Особенные. Элька (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 34
— Любой.
На одноклассников, а тем более на заднюю парту смотреть вообще не хотелось, поэтому уставилась на Аркадия Петровича и начала читать:
— Признаюсь, я ожидал чего-то… более от вас, Эльвира, — вздохнул учитель, выводя в классном журнале мою заслуженную — незаслуженную четверку.
Ну, вот. Я даже моего любимого учителя, успела разочаровать.
— И что вам не нравится, хорошая песня, — пробурчала, идя на свое место.
— В том-то и дело, Эльвира. Вы выбрали самое простое, стараясь отделаться, а не показать свои истинные знания.
— Откуда вы знаете, что это не единственное стихотворение, которое я знаю?
— Потому что в вас сокрыто много больше, чем вы хотите показать, — просто ответил учитель и продолжил урок.
Его слова заставили задуматься. О многом. Например, о том, почему я так боюсь этого мира, который внезапно мне открылся. Ведь все как-то с этим живут. Почему я не могу также как они? Почему я не могу назвать имя моего хранителя? Потому что не знаю, или просто цепляюсь за прошлое, надеясь, что если игнорировать проблему, она исчезнет. Прямо как с Егором. Я не смотрю ему в глаза, не говорю, притворяюсь и бегу. Чего я так сильно боюсь? Того, что мне не ответят взаимностью? Перемен? Или просто я боюсь сложностей, которые эти перемены принесут?
Я расслабилась и совсем забыла, какие подлянки нам иногда может устроить судьба. Но она про меня не забыла. Аркадий Петрович вызвал к доске Егора. Чем удивил всех. Да на моей памяти в последний раз его к доске вызывали… да никогда не вызывали. Не знаю почему, но его не замечали даже учителя. А если и обращались, то он, словно их и не слышал. Вот только почему сейчас решил выйти? Не нравится мне все это.
Я очень хотела не реагировать. Пыталась следить за хвостом Стервозы, смотреть на препода, на доску, в окно, наконец, но когда он начал читать, сердце подпрыгнуло, и он поймал мой взгляд. И каждая строчка отдавалась где-то глубоко в душе, откликалась. Словно он меня гипнотизировал. И ведь ему удавалось.
— Это ведь не Пастернак, — заметил Аркадий Петрович, единственный, кто не пребывал в ступоре. Я их понимаю. Когда кто-то, кого ты годами не видишь и не замечаешь делает что-то. Это вводит в ступор. Как эти стихи, как этот взгляд даже не парня, мужчины. Я даже не уверена теперь, что ему восемнадцать лет.
— Нет, — подтвердил Егор.
Следующий вопрос учитель не успел задать. Потому что Ромка взбесился и бросился на Егора. Тот уклонился от удара, и Ромка по инерции пролетел мимо, впечатавшись в доску. И на этом все вроде бы и должно прекратиться, так нет. Бывший так просто сдаваться не собирался и снова напал. Егор снова ушел от атаки, очень мастерски, если присмотреться, теперь Ромка врезался в стол, чуть не сбив учителя при этом. И снова кинулся в бой, как какой-то псих. Конечно, Аркадий Петрович вмешался, конечно, отправил к директору обоих, а вот причем здесь я, и почему мне тоже следует отправиться к директору, не объяснил. Спросить я не решилась. Он так грозно на меня посмотрел, словно я сама лично затеяла эту драку. Нет, ну что сегодня за день-то такой?
Аркадий Петрович проводил нас до приемной и велел ждать в коридоре, вот тогда-то я и решила наехать на обоих и первым будет бывший.
— Эй, ты чего? — воскликнул Ромка, потирая ушибленное плечо. Жаль, я ему в рожу не двинула.
— Это ты чего? Совсем мозги пропил? Я из-за тебя стала всеобщим посмешищем, так еще и к директору впервые в жизни попадаю. Я тебе кто вообще? Чего ты хотел добиться?
— Эля, — попытался вмешаться Егор, но я и на него была зла.
— А ты… вообще молчи. Это что там было такое? Стихи? Серьезно?
— Что тебя не устроило? По-моему чудесные стихи.
— Да ты издеваешься, наверное. Так, вы оба меня достали. Увижу еще раз в метре от себя, врежу. И я не шучу.
— Эль, вообще-то, я сижу от тебя меньше чем в метре, — виновато потупился Ромка.
— А я еще ближе. Прямо рядом с тобой. И, между прочим, я твердый, как камень. Боюсь, поранишься.
Нет, он точно издевается. Вон как мастерски ухмылочку прячет. Нет, убила бы, обоих.
— Да пошли вы.
Все. Я обиделась. И внимания на них не обращаю. Не обращаю, я сказала. Пока эти двое угрюмо молчали, а я делала вид, что их не существует, объявилась сестрица. Злая и пышущая праведным гневом.
— Не знала, что ты еще и воровка. Флэшку верни.
Отпираться не стала. Ее видео у меня и так есть. А скоро и расшифровочка появится. Живем.
— Зачем тебе понадобилась моя флэшка?
— Я случайно ее прихватила.
— Только врать мне не надо. Случайно она.
— Да ладно, что ты панику развела? Я даже посмотреть ничего не успела. Телефона то у меня нет.
— А раньше ты подумать об этом не могла?
— Нет. С недавних пор я блондинка, если ты не заметила. И стараюсь образ свой оправдать, не мешай.
— Дура, — плюнула сестра, но, кажется, поверила. А еще, пока она на меня наезжала, я успела заметить ее реакцию на Ромку. Эх, она, кажется, все еще к нему не ровно дышит. Вот только этот «дундук» зациклился на мне. Я уже даже готова все простить и ей, и ему, и благословить даже, лишь бы Женька стала прежней. Не этой, угрюмой, вечно недовольной всем и всеми девчонкой, а той, у которой улыбка не сходила с лица. Интересно, а что все-таки между ними случилось? Стало интересно сейчас. Потому что раньше я была вроде как обиженной, пострадавшей стороной, а сейчас не очень-то и страдаю.
Женька удалилась, кинув раздраженный взгляд на меня, почти безразличный на Ромку и хмурый на Егора. Видимо, он ей не очень понравился. И это плюс в нашей с ней ситуации.
И на что я трачу свой законный обед? Подумал мозг, а желудок горестно пробурчал что-то не лестное в мой адрес. Ну, потерпи. Сейчас мы дождемся препода, выслушаем обличительную отповедь директора и отправимся в столовую. Ждать пришлось долго. Прошло десять минут, затем пятнадцать, уже и звонок прозвенел, а из приемной не доносилось ни звука.