Немного женатый - Бэлоу Мэри. Страница 38

– Что? – спросила она, ее обтянутая пурпуром грудь распирала узкий корсаж. – Что все это значит?

– Я задержала вас? – с холодным спокойствием осведомилась Ева. – Мне очень жаль, но я уже готова, мадам.

– А где же, – настаивала маркиза, – придворное платье, которое мы заказали у мисс Беннинг?

– Но это оно и есть, – с невинным видом сказала Ева. – Если вы приглядитесь, то вы увидите, что оно почти такое же, как мы заказали.

«Почти». К изумлению Эйдана, ему нравилось происходящее. Ева провела всех – герцога, маркизу и лорда. Они недооценили эту деревенскую мышку.

– Оно черное! – с ужасом воскликнула тетя Рочестер, подтверждая то, что было и так очевидно.

– Да, мадам, – согласилась Ева. – Я велела мисс Беннинг сшить платье из черной материи.

– Не сомневаюсь, – произнес Бьюкасл тихим и самым приятным и, следовательно, самым зловещим тоном, – что леди Эйдан объяснит нам, зачем она это сделала.

Ева отняла свою руку у Эйдана. Он понял, что она этовилась к этой минуте. Не зря же она ворочалась и металась всю прошлую ночь. – Капитан Персиваль Моррис, мой брат, – сказала она таким же, как и у Вулфа, тихим голосом, только с едва заметной дрожью, – был так же дорог мне, как ваши братья дороги вам, ваша светлость. Возможно, даже больше – я любила его. Он не останется неоплаканным из-за того, что попросил меня не носить по нему траура, или из-за того, что вы приказали мне не носить черное, поскольку это может иметь нежелательные последствия для вашей семьи. Сегодня, и только сегодня, я почту память своего брата тем, что надену траур на самую, как вы все время уверяли меня, важную церемонию в моей жизни. Сегодня я должна быть представлена королеве и тем самым сделать наш брак вполне респектабельным в глазах общества и семьи Бедвин. И сегодня же я отдам должное своей собственной семье Моррисов.

– Браво! – прошептал Аллин, весело блестя глазами.

Бьюкасл поднес к глазам лорнет и с головы до ног смерил Еву холодным взглядом.

– Будем надеяться, – наконец сказал он, – что из-за вашего желания произнести речь, леди Эйдаи, вы окончательно не опоздаете ко двору. Ее величество не терпит, когда ее заставляют ждать. – Он повернулся и направился в библиотеку.

Леди Рочестер, пылая благородным негодованием, не говоря ни слова, повела их к выходу, и Эйдан снова предложил Еве руку.

Усадить ее в карету, не сломав, обруча или пера и не наступив на ее шлейф, оказалось непросто. Когда Эйдан, проводив карету, вернулся в дом, его семейство уже разошлось. Но двери в библиотеку, как он заметил, были открыты. Значит, Вулф ждал его. Прекрасно! Он пересек холл и решительно вошел, закрыв за собой дверь.

Бьюкасл сидел за столом, но не писал, а только поглаживал гусиное перо.

– Послушай, Вулф, – обратился к нему Эйдан, – я не потерплю, если ты будешь обижать Еву. Она приехала сюда не по своей воле. Ты убедил ее, что ее присутствие необходимо ради моей репутации. Она осталась, потому что не хотела показаться трусихой. Она молча страдала, в то время как наша семейка по каждому ничтожному поводу демонстрировала свое превосходство над дочерью простого углекопа. Ева усердно трудилась, чтобы заполнить пробелы б своем образовании и научиться свободно вращаться в высшем обществе. И все это она делала, поступившись своей личной потребностью отдать дань памяти брата, которого она, бесспорно, очень любила. Да, то, что она делает сегодня, – это ее протест и в то же время выражение ее печали. Я допускаю и такое. Я не стану упрекать ее, каким бы неудачным ни оказалось ее появление при дворе. И я не позволю осуждать ее. Не позволю, Вулф!

Бьюкасл не шевелился, продолжая поглаживать перо.

– Неужели я действительно не люблю ни одного из вас? – сказал он, не отрывая глаз от пера, как будто не слышал ни слова из тирады брата.

– Что? – Эйдан нахмурился.

– Она сказала, что ее брат был дорог ей не меньше, дороги мне мои братья, – сказал Бьюкасл. – Может быть, и больше, потому что она любила его. Разве я не люблю вас, Эйдан? – Он взглянул на брата с непривычной растерянностью. – Или своих сестер?

Если Бьюкасл когда-либо прежде и сомневался в себе, он никогда этого не показывал, во всяком случае после того, как ему исполнилось двенадцать.

– Любил ли я тебя, – спросил Бьюкасл, – когда настоял на том, чтобы купить тебе офицерский патент, хотя ты умолял меня не делать этого? Любил ли я Фрею, когда не позволил ей обручиться с Китом Батлером, который был тогда всего лишь вторым сыном? Люблю ли я Морган, запирая ее в классной комнате до тех пор, пока ей не исполнится восемнадцать, и настаивая на ее выезде в свет в следующем сезоне, хотя она этого не хочет? Да что такое любовь? Я не помню, чтобы я испытывал это чувство. Человек в моем положении не может себе позволить это чувство.

Эйдан чувствовал себя ужасно неловко. В детстве они были близкими друзьями с Бьюкаслом, но уже давно перестали ими быть. Насколько было известно Эйдану, у Бьюкасла не было настоящих друзей. Но они оставались братьями.

– Я думаю, ты всегда поступал так, как, по-твоему, будет лучше для нас, – заметил Эйдан. К несчастью, они не всегда соглашались с ним. Любовь? Он сам мало что знал о любви. Он признавал только долг. Вулф всегда исполнял свой долг.

– Я надеялся, что ты удачно женишься, – сказал Бьюкасл уже более привычным для него тоном.

– У меня неплохой брак, – ответил Эйдан.

– Разве? – посмотрел на него брат. – Ты спишь с нею?

Эйдан жестом остановил его:

– Не твое дело, Вулф.

– Мое. Ты – мой наследник, Эйдан, и поскольку я не собираюсь жениться, я надеялся передать тебе заботу о появлении будущих наследников.

– Если Ева родит ребенка и даже если это будет сын, он будет принадлежать как мне, так и ей. Он станет наследником Рингвуда, как и вторым предполагаемым наследником титула Бькжаслов. Уверен, что она сочтет первое более важным. И воспитывать ребенка будет она, а не ты.

– И не ты? – спросил Вулф, но махнул рукой, отпуская Эйдана, прежде чем тот ответил. – Я ничего не скажу по поводу ее черного платья. По правде говоря, этот цвет идет ей больше, чем серый. Но она не должна быть в нем сегодня вечером, Эйдан. Я надеюсь, ты позаботишься об этом. Ты женился на упрямице!

Эйдан предпочел промолчать.

Бьюкасл встал.

– Мне надо кое-что сделать в бальном зале, – объяснил он. – Мы все соберемся в гостиной, когда вернется леди Эйдан.

И все в их семье повинуются желаниям герцога, подумал Эйдан, глядя вслед ушедшему брату. Удивительно, как Еве удалось пробить броню Бьюкасла и вызвать редкий для него всплеск человеческих чувств. Неужели и Вулф иногда испытывает сомнения в правильности поступков, которые он совершил в своей жизни?

Когда Ева вернулась из Сент-Джеймсского дворца, она чувствовала себя настолько измученной телом и душой, что ее единственным желанием было поскорее укрыться в отведенных им апартаментах, тем более что вечером она должна была присутствовать на балу. Но, увы, маркиза вышла вместе с ней из кареты, и ее надо было проводить в гостиную, где, как сообщил дворецкий, их ожидал чай.

После дворца, где ее не покидало ощущение нереальности происходящего, где все были одеты по моде прошлого века, Еве снова показалось, что она участвует в каком-то маскараде. Она перекинула шлейф через левую руку и собиралась подняться по лестнице. Но им навстречу спускался Эйдан.

– Так вы обе выжили? – сказал он, переводя взгляд с одной женщины на другую. Трудно было понять, сердится он или нет. Эйдана редко можно было понять. Если бы ей не удалось заглянуть ему в душу, она поверила бы в его бесстрастную маску. Но теперь она знала лучше своего мужа.

– А почему бы и нет? – спросила его тетка, когда он взял каждую даму под руку.

Они медленно поднялись в гостиную. Ева с удовольствием подумала: как хорошо, что век кринолинов миновал.

– Так вот, Бьюкасл, – сказала леди Рочестер, входя в гостиную, – дело сделано. Нет ничего более трудного и утомительного, чем представление ко двору. Толчея была ужасная, а ожидание – бесконечным. Я радуюсь, что остается представить ко двору только одну Меган. А когда они с Фреей выйдут замуж, то смогут переложить эту обязанность на свою свекровь.