлена от лишних хлопот…

Уэб не хотел, чтобы она снова рожала. Много месяцев он ходил безутешный и не желал опять рисковать, особенно после того, как Харриет Уэстхейвен умерла от родов, а это случилось меньше чем через год.

Пирс был страшно расстроен. Элис и Уэб боялись, что он наложит на себя руки.

Наверное, ей и впрямь надо радоваться, думала Элис, трясясь в карете. У нее есть деньги, и она может наслаждаться жизнью, делая то, что ей хочется.

* * *

На следующее утро к ней пришел гость. Элис оторвалась от сочинения очередного письма и радостно улыбнулась, предвкушая встречу с давним другом.

Но, увидев посетителя, она поняла, что ошиблась. Это был не Пирс Уэстхейвен, а совсем другой человек, впрочем, тоже хорошо ей знакомый.

– Сэр Клейтон! – воскликнула она, протягивая руку. – Вот так сюрприз! Что привело вас в Лондон?

– Необходимость поменять обстановку, миссис Пенхэллоу, – ответил он, поднося ее руку к губам, – и вы, конечно.

Элис натянуто улыбнулась. Какой докучливый джентльмен! Сэр Клейтон Лансинг, давний житель Бата, не давал ей прохода с прошлого лета, когда она приехала в этот городок. Он увивался за ней на всех светских раутах и сопровождал во время походов по магазинам. Она отдавала ему покупки, и он послушно нес их к ней домой.

О Боже!

– Я польщена, сэр. Только не надо лукавить – сейчас апрель, вот-вот начнется светский сезон, поэтому все съезжаются в Лондон. Вы остановились у сестры?

– Да. Надеюсь, мадам, ваши племянники поправляются? Миссис Поттер сообщила мне, что они опасно больны. Я не на шутку расстроился.

– У них корь, – объяснила Элис, – но они уже выздоравливают, спасибо.

Она позвонила горничной и велела принести чай. По счастью, сэр Клейтон педантично соблюдал светские правила и оставался у нее не больше получаса.

Перед уходом, вновь целуя ей руку, он поинтересовался, не сходит ли она с ним в театр.

– Если выберу время, сэр, – с притворным сожалением отозвалась Элис. – По вечерам моя невестка с дочерью развлекаются на балах, а мне приходится присматривать за младшими детьми.

Сэр Клейтон поклонился и вышел, пообещав прислать записку, когда его планы насчет театра станут более определенными.

– С этим мужчиной надо держаться построже, – со смехом посоветовала подруге Андреа Поттер несколько месяцев назад. – Если он тебе надоест, гони его в шею. Такие упрямцы, как сэр Клейтон, не понимают вежливых намеков. Впрочем, может быть, он тебе нравится, Элис? Кстати, он невероятно богат и старше всего на каких-то двадцать лет. Не упусти свой шанс! Элис метнула на насмешницу укоризненный взгляд, но от ответа воздержалась.

Слава Богу, что ее племянники больны корью! Корь – благовидный предлог для отказа. Она не смогла бы прямо сказать «нет» столь респектабельному джентльмену, как сэр Клейтон Лансинг.

* * *

Несколько часов спустя Элис вышла из галантерейного магазина на Оксфорд-стрит, держа в руках перевязанную лентами коробку со шляпкой. У нее редко выпадал случай пройтись по лондонским магазинам. Они с Уэбом не часто приезжали в столицу, несмотря на то, что у ее покойного мужа был собственный дом на Кавендиш-сквер.

Но сегодня выдался ясный апрельский денек, и Элис решила порадовать себя обновками.

– Какая очаровательная улыбка! – вдруг раздался беспечный голос над ее плечом. – Готов поспорить, что ты потратила целое состояние на новую шляпку, которая тебе совсем не нужна. Но ничуть об этом не жалеешь.

– Пирс! – Она обернулась, весело сверкая глазами. – Ты совершенно прав – это довольно глупое приобретение. Вряд ли я осмелюсь носить ее в Бате.

– Тогда носи ее в Лондоне, – предложил он. – Как-нибудь я отвезу тебя в Гайд-парк. Разумеется, мы приедем туда в пять часов – в это время там собираются городские щеголи. Увидев тебя, джентльмены попадают с лошадей, а дамы позеленеют от зависти.

Она засмеялась.

– Ты все такая же ослепительная, несмотря на годы, Элли. Тебе уже тридцать? Или ты только приближаешься к этому опасному рубежу?

– Пирс! – потрясенно воскликнула она.

– Ты хочешь сказать, не по-джентльменски намекать даме, что ей уже не восемнадцать? Но я прав. Давай-ка посчитаем… Тебе было пятнадцать, когда Уэб признался, что страстно любит тебя. Помнится, я даже позавидовал его пылу. В то время ему было двадцать три, следовательно… – Пальцем, затянутым а перчатку, он похлопал себя по подбородку и взглянул на небо. – Да, моя милая Элли. Ты скоро разменяешь четвертый десяток. Но все так же обворожительна, как и в пятнадцать лет.

Он усмехнулся и склонился в изящном поклоне, не обращая внимания на снующих мимо прохожих.

– Пирс! – одернула его Элис.

Он протянул ей руку:

– Разреши, я угощу тебя чаем и пирожными.

– Пирожными? – удивленно переспросила она. – Я позавтракала меньше часа назад.

Он взглянул на ее тонкую талию и выпятил губы.

– Парочка вкусных кремовых пирожных тебе не повредит. Знаешь, у меня просто кружится голова от твоей красоты!

– Вздор! Я ведь еще даже не надела новую шляпку.

Усадив ее за стол в кондитерской, Пирс заказал чай с пирожными.

– Ты сбежала от своей невестки? – спросил он, заговорщически подмигивая. – Значит, больным детям уже не грозит смерть?

– Она им никогда не грозила. Они болели корью, а не оспой. У Фебы выдался свободный день – Аманда одна поехала на бал.

– Бедная Феба! Это так скучно – ухаживать за больными детьми.

– Ты злой.

– Да, – легко согласился он, ничуть не раскаиваясь. – У меня было веселое утро, Элл и. Я рад, что встретил тебя, иначе мне пришлось бы одному хохотать посреди улицы, а это дурной тон.

– Конечно, – согласилась она, хмуро взглянув на принесенное блюдо с пирожными и выбрав самое скромное. Ее приятель развалился в кресле, вытянув длинные ноги под столом. – А ты почему не ешь?

– Не хочу. Мне надо следить за фигурой. В отличие от тебя, дорогая, мне уже давно перевалило за тридцать.

– Негодник! – погрозила пальцем Элис, откусывая пирожное, покрытое розовой глазурью.

– Вчера я получил письмо от женщины, с которой встречался последний раз пятнадцать лет назад.

– Вот как? Надеюсь, твоя история не превратится в неприличный анекдот?

– Разумеется, нет. Она очень респектабельная дама, вдова моего близкого друга по Кембриджу, Маргема. Вернее, лорда Маргема, Бедняга ненавидел свой титул барона. Ему нравилось проводить время в пыльной университетской библиотеке. У него за душой никогда не было ни пенни, зато в свое время появились леди Маргем и ребенок. Я не знал, что он умер. Мы не виделись много лет.