Подсолнухи зимой - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 31
– Можно подумать, ты устраиваешь?
– Но я его сестра и не сторонница инцеста.
– Какой инцест? Твой муж каждую третью бабу окучивает, сейчас вот наверняка с кем-то трахается, ничего, скоро еще какая-нибудь киска разразится мемуарами… Поимеешь такое удовольствие, не сомневайся! Так что ты ничем не лучше меня. Только гонор один!
– Римма, скажи, это ты мне эсэмэски шлешь? – вдруг осенило Марго.
– Какие еще эсэмэски? – покраснела вдруг Римма Павловна.
– Лучше признайся, и я закрою дело.
– Какое еще дело?
– А меня они достали! И я обратилась в милицию, там обещали разобраться. И если разберутся, а я им теперь могу помочь, как говорится, дам след… Я даже отдала им свой телефон, пришлось новый купить. И все, что ты посылала в последние два дня, уже у них. Разумеется, если б я могла заподозрить, что это ты, я бы не стала выносить сор из избы, но раз уж так повернулось, что ж, пусть. У меня там знакомые, они сумеют подобрать статью, посадить тебя, скорее всего, не посадят, но уж за моральный ущерб я сумею с тебя взыскать, и я очень сильно сомневаюсь, что Левка останется с тобой после такого скандала, а я уж смогу его так раздуть… Мало не покажется.
Разумеется, Марго блефовала, но Римма Павловна была совершенно уничтожена.
– Ну, признаешься?
– Да, это я посылала тебе… Потому что я хотела, чтобы ты призвала к порядку своего мужа, только и всего! А говорить тебе напрямую… Я же пробовала, но ты мне не поверила. А потом я заигралась… Извини. И не нужно, как ты выражаешься, выносить сор…
– Я подумаю.
– Марго, я же хотела как лучше… Ну прости меня!
– Мое прощение тебе не нужно, а заявление я заберу, только у меня есть два условия.
– Хочешь, я возмещу тебе моральный ущерб? В какую сумму ты его оцениваешь?
– Не нужны мне твои деньги. Ты сейчас напишешь признание. Вот бумага, ручка, пиши!
– Зачем?
– Чтобы потом вони не было! В случае чего я дам этой бумаге ход!
Римма Павловна была белее мела.
– А что писать?
– Пиши: Я, такая-то, признаюсь в том, что регулярно посылала сообщения СМС на телефон Маргариты Александровны Горчаковой с целью доведения ее до самоубийства!
– Нет, я это писать не буду! Ну, про самоубийство то есть.
– Ладно, тогда просто так пиши: желая потрепать ей нервы.
– Хорошо, про нервы можно. Вот, готово.
– Распишись, расшифруй подпись и поставь число. Давай сюда. И теперь второе условие:
– Ну?
– Ты никогда больше не будешь появляться в нашем доме, ни одна, ни с Левой. Никогда! И не посмеешь препятствовать его визитам к нам.
– О, да я сама больше не переступлю порог вашего поганого дома, терпеть всех вас не могу!
– Вот и договорились! А теперь пошла вон! И помни про расписку! Я ее нотариусу отдам! Иди-иди, тебе здесь больше нечего делать!
Римма Павловна, бледная как полотно, выбежала вон из квартиры, провожаемая истошным лаем Бешбармака.
– Марго, прости, я все слышала! Какая ты умница! – обняла ее Нуцико. – Знаешь, я не люблю подслушивать, но тут не удержалась…
– Нуца, скажи, а Левка действительно перевел деньги на ваш счет?
– Нет, детка, он просто предупредил меня, чтобы я, если Римма спросит, сказала, что да. Но нам вполне хватает денег, ты не думай…
– Да, с кем поведешься, от того и наберешься. Но, все к лучшему в этом лучшем из миров, больше она у нас не появится.
– А ты и вправду заявила в милицию?
– Конечно, нет, делать мне больше нечего. Но такие, как она, понимают только такой язык… Нуца, у меня совсем, ни капельки сил не осталось.
Тетка обняла ее, поцеловала.
– Идем к Эличке, тебе надо поесть…
В этот момент в комнату вбежал Бешбармак, встал на задние лапы, передние положил на плечи сидящей Марго, лизнул ее в лицо и заскулил.
– Он тебе сочувствует, Марго, он такой умный…
Марго хотелось разреветься, но не получилось. Она обняла пса, поцеловала в смешную морду.
– Вот Бешбармак нам родной, а Римма чужая! – вынесла вердикт Нуцико.
– Маргоша, не надо целовать собаку, мало ли где она бегает! – посоветовала Эличка, уже потерявшая терпение.
Марго послушно поплелась на кухню.
– Девочка, что с тобой? Почему не кушаешь?
– Эличка, родная, не хочется.
– Ты что-нибудь сегодня кушала?
– Не помню. Но нет аппетита.
– Маргоша, так нельзя, у тебя будет язва желудка, ну хоть бадреджаны попробуй!
– Элико, не приставай к ней! Она посидит с нами немножко, расслабится и потом поест. Тебе сегодня досталось, детка? – погладила ее по голове Нуцико.
– Досталось, но не столько мне, сколько от меня.
– Так этой злыдне и надо. Кстати, Элико, Римма у нас больше не появится! Радуйся!
– Ты ее выгнала, Марго?
– Да, но дело не в ней, я Але черт-те чего наговорила. Нельзя было так…
– Ничего, извинишься.
– Я уже извинилась. Но все равно… Нехорошо, мне стыдно…
– А в чем дело? – осторожно осведомилась Эличка. – Что-то на работе?
– Нет, – и Марго вкратце рассказала теткам о письмах Матильды Пундик.
– Ты все правильно сделала. У меня вообще такое ощущение, что Але всегда не до Таськи. Конечно, новый город, да еще такой, как Москва, новая работа, но у нее же есть где жить, есть на что жить, все не так страшно, а девочка все-таки заброшена. И они не понимают друг друга. Я не права?
– На сей раз, как ни странно, ты, Элико, права! – заметила Нуца. – Алю надо выдать замуж, тогда она успокоится. И может быть, вспомнит, что у нее дочь – большой талант. Невероятно способная девочка, все впитывает, как губка. Но все, что она знает и любит, это не благодаря матери, а вопреки! Я приучила ее читать стихи – вкус безупречный!
– Дорогие мои, вспомните, что такое было жить с Сережей! На сущие копейки в этом их захолустье. Какие стихи? Слава Богу, что она еще не набралась всякой дряни, и на том спасибо!
– Марго, ты самая добрая девочка, – погладила ее по руке Эличка.
Марго машинально протянула руку за блинчиком с мясом, откусила, и на лице ее разлилось блаженство.
– Господи, Эличка, как вкусно! Обычная штука, блинчики с мясом, но у тебя это кулинарный шедевр!
– Вот и хорошо, вот и поешь, детка!
Утром Володя приехал за Марго в половине восьмого, предварительно заехав за Таськой. У девочки лихорадочно блестели глаза, горели щеки.
Марго села с нею сзади, обняла ее.
– Ну как?
– Тетя Марго, вы чудо! Мама на все согласилась, я, правда, ей не сказала, что мы едем его встречать… Сперва подумала, может, сказать и даже позвать маму с собой, но решила, что лучше вы…
– А что ты сказала маме?
– Ничего. Она еще спала, я оставила записку, что поехала к Тошке заниматься…
– Кстати, как ваши занятия?
– Ой, так здорово! Ольга Дмитриевна столько всего знает, так классно умеет рассказывать, просто супер!
– Мама вчера была расстроена?
– Да нет, она с работы поехала к Татьяне, вернулась поздно и сказала, что согласна, чтоб я уехала, но не раньше, чем сдам экстерном.
Понятно, подумала Марго, вчера Аля кинулась к Татьяне жаловаться на меня. Но та, видимо, тоже вправила ей мозги.
Потом Таська умолкла, она смертельно волновалась перед встречей. Марго не стала ее сбивать с настроения, ей тоже было о чем подумать. Только уже войдя в здание аэропорта, она тихо сказала Тасе:
– Только не вздумай бросаться ему на шею! Тут могут быть репортеры, он личность известная и потом грязи не оберешься. А еще лучше, пойди посиди в машине.
– Тетя Марго!
– Я сразу-то не сообразила, что он у нас звезда. Не надо тебе раньше времени попадать в кадр с ним.
У Таськи глаза налились слезами.
– Тася, поверь, это в твоих интересах! Я скажу ему, что ты ждешь в машине, он все поймет.
– Хорошо, – тяжко вздохнула Таська. – Ой, а можно, я только увижу его и сразу убегу в машину, а?
– Тась, это можно, но не нужно, поверь.
– Ну, я пока самолет не прилетит, побуду с вами?